Хотела написать о самом Кржижановском, но он так процитировал Шекспира, что захотелось перечитать Шекспира. Особенно из-за сцены на заседании Верховного совета:
Канцлер: Глубокочтимый лорд архиепископ, мне чрезвычайно неприятно, сидя в кресле, видеть ваше кресло, сэр Кранмер… не занятым. Но все мы люди и… (следует перечень обвинений).
...Лорд Гардинер: Простите, сэр, часы бегут, а в том числе и часы вашей жизни. Нам некогда. Нас ждёт ещё немало дел. Чтобы не торопиться ни вам, ни нам, благоволите подождать в Тауэре наших решений. Когда защёлкнется замок темницы, возможно, что отщёлкнутся и кой-какие языки. Итак, милорд…
Кранмер: О добрейший лорд Винчестер, благодарю вас от всей души, той самой искреннейше любящей вас души, которую вы хотите погубить вместе с моим телом."В хрониках, как и в других своих пьесах, Шекспир показывает высокую словесную технику. Примеры могли бы заполнить немало страниц. Я ограничусь двумя выписками. Дам две сцены: одна — на плеоназме, другая — на приёме лаконизма.
«Генрих VIII». Действие V, сцена 3. Любимец короля, Кранмер, попал под удар и приведён на заседание Верховного Совета:
Канцлер: Глубокочтимый лорд архиепископ, мне чрезвычайно неприятно, сидя в кресле, видеть ваше кресло, сэр Кранмер… не занятым. Но все мы люди и… (следует перечень обвинений).
Лорд Гардинер: Да, милорды, кто уже взялся остановить ретивого коня, тот должен порвать ему удилами вспененный рот. Как это нам ни неприятно.
Кранмер: Высокочтимые и честные милорды, всю жизнь свою, до фартинга, я отдал Всевышнему на небесах, королю на троне и нам всем на земле. Люди, питающиеся злобой, и в высокое впиваются зубами. Милорды, в этом столь печалящем меня процессе, прошу вас дать возможность мне стать прямо и лицом к лицу хотя бы с теми, у кого есть ещё лицо.
Лорд Суффольк: Нет, это всё сверх мысли и возможности. Никто, сняв маску, глядя вам глаза в глаза, вас обвинять не сможет…
Лорд Гардинер: Простите, сэр, часы бегут, а в том числе и часы вашей жизни. Нам некогда. Нас ждёт ещё немало дел. Чтобы не торопиться ни вам, ни нам, благоволите подождать в Тауэре наших решений. Когда защёлкнется замок темницы, возможно, что отщёлкнутся и кой-какие языки. Итак, милорд…
Кранмер: О добрейший лорд Винчестер, благодарю вас от всей души, той самой искреннейше любящей вас души, которую вы хотите погубить вместе с моим телом. Ваше милосердие вопиет к милосердию Господа. Мой язык хотел бы добавить ещё слово или два, но терпение и глубокое уважение к вашим сану и роду замыкают мои уста, достопочтенный милорд, на ключ («Генрих VIII», V, 3).
И далее — в том же роде. Сцена с замечательным мастерством сочетает сверкающую парламентскую поверхность речей с мутным и илистым дном событий.
А теперь пример на лаконизм.
«Генрих V», III, 4. Принцесса Екатерина, дочь Карла Французского, готовится встретить предполагаемого жениха Генриха V Ланкастера. Ланкастер сжёг и разорил её страну и разбил войско Франции. Екатерина берёт урок английского языка у фрейлины Алисы, когда-то бывшей в Англии. Вся сцена — адресованная ремесленникам, рабочим и солдатам партера — ведётся на французском языке, лишь инкрустированном несколькими английскими словами. И тем не менее она понятна — самому непонятливому англичанину:
Екатерина: Alice, tu as été en Angleterre… Comment appelez-vous la main en Anglois?
Алиса: «De hand» (англ.— кисть руки).
Екатерина: Et les doigts?
Алиса: «De fingres» (англ.— пальцы).
Екатерина: La main — de hand, les doigts — de fingres. Et les ongles?
Алиса: Les ongles?— De nails.
Екатерина: «De nails» (англ.— ногти).
Слушатель партера, пустив в работу и уши и глаза, слышал знакомые слова рядом с незнакомыми, видел движения левой руки актёра, игравшего Екатерину,— руки, скользящей от запястья (hand) к пальцам и от пальцев к ногтям. И понимал: француженка приберёт «нашего Гарри» («Harry of England») сперва к рукам, потом к пальцам, а там и к острым ноготкам. Дальше предметный урок подымался по руке вверх: плечо — локоть, т. е. elbow. Француженка никак не могла произнести слово из плавных согласных — и получалось: джильбоу, юльби и т. п. Двухпенсовый зритель из двухмильнодалёкого Ист-Энда хохотал во всю глотку: оказывается, он великолепно разбирается во французском языке, а французская принцесса не умеет назвать на христианском английском языке — only think!— простой локоть."
отсюда