Поднимаю, т.к. немного дописала. Я решила разбить запись о моем отношении к Мориарти на две части, поскольку выходит слишком много. Продолжение о Мориарти у Конан Дойла, а также о Мориарти в сериале с Джереми Бреттом и в "Шерлоке", напишу в следующий раз.Начало Из-за радиоспектакля, в котором Орсон Уэллс играет профессора Мориарти (Холмса играет Джон Гилгуд), очень захотелось написать о своем отношении к этому персонажу. Орсон Уэллс так хорош в этой роли — жаль, я не слышала этого спектакля в детстве (как бы плохо я ни понимала тогда на слух английскую речь, этот потрясающий голос все равно стоило услышать). Жаль также, что в детстве не видела Эрика Портера в роли Мориарти (и, конечно, Бретта в роли Холмса).Мне и в детстве нравился Мориарти. Все, что в собрании сочинений Конан Дойла было о Холмсе, я прочитала еще до школы. Когда мне было двенадцать, по телевизору показали второй фильм Масленникова о Холмсе, там был Мориарти. Но я его не узнавала: там он казался мне обычным злобным врагом, стремящимся уничтожить противника, который отвечает ему тем же, и этим исчерпывались их отношения друг к другу.
Мне очень не понравилось, помню, что в этой экранизации Холмс во время встречи на Бейкер-стрит ударил Мориарти. Это было так не похоже на то, что описывает Конан Дойл. Мориарти у него показан в основном глазами Холмса, который называет его «гением, философом, человеком, умеющим мыслить абстрактно», человеком с «первоклассным умом» («Последнее дело Холмса»), «одним из величайших умов нашего века» («Пустой дом»), «великим человеком», «гением» («Долина страха»), говорит, что, «когда речь идет об интеллекте, к этому человеку надо подходить точно с той же меркой», что к нему самому («Последнее дело Холмса»). "Долину страха" я в детстве не читала, по-русски ее издали позже, но мне хватало и того, что было о Мориарти в других произведениях.
Мне нравилось и нравится, что между этими противниками нет ненависти, а тем более презрения или отвращения, и что Холмс не только стремится победить Мориарти, но и восхищается им (он сам говорит об 'admiration' по отношению к профессору). Мне было понятно, что и Мориарти отвечает ему тем же. Они напоминают мне тех игроков в теннис, типичных выпускников английских частных школ, о которых Дж.М.Барри писал: "восхищенные отзывы об игре друг друга перелетали через сетку так же часто, как мяч". Во время встречи с Холмсом на Бейкер-стрит профессор говорит, что не хочет прибегать к крайним мерам и будет огорчен, если этого не удастся избежать, а когда Холмс дает понять, что разговор окончен, с грустью качает головой. Конан Дойл не хочет, чтобы читатель воспринял все это как проявление лицемерия, поэтому сам Холмс говорит о том, что считает слова профессора искренними.
Мориарти, разумеется, прекрасно умеет притворяться: он легко очаровывает полицейского (в "Долине страха"), кажется ему — «со своим худощавым лицом, седыми волосами и торжественной манерой речи» — похожим на проповедника. «Прощаясь, он положил мне руку на плечо - прямо отец родной, благословляющий сына на встречу с жестоким, холодным миром» (перевод И.Бернштейн). Холмс тоже упоминает о мягкой и отчетливой речи Мориарти. По этим описаниям видно, что Мориарти не производит отталкивающего впечатления на окружающих, и ни Холмс, ни Конан Дойл не хотят вызвать к нему отвращения. Лишь одна деталь в описании его внешности может вызвать неприятные чувства: медленное поворачивание головы из стороны в сторону, как у рептилии (по словам Холмса). Кстати, у тех исполнителей роли Мориарти, которые воспроизводят это движение, у Эрика Портера и Эндрю Скотта (в "Шерлоке"), оно вовсе не выглядит отталкивающим. Заметно, что между Холмсом и его антагонистом есть внешнее сходство: Мориарти высок и худощав, у него худое, гладко выбритое лицо, высокий лоб, серые, глубоко посаженные глаза (Конан Дойл, как известно, похоже описывал и глаза Холмса), что-то аскетическое во внешности. В отличие от Холмса он сутулится (о нем сказано, что он чрезвычайно высок, поэтому думаю, что он выше, чем Холмс, рост которого 6 футов, т.е. чуть меньше 1.83, хотя он и кажется выше). Возраст профессора неизвестен: ясно лишь, что он немолод, так как у него седые волосы, но не сказано, что он старик.
Больше, чем сходство во внешности, Холмса и Мориарти сближают их необыкновенные умственные способности и увлечение наукой. Еще одна черта сходства: Мориарти не женат (об этом Холмс упоминает в том же разговоре с полицейским). Похоже, что Мориарти, как и Холмс, любит искусство: в "Долине страха" Холмс и полицейский говорят об очень красиво обставленной комнате, кабинете профессора, в котором тот принимал полицейского (Холмс там тоже бывал, хотя говорит, что не встречался с Мориарти), и о картине Греза, которая там висит. Вкусы Холмса и Мориарти тут, очевидно, совпадают (Холмс хвалит обстановку комнаты и говорит о Грезе: «Искусствоведение наших дней более чем подтвердило ту высокую оценку, которую ему дали современники»). Упоминание картины Греза кажется мне неслучайной деталью. Речь о ней заходит из-за цены, но дорого стоили картины многих художников — почему же Конан Дойл выбрал именно Греза? Картина, висящая в кабинете, где профессор принимает гостей, думаю, не столько отражает его вкусы, сколько является частью фасада, за которым скрывает свою сущность этот профессор, похожий на проповедника. Изображение невинной молодой девушки — это как раз то, что должно растрогать гостя-викторианца и расположить его к владельцу кабинета. Профессор не хочет показаться суровым и нелюдимым, ему нужно создать доверительную атмосферу, недаром он напоминает полицейскому отца, напутствующего сына, и сентиментальная картина Греза лучше отвечает его намерениям, чем, к примеру, пейзаж или историческое полотно. Тут можно предположить также и наличие менее очевидного смысла (на этом я не настаиваю, просто допускаю): хотя многие викторианцы не замечали скрытого эротизма полотен Греза и воспринимали его только как сентиментального моралиста, для человека, разбирающегося в искусстве, очевидно было "двойное дно" большинства его изображений девушек, — там "сексуальные аллюзии едва прикрыты внешним впечатлением слащавой невинности" ("Оксфордский путеводитель по искусству" Яна Чилверса) и часто присутствуют предметы, символизирующие утраченную невинность или утраченную любовь (разбитое зеркало, разбитый кувшин и т.д.), причем на раскаяние и сожаление указывает также характерная поза "грезовской девушки" — та, которая, по словам полицейского, есть и на картине в кабинете Мориарти — «молодая женщина сидит, подперев рукой щеку, и искоса смотрит на вас». Обманчивая невинность картины и ее скрытый символизм могут быть истолкованы и как намек автора на неумение большинства людей видеть и понимать то, что находится у них перед глазами (постоянный мотив историй о Холмсе), и как насмешку Мориарти над окружающими, не способными понять, что он может считаться добродетельным и добропорядочным подданным Ее Величества не больше, чем очаровательная девушка Греза — воплощением целомудрия.
читать дальше Надо отметить еще две черты, сближающие Мориарти с Холмсом: как и Холмс, он, очевидно, умеет завоевывать доверие окружающих и находить с ними общий язык. Как и Холмс, он не женат (об этом Холмс упоминает в том же разговоре с полицейским). Поскольку Мориарти кажется настолько похожим на своего противника, что внимательные читатели даже видят в нем отражение или тень Холмса (это, видимо, и подало Нилу Гейману идею его "Этюда в изумрудных тонах"), можно предположить, что совпадает и их отношение к женщинам.
Как я давно уже писала, Шерлок Холмс мне кажется человеком с гомосексуальными склонностями — неважно, латентными или нет. Здесь я не буду писать об этом подробно, скажу лишь, что чем больше я читаю о тех викторианцах и поствикторианцах, которых долго по наслышке считала асексуальными, тем больше убеждаюсь в том, что эта пресловутая асексуальность - просто эвфемизм, как писал об этом Борис Парамонов. Художники (вроде Лейтона и Сарджента), военные (вроде генералов Гордона и Китченера), университетские преподаватели и писатели (вроде братьев Бенсонов, А.Э.Хаусмена, Генри Джеймса), описанные в своих официальных биографиях как люди, не ведавшие ни любви, ни похоти, и "целиком посвятившие себя своему делу", при более близском рассмотрении неизменно оказываются не такими скучными: как ни пытались биографы оградить их имена от "сплетен", им не удалось полностью скрыть такие подробности, которые говорят по меньшей мере о подавленной гомосексуальности.
Например, о британском национальном герое, генерале Китченере (его портрет висел на стене у героини «Неоконченного рассказа» О.Генри: «Генерал Киченер был ее единственный друг. В ее глазах он был идеалом рыцаря. На лице его читалось какое-то тайное горе, а усы его были, как мечта, и она немного боялась его строгого, но нежного взгляда. Она привыкла тешить себя невинной фантазией, что когда-нибудь он придет в этот дом и спросит ее, и его шпага будет постукивать о ботфорты. Однажды, когда какой-то мальчик стучал цепочкой по фонарному столбу, она открыла окно и выглянула на улицу. Но нет! Она знала, что генерал Киченер далеко, в Японии, ведет свою армию против диких турок. Никогда он не выйдет к ней из своей золоченой рамки») долгое время было принято писать именно так, как Уотсон описывает Холмса: любовь была ему неведома, женщин он не любил (королева Виктория как-то cказала: "О Китченере говорят, что он не любит женщин, а со мной он всегда так любезен"), был занят своим делом. Как и Холмс, он был артистической натурой, но проявлялось это в том, что он коллекционировал фарфор и любил заниматься декорированием помещений, в которых жил. Роберт Олдрич пишет, что современники упоминали об этих увлечениях Китчинера, считавшихся типично женскими, желая намекнуть на его гомосексуальность, о которой они не могли говорить прямо (Colonialism and homosexuality by Robert F. Aldrich, 2003, р. 70). В Википедии говорится, что и Дж.Б. Пристли в книге об эдвардианцах упоминает об этих интересах Китченера, причем за этим следует пояснение, что "такие намеки на "артистический темперамент" были тогда общепринятым условным обозначением, указывающем на гомосексуальность". Известны слова одного журналиста того времени, что Китчинер, "как и многие, служившие в Египте, приобрел вкус к содомии". Китченер дважды был близок к тому, чтобы жениться (один раз в 35 — тогда девушка, так и не ставшая его невестой официально, умерла от тифа, второй раз в 52), но главной его целью при этом могло быть желание продолжить свой род. Китченер остался холостяком и в последние годы жизни самым близким ему человеком был капитан Освальд Фицджеральд, которого он сделал своим адьютантом. В течение девяти лет они были неразлучными друзьями (Фицджеральда называли Патроклом Китченера) и вместе погибли (корабль, на котором они плыли, подорвался на мине).
Еще один знаменитый и очень деятельный викторианец, Сесил Родс объяснял свое нежелание жениться тем, что у него «на руках слишком много работы». Он избегал женщин, зато в его жизни большое место занимали несколько мужчин. Его самый близкий, любимый друг, Невил Пикеринг, бывший на четыре года его моложе, "возможно единственный человек, которого Родс когда-либо действительно любил" (Родс завещал ему все свое колоссальное состояние, они жили в одном доме в течение пяти лет, а некоторые биографы называют Пикеринга любовником Родса), погиб в результате несчастного случая. Через два года личным секретарем Родса стал Генри Лэтем Карри (в дальнейшем политический деятель), который еще через десять лет решил жениться, что Родс принял очень болезненно. Секретарь был уволен. Свидетельств того, что между Родсом и этими мужчинами была физическая близость, нет (странно было бы, если бы они нашлись), поэтому Роналд Хайам в "Империи и сексуальности" пишет, что Родс, вероятно, был асексуал, потому что, мол, не считать же признаком гомосексуальности коллекцию фаллических изображений (Empire and sexuality: the British experience by Ronald Hyam 1990 р. 39). Но этот автор, как я поняла, к гомосексуальности относит только гомосексуальное поведение, а не направленность чувств, я же пишу о гомосексуальности в широком смысле слова.
Это лишь два примера из множества, мешающие мне поверить в возможность полной асексуальности Холмса. Я могу поверить в гангстера из «The Long Firm», не скрывающего своей гомосексуальности в Англии 60-х, потому что знаю о реальном Ронни Крэе, но я не знаю никого, кто помог бы мне поверить в Холмса-асексуала (рассуждения вроде "великий человек тщательно скрывал свою личную жизнь, из чего несомненно следует, что он был асексуалом" мне убедительными не кажутся).
Следует ли из этого, что и Мориарти я считаю человеком с теми же склонностями? Я не уверена, но он может быть похож на Холмса и в этом. Учитывая то, что я писала выше о распространенных среди викторианцев условных обозначениях, намекающих на гомосексуальность, Конан Дойл мог и не случайно упомянуть о том, что профессор не женат, а кабинет его обставлен очень красиво. Но, конечно, это может быть и случайностью. Кстати, Тадеуш Шолто в "Знаке четырех" мне с детства казался несколько подозрительным, входило ли это в намерения автора или нет. Правда, в рассказе "Знатный клиент" барон Грюнер "собирает книги и картины", "слывет признанным знатоком китайской керамики и написал о ней книгу" и вообще "довольно артистичная натура", а он ведь показан как совратитель женщин. Но его связи с женщинами похожи на коллекционирование и могут быть поняты как самоутверждение или как месть, кроме того они часто корыстны, барон охотится за приданым и уже убил одну жену. Кроме того, романы с женщинами порой не исключают и иных, менее афишируемых, увлечений, что видно, например, из жизни Роберта Будби, о котором я недавно писала. Ну и вдобавок барон австриец, воспитанный иначе, чем английские джентльмены, не усвоивший их представлений об истинно мужском поведении.