«Как раз тогда я завязал дружбу с Уилли Сомерсетом Моэмом. ... Он был не из тех, кого легко понять, особенно, если учесть, что разница в возрасте между нами составляла примерно тридцать лет. Некоторые из тех, кто писал о нем впоследствии, изображали его мрачным, вечно чем-то недовольным, одержимым страхом, что его гомосексуальность станет известна. Мне это кажется сущим вздором. Он родился в то время, когда мужчины молчали о своих маленьких слабостях, и скорее из-за хороших манер, чем из-за скрытности. ... Конечно, Уилли не обсуждал во всеуслышание свои отличия от других, но он к ним прекрасно приспособился и вовсе не беспокоился из-за того, что все о них знали. Он был застенчивый человек и, если бы родился на шестьдесят лет позже, когда во всем мире начали распахиваться двери чуланов, мне кажется, вел бы себя точно так же. [Я не уверена, что Прайс-Джонс тут прав, но его взгляды и так часто не совпадают с моими, однако в любом случае интересны как взгляды человека другой эпохи.]
А еще он тогда, в начале 30-х годов, был очень привязан к своей дочери. Раз или два, приглашая меня к себе в Кап Ферра, он добавлял: "И постарайся приехать, когда там будет Лиза". Также помню, однажды я шел по Слоун-сквер на ланч с Осбертом Ситуэллом и увидел, как Уилли проскользнул в паб. Я не удержался — последовал за ним и пошутил по поводу этого поступка, показавшегося мне нехарактерным для него. Он ответил, что в тот день вышла его новая книга и он нес один экземпляр Лизе. "Но, — добавил он, заикаясь, — до меня дошло, что я могу столкнуться с Сири [бывшая жена Моэма], так что решил выпить для храбрости"» (1). Алан пошел вместе с ним, но у самых дверей дома Моэм попросил его позвонить, отдал книгу и поспешно ушел.
читать дальше
1) The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 81.
2. Ibid., p. 83.
А еще он тогда, в начале 30-х годов, был очень привязан к своей дочери. Раз или два, приглашая меня к себе в Кап Ферра, он добавлял: "И постарайся приехать, когда там будет Лиза". Также помню, однажды я шел по Слоун-сквер на ланч с Осбертом Ситуэллом и увидел, как Уилли проскользнул в паб. Я не удержался — последовал за ним и пошутил по поводу этого поступка, показавшегося мне нехарактерным для него. Он ответил, что в тот день вышла его новая книга и он нес один экземпляр Лизе. "Но, — добавил он, заикаясь, — до меня дошло, что я могу столкнуться с Сири [бывшая жена Моэма], так что решил выпить для храбрости"» (1). Алан пошел вместе с ним, но у самых дверей дома Моэм попросил его позвонить, отдал книгу и поспешно ушел.
читать дальше
1) The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 81.
2. Ibid., p. 83.
"заказал дружбу с Уилли" и т д
и подумала "вот лихо"
а потом все стало таким обыденным. без ошибки
Кошка, А вот тут я могу исправить на "раскрывались". ))
Про фильм он больше ничего не пишет, а я такого не знаю.
Но сама я все же не воспринимаю растворились только в одном смысле. Встречая в книгах, даже не задумываюсь о другом значении. Скажем, у Достоевского в "Двойнике": «Двери в залу растворились с шумом, и на пороге показался человек, которого один вид оледенил господина Голядкина»; «Наконец вышли на парадную, ярко освещенную лестницу; на лестнице была тоже куча народа; с шумом растворились двери на крыльцо, и господин Голядкин очутился на крыльце вместе с Крестьяном Ивановичем». Это я нашла. А сперва вспомнила "Растворил я окно, — стало грустно невмочь".
Чем тебе плох глагол "распахнулись"?
Но тогда нужны будут "двери" (чуланов)
Спасибо за отрывок!
Мне почему-то кажется, что Алан как раз прав насчет Моэма в том, что его застенчивость так проявляла себя, а вовсе не страх быть разоблаченным. И что он вел бы себя также, родись он много лет спустя. Был бы сильный страх, то вел бы себя более осмотрительно. А про свою застенчивость Моэм сам постоянно писал. По себе знаю - застенчивые люди, вынужденные в силу разных причин быть на людях или много общаться, становятся мрачными, недовольными, а в некоторых случаях и агрессивными.
мелкий тапок
Кошка, Спасибо, исправила.))) Это я пыталась переделать в "начались выходы из чуланов", но передумала.