Из книги Джона Тьюринга «Мой брат Алан»: «Однажды утром мне пришло письмо от Алана — необычно было уже то, что не открытка и не телеграмма. Я его распечатал и первым же предложением, которое прочитал, было "Полагаю, ты знаешь, что я гомосексуален". Я не знал ничего подобного. Я сунул письмо в карман и прочитал его в офисе.Дальше следовала история "взломщика". Тот не был ни взломщиком, ни даже вором-домушником. В это время Алан работал в Манчестерском университете. Так называемый "взломщик" был на самом деле мерзким молодым человеком, которого Алан подцепил в Манчестере (или наоборот) и который пришел по приглашению Алана в его дом. Уходя, он избавил Алана от золотых часов, подаренных отцом, и еще от нескольких ценных вещей. Такой это был "взломщик" — как его тогда и впоследствии описывал Алан.
     Алан поступил глупо, но характерно для себя — сообщил о пропаже полиции, которая явно не слишком заинтересовалась "взломщиком". Зато очень заинтересовалась перспективой начать уголовное преследование за гомосексуальные действия (они тогда были запрещены законом) университетского преподавателя, чемпиона по бегу почти олимпийского уровня и члена Королевского общества. Алан затем посоветовался со своими друзьями в университете, которые настоятельно рекомендовали ему защищаться на суде, нанять адвоката для ведения дела и еще бог знает что. А пока не буду ли я так добр, что сообщу о ситуации нашей матери? Короткий ответ на это был "не буду".
     Поэтому я бросил все и поехал в Манчестер, где посоветовался с мистером Г., старшим партнером в лучшей манчестерской адвокатской конторе. Он в свою очередь встретился с адвокатом Алана, мистером К., который убедил Алана признавать себя виновным. В результате это дело получило минимальную огласку. Алану назначили пробацию [форма условного осуждения] в ответ на взятое им обязательство пройти лечение. Он остался на своем месте в университете, и в национальной прессе не было заголовков, которые обеспокоили бы мою мать. Между тем он нехотя согласился к ней зайти, так как я настаивал, что она должна узнать об этом деле раньше, чем до него доберутся журналисты. Я не знаю, что в точности он ей сказал или что она из этого поняла: она не обнаруживала особого интереса.
     Алан, казалось, даже теперь не понимал, как близок он был к катастрофе, хотя, задавал я себе вопрос, не было ли у него какого-то предчувствия того, что произойдет? Он продолжал говорить о "взломщике" и написал мне неприятное письмо, в котором утверждал, что мне и дела нет до его положения или положения гомосексуалистов в целом (последнее, возможно, было не так уж далеко от действительности) и что я попросту обеспокоен тем, чтобы защитить себя и своих деловых партнеров от недоброжелательных пересудов в Сити со стороны наших друзей из влиятельных кругов. Это было так далеко от истины, что я послал ему раздраженный ответ, из-за которого мне стыдно. Это было неприятное происшествие и, как я помню, единственный случай, когда мы поссорились»*.
*В оригинале (Alan M. Turing: Centenary Edition, Cambridge University Press, 2012, pp. 163-164).
     Судя по тому, что я читала в других источниках, Джон Тьюринг напрасно иронизирует над рассказом брата о взломщике. Вот и Мартин Дэвис, автор предисловия к юбилейному изданию воспоминаний матери Алана Тьюринга, приложением к которым являются воспоминания его старшего брата, пишет, что тот самый молодой человек, с которым Тьюринг познакомился в Манчестере, «Арнольд упомянул о богатом доме Тьюринга перед неким Гарри, а Гарри направился в этот дом и взял, что хотел. Оказалось, что Гарри был известен полиции и оставил отпечатки пальцев на месте кражи. Джон Тьюринг думал, что сам Арнольд был вором и не было никакого взлома, но явно заблуждался» (Alan M. Turing: Centenary Edition, Cambridge University Press, 2012, p.)