«По-русски он мне ужасно не нравился, и я, зная, что оба перевода 'замечательные', считала, что это я терпеть не могу самого Пруста....Пруст не просто самовыражался ..., и читается он не только как поэзия, но и как философия, прочищает и налаживает мозги, уравновешивает и радует и помогает отбрасывать вранье и штампы. И это у него не само так получалось непроизвольно, а он именно этого хотел и добивался.»..."Весна в Фиальте" В. Набокова. Как и у Пруста, пространная фраза держится ритмом, но система сопряжения ее частей сложнее, можно сказать, разнообразнее. Это в какой-то мере объясняется разницей в длине союзов. Сравните французские односложные подчинительные союзы qui-que, от которых можно отталкиваться носком и бежать дальше, и широкие ступени русских "который-которого-без которых" и т. п. Даже наше короткое "что", повторенное несколько раз, придает предложению громоздкую неуклюжесть. Зато в русском есть неведомые французам (в такой функции) тире и двоеточие, гибкая система сочинения, есть средства заменить придаточные предложения причастными или деепричастными оборотами, всякими "и тогда", "ведь". Наконец, в очень большом и сложном предложении можно подхватить какое-то слово, повторить его после запятой и тире - всего не перечислишь.
тут

Смешанные чувства — хочется прочитать, проверить, правда ли, что перевод так хорош, но мучают сомнения: я не знаю французского, не могу сравнить перевод с оригиналом. Поэтому хочется еще и выучить французский.
Пруста я, правда, и так люблю — и по переводам Любимова и Франковского. А переводчица о нем сказала очень хорошо— о том, что он «помогает отбрасывать вранье и штампы».