Прочла у
Мюмлы, что вышла книга, представляющая собой "первую в русской литературе оригинальную попытку проследить занимательную историю изданий и переводов "Книги тысячи и одной Ночи" на Востоке, в Европе и России": "Комедия «Тысячи и одной ночи»: Эстафета мистификаций, или Шедевр европейского романтизма" Дмитрия Морозова. Уточнение "оригинальную" тут уместно, потому что на русском издавалась замечательная книга голландской исследовательницы М.Герхардт "Искусство повествования", в которой увлекательно, хотя и немного, рассказывается и об основных переводах "1001 ночи" на французский и английский.
читать дальшеО первом европейском переводчике этих сказок, французе Галлане (тома его перевода вышли в 1703-1713), Герхард пишет, что он (цитирую свою старую запись) "дал Европе 18 века ту "1001 ночь", которую она могла понять и которой могла восхищаться, и в то же время подлинную..." Правда, в некоторых случаях характерная для Галлана изысканная куртуазность производит на современного читателя комическое впечатление. Цитирую по Герхард: " Такова в "Ночных приключениях" реакция Сиди Нумана, когда он обнаруживает, что жена, с которой он недавно сыграл свадьбу, имеет привычку посещать по ночам кладбище, чтобы пожирать трупы: " ... я... думал о том, что мне предпринять, дабы заставить жену изменить образ жизни. Я отверг все насильственные пути, приходившие мне на ум, и решил использовать только пути нежности, чтобы отвратить ее от свойственной ей дурной наклонности."
Об английском переводе Лейна (1839-1841) Герхард пишет, что в нем сокращению подверглись стихи и все, что автор счел непристойным: не только на самом деле неприличные вещи, но и, например такое: "в религиозной притче "Набожный израильтянин"... Лейн опускает попытку совращения благочестивого мужчины суетной женщиной, но, поскольку эта сцена необходима по сюжету, он резюмирует ее словами: "С ним приключилось происшествие, вынудившее его броситься с крыши высокого дома, чтобы избежать неповиновения своему Богу". В общем, этот перевод, предназначенный для семейного чтения, показывает, "как легко можно шокировать английских читателей середины XIX века". Зато Лейн хорошо знал арабский язык и культуру и писал без "манерности, претенциозности стиля, отвлекающих от самих сказок".
Следующий (1882-1884) перевод на английский, принадлежавший Джону Пейну, был полным, но насыщенным "лингвистическими выкрутасами...: вымученной, искусственной прозой, тщательно сконструированной из архаических и редких слов и оборотов", так что в наши дни устарел больше перевода Лейна, да и в то время, когда вышел, успеха не имел. Другом Пейна был сэр Ричард Бертон (у меня есть для него отдельный тэг), путешественник и полиглот, особенно увлекавшийся восточной эротикой. Он объявил о своем собственном переводе сказок, который рассматривал как "долгожданную возможность дать обзор обычаев и нравов, которые интересуют все человечество и упоминания о которых не выносит так называемое общество". Увы, как впоследствии доказал исследователь Райт, большую часть своего перевода Бертон попросту списал у Пейна, против чего тот не возражал. "И даже впоследствии он очень беспокоился, как бы разоблачения Райта не выставили Бертона в неблагоприятном свете. Такая прочная привязанность, тем более со стороны легкоранимого и эгоцентричного Пейна, конечно, говорит в пользу Бертона". Однако Бертон разбогател на своем переводе и остался в памяти потомков, а перевод Пейна был забыт. "Как во многих сказках "1001 ночи", повезло недостойному и неразборчивому в средствах."
И ведь перевод Бертона вовсе не был улучшенным вариантом перевода Пейна. Напротив, "та английская проза, которой он написан, несомненно, хуже пейновской", а архаизмов у Бартона еще больше. По мнению Герхард, читать этот перевод для удовольствия нельзя. А недавно я узнала, что и Т.Э.Лоуренс разделял это мнение: " у Лейна перевод "1001 ночи" лучше, чем у Бертона". (T. E. Lawrence to Edward Garnett 23.8.22.)
Когда Лоуренс в 1923 году получил предложение от издателя Джонатана Кейпа перевести французское переложение "1001 ночи" Мардрюса, он с энтузиазмом согласился. Однако Кейп вскоре узнал, что готовится другой перевод и от замысла пришлось отказаться. Упоминание об энтузиазме меня удивило. О Мардрюсе в книге Герхард говорится как о довольно талантливом писателе, но сомнительном переводчике, наполнившем сказки собственными измышлениями. По словам Герхард, Мардрюс сокращал все, что не имело отношения к теме любви, зато расширял текст, когда переводил эротические отрывки или отрывки, в которых "усилием воображения можно увидеть эротический смысл". Вот было бы смешно, если бы Лоуренс все-таки осуществил такой перевод. Герхард демонстрирует, каким образом Мардрюс изменял текст сказок, на примере одного отрывка, ставшего в переводе совершенно "фемслэшным" (совершенно не представляю, как бы это перевел Лоуренс: воображение мне отказывает). Я сканировала эти страницы.
А книга, обложка которой приводится ниже, не имеет прямого отношения к "1001 ночи". Это две сказки, переведенные с арабского молодым Лоуренсом (для себя, когда изучал язык). Изданы они были после его смерти.
LAWRENCE, T.E. (translator). Two Arabic Folk Tales,[London]: The Corvinus Press, 1937.