В программе семинара "Votes for Women and Chastity for Men: Gender, Health, Medicine and Sexuality in Victorian England"(Jan Marsh), на который я уже ссылалась (нашла у Турмалин) предложен вопрос: "Была ли гомосексуальность неотъемлемой частью викторианского общества или являлась чем-то исключительным?" Как можно понять из семинара (и с чем я согласна), это явление считают внутренне присущим викторианству, особенно позднему (а в последующие периоды приобрело еще большее значение: вспомним об эдвардианстве), "в особенности, хотя и не исключительно, среди интеллигенции". Нельзя не согласиться с тем, что " в областях гендера, здоровья, медицины и сексуальности викторианцы редко соответствовали своим стереотипам". Несмотря на поправку 1885 года, криминализировавшую любые гомосексуальные отношения между мужчинами, после первой паники, последовавшей за процессом Оскара Уайльда, вроде бы показавшим, что отныне могут быть осуждены и люди привилегированного класса, занимающиеся сексом не в общественном месте и по взаимному согласию, стало ясно, что все-таки пугаться рано и можно продолжать жить по-прежнему, только став несколько осторожнее.
Мужчины могли скрывать свои отношения, сочетать их с семейной жизнью (как поэт Э.Госс и скульптор Хэмо Торникрафт - пара, о которой я писала раньше), но могли и спокойно жить вдвоем, не пытаясь как-то замаскировать свою связь. Ведь никто из окружающих вовсе и не горел желанием разоблачить и опозорить тех, кто сам не привлекал внимания к своей личной жизни. Напротив, все старательно делали вид, что вообще ничего не замечают. История Уайльда вызвала у многих по прошествии времени чувство вины и нежелания увидеть нечто подобное еще раз. Думается, сын Уайльда был прав, когда писал, что и во время процесса мужчины вовсе не чувствовали по отношению к Уайльду такого отвращения, которое они демонстрировали. Они боялись за собственную репутацию. И те, кому было что скрывать, и те, кто просто боялся показаться таким, отказывали от дома Р.Россу и старались не упоминать имени его знаменитого друга. Если же говорить о женщинах, то дамы с традиционными взглядами, готовые осудить все, что казалось им развратом, совершенно не замечали мужской однополой любви, если она принимала облик дружбы. Гомосексуалистом в их глазах мог быть развратник, застигнутый где-то в притоне, но никак не добропорядочный джентльмен, который открыто живет в одном доме со своим другом, всем своим видом показывая, что скрывать ему нечего. Ведь если человек ведет себя так, словно он во всех отношениях порядочный джентльмен, тот, кто посмеет в этом усомниться, просто продемонстрирует собственное грязное воображение. Исключительно надежной маской поэтому была маска убежденного холостяка, слишком занятого своей работой или своим хобби, чтобы думать о любви. Дамам это казалось очень правдоподобным.
Как раз попался на глаза пример подобного поведения.Вот тут я помещала картины Сарджента, а заодно давала ссылку на галерею "Эдвардианцы: секреты и желания" на сайте National gallery of Australia. Там есть и портрет (автор австралиец Бланш) двух викторианских джентльменов Чарльза Риккетса(1866 - 1931) и Чарльза Шэннона (1863-1937). Оба художники. Мне стало интересно, почему портрет парный. Естественно, ответ на этот вопрос оказался именно таким, как я и думала. Они познакомились, когда вместе учились в художественной школе - и прожили вместе всю жизнь. Процесс Уайльда, с которым они дружили (и Риккетс его иллюстрировал) вовсе не заставил их как-то изменить свой образ жизни. Риккетс был очень уважаемым художником (особенно театральным), дизайнером, искусствоведом. Шэннон был менее известен, но и не претендовал на первую роль, не завидовал славе друга. Кеннет Кларк писал о них: " Риккетс любил поболтать, Шэннон был тихим и незаметным. Создавалось впечатление, что Риккетс обращался к нему за советом, как к благоразумной жене."(Из "Путеводителя по искусству под редакцией Яна Чилверса."М., 2002) Хотя большая часть жизни Риккетса и Шэннона приходится на период, последовавший за викторианством, но я написала о них тут, поскольку их совместная жизнь началась в поздневикторианские времена.