Позавчера я процитировала Моэма ("Стараешься писать как можно лучше. Не жалеешь сил, добиваясь простоты, ясности. Радеешь о ритме и соразмерности. Читаешь фразу вслух, чтобы проверить, хорошо ли она звучит. Выматываешь все жилы. Однако четыре величайших за всю историю человечества романиста - Бальзак, Диккенс, Толстой и Достоевский - писали не слишком хорошо, и от этого факта никуда не уйти"), а вчера в письме Лоуренса к Форстеру прочла (цитирую в своем переводе): "Не лишайте меня всего того, что вы можете написать в будущем, оттого что сейчас прислали непревзойденно хорошую вещь. Мне понравилось все, что вы написали: что-то очень сильно, что-то меньше, но понравилось всё.(...) И я не жду, что вы всегда будете на высоте. Как-то я сказал, что это признак не очень большого писателя - слишком уж заботиться о том, чтобы писать не хуже, чем обычно. Великие люди ( уровня Бальзака, Толстого, Достоевского, Диккенса) невероятно небрежны, живут лишь настоящим. Они словно сказали себе: "Ладно, не важно. Если читатели не могут понять, что я имею в виду, им и не нужно." Щедрая непринужденность их произведений - и мучения ради точности у таких, как Джордж Мур, Генри Джеймс и Флобер. Это два разных подхода. Мне очень нравятся оба. Но не церемоньтесь, пожалуйста, со мной. Самое красивое в лучших греческих статуях - их повреждения".
T. E. Lawrence to E. M. Forster. 16 4 28
ТЭЛ назвал тех же писателей, хотя не читал рассуждения Моэма, т.к. тот записал его лишь в 1941 году.