«Твое лицо не выходит у меня из головы... я думаю о тебе все время... я знаю, что ты чувствуешь... и я люблю тебя за это, верная любящая душа. Я не хочу делать твое горе еще больше, показывая свое. Но в одном будь уверен — в жизни и смерти я никогда не забуду тебя, не забуду твоей преданности, любви и постоянства» (1), — писал сэр Роджер Кейсмент 3 июля 1915 года Эйвинду Адлеру Кристенсену, уехавшему в США по делам, связанным с заговором. И закончил письмо: «Да благословит Господь тебя, любимого преданного друга моего сердца... тебя, кто верен до смерти» (1).
Многие пишущие теперь о Кейсменте называют Кристенсена его слугой (например, тут), но Джо Макгэррити сообщил Кейсменту из США: «Твой друг доехал благополучно» (2). А вводя Кристенсена в дома своих светских знакомых в Германии, Кейсмент представлял его как личного секретаря. Как пишет биограф Роджер Сойер, затем в этом кругу «популярности Кейсмента повредила дерзость, с которой он продолжал свои отношения с Кристенсеном» (3). Княгиня Блюхер (англичанка по происхождению), дружившая в то время с Кейсментом, рассказывала в 1954 году, что "извращенные вкусы Кейсмента быстро стали очевидны в Берлине и вызвали скандальные слухи" (4). Надо заметить, эта дама, католичка, была настроена против британского правительства даже больше, чем ее муж, немец (тогда граф Блюхер, позднее ставший князем), поэтому ее трудно заподозрить в осуждении Кейсмента по политическим мотивам.
Примечания