В одном позднем интервью Марсель Карне вспоминал, как во время съемок «Воздуха Парижа» (1954) он попросил Жана Габена, игравшего роль тренера по боксу, в конце фильма положить руку на шею его бывшего ученика, слегка приобнять, но тот отказался: «Ну уж нет, не хочу выглядеть педиком» («Pas question, je veux pas avoir l’air d’un pédé»). Это мне показалось забавным, т.к. несколько месяцев назад один знакомый мне доказывал, что 1950-е были такими наивными и невинными временами, что дружеские объятья никто не мог истолковать как-то двусмысленно — не только в СССР, но и на Западе. А тут, получается, сам Жан Габен смутился. Хотя даже Марселю Карне это показалось смешным — мол, кто мог бы заподозрить Габена в чем-то подобном?
К слову, сам Марсель Карне был геем, а Жан Габен к нему очень хорошо относился (это видно из того же интервью Карне, на которое я выше дала ссылку), а слово pédé, хоть сперва и было только пренебрежительным, потом стало, как это бывает, своего рода самоназванием у некоторых геев. И гетеросексуал, дружески общавшийся с геями, мог свободно использовать это слово.
Более удивляет, что Жана Габена не смутила сцена массажа, в которой тот самый ученик предстал полуобнаженным (а вот Марсель Карне в том самом интервью подчеркнул ее двусмысленность):
Впрочем, и та сцена, из-за которой Габен начал спорить с режиссером, благополучно вошла в фильм:
Но Карне хитроумно отвлек внимание от неоднозначности этих эпизодов. Во-первых, у главной героини есть подруга-любовница (гомосексуальные отношения между женщинами воспринимались намного терпимее), во-вторых, у них есть приятель, стереотипный манерный гей Жан-Марк:
И все равно некоторые критики возмутились. Газета Paris-Presse, по словам Карне, именно из-за этого озаглавила отзыв о фильме так: «Воздух Парижа — воздух, которым нельзя дышать» («Simone Paris et Marie Daems, les deux femmes de L’Air de Paris, il est évident qu’elles couchent ensemble, j’ai d’ailleurs été très attaqué, « L’Air de Paris, un air irrespirable », a titré Paris-Presse»). Вот вам и невинные 50-е.
Но во взаимоотношениях тренера (Жана Габена) и его ученика (Ролана Лезафра, любимого мужчины самого режиссера) даже кинокритики ничего сомнительного не увидели, да и я там ничего такого не вижу.
По-моему, тренер относится к ученику, скорее, по-отечески, а Карне выразил в этом фильме свою собственную влюбленность в Лезафра, отсюда и постоянные сцены, в которых тот предстает полуобнаженным (хотя его возлюбленная никогда настолько не обнажается):