Иногда Набоков меня просто ставит в тупик. Dот как он комментирует слова Онегина об Ольге

(В чертах у Ольги жизни нет.
Точь-в-точь в Вандиковой Мадоне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне”.
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.) :

“Старое значение слова «красна» — «красива», и я понимаю выражение «она красна лицом», как «у неё красивое лицо», а не как утверждение, что «у неё красное лицо». «Красное лицо» свидетельствовало бы о грубом румянце невоздержанности, высоком кровяном давлении, злости, чувстве стыда и так далее, что абсолютно не соответствовало бы образу розоволикой Памелы или мадонны, который имеет в виду Онегин. И без того он здесь довольно груб <…> Мой выбор этого значения обусловлен и сравнением с луной, которая предстаёт здесь прекрасной сферой («круглой и белоликой»), воспеваемой поэтами <…> Естественно, эта лирически обобщённая луна не окрашена никаким цветом; как бы то ни было, сравнение красного лица с красной луной вызывало бы у читателя ассоциации с цветом помидора, а не розы
К.И.Чуковский написал об этом так: "…Какой цвет лица у Ольги Лариной, невесты Владимира Ленского?

Пушкин отвечает на этот вопрос недвусмысленно: по контрасту со своей бледнолицей сестрой, Ольга отличалась "румяной свежестью" и однажды, когда ей случалось слегка взволноваться, она, по словам поэта, стала:

Авроры северной алей
(гл. 5, ХХ1)

то есть, говоря попросту, лицо у нее сделалось красным. Кто же не знает, какой пунцовой бывает зимняя заря над снегами.

Да и вообще Ольга была краснощекая. Все помнят насмешливо презрительный отзыв Евгения:

Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне.
Американский переводчик романа Юджин М. Кейден (Kayden) так и перевел те стихи, где говорится о наружности Ольги: rosy (румя-ная); ее лицо было "более алым, чем утренний свет" (rosier than morning light).

В другом, более раннем американском переводе "Евгения Онеги-на" - мисс Доротеи Пралл Радин - лицо Ольги, в соответствии с подлин-ником, названо "круглым и красным" (round and red) …

Поэтому с таким изумлением я встречаю в новом (набоковском. - Ф.О) американском "Евгении Онегине" следующий перевод этих строк:

Она кругла(?!), у нее красивое(?!) лицо,
Подобно этой глупой луне
На этом глупом небе.
Почему красивое? Да потому, - поясняет переводчик (Вл. Набоков. - Ред.) в своих комментариях, - что в древней России (в Х1У-ХУ1 вв.) красный означало красивый. …

Не было и нет, я уверен, ни одного русского человека ни в Х1Х., ни в ХХ веке, который понял бы онегинское слово "красна" в том смысле, в каком понял его этот американский переводчик "Евгения Онегина".

Отстаивая свое мнение, он убеждает и себя и других, что Онегин не стал бы говорить такое обидное слово об Ольге влюбленному в Ольгу Ленскому. Между тем это слово лучше всего характеризует стремление озлобленного Онегина противопоставить выспренним иллюзиям молодого романтика свой "резкий охлажденный ум". Здесь дан очень рельефный пример едкой злости его "мрачных эпиграмм", о которых сообщает поэт в первых же строках, посвященных Онегину."

Да и "в психологическом плане невозможно представить себе, чтобы желчный Евгений, желая сказать злое слово о пошлой наружности Ольги, стал бы наряду с этим говорить комплименты ее красоте". "Не было и нет, я уверен, ни одного русского человека ни в Х1Х., ни в ХХ веке, который понял бы онегинское слово "красна" в том смысле, в каком понял его этот американский переводчик "Евгения Онегина". А вот тут Чуковский ошибся. В журнале «Вопросы литературы»( 2008, №1)
Геннадий Красухин пишет: "Злословит ли здесь Онегин? Нет. Об этом писал еще Набоков, напомнив о старинном значении прилагательного “красный” — “красивый”: “Для меня “красна лицом” означает “пригожа”, а не “краснолица”. Красное, т.е. отливающее красным оттенком, лицо означает приступ грубого бешенства, или же высокое кровяное давление, или вспышку гнева, или нахлынувшее чувство стыда и т.п., так что употребленный в этом смысле эпитет был бы явно неподходящим, чтобы с его помощью охарактеризовать румяную Памелу или румяную мадонну, подразумеваемую Онегиным”
А вот я полностью согласна с Чуковским- как-то дико представить, чтобы Онегин сказал это своё "красна" в смысле "красива". Набоков же полностью уверен, да еще и пишет о "редкостной глупости" тех, кто думает не так, как он.

@темы: Набоков, Пушкин, русская литература

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Из интервью с Вудхаузом.

Прочитала интервью с Вудхаузом, которому тогда было уже больше девяноста лет. Его спросили, был ли у него самого такой камердинер, как Дживс, он ответил, что такой был не у него, а у Джеймса М. Барри, автора "Питера Пена". Еще его спросили, почему у него нет сексуальных сцен, более откровенных, чем поцелуй в щеку, и он ответил, что "секс, конечно, может быть очень забавен, но писателю надо знать, как с ним обращаться, а я не уверен, что это умею". Он сказал, что каждый год перечитывает Шекспира, но читает также Агату Кристи и Рекса Стаута. Он, оказывается, читал Нормана Мейлера, хотя его романы ему не понравились, а понравилась документалистика.
Еще он сказал: «Мне ужасно нравятся вещи Моэма, но сам он, думается, был несчастлив всю жизнь, правда? Он был неприятный человек». — "Он был неприятен по отношению к вам?" — «Нет, он нормально ко мне относился. Отношения у нас были на уровне"как вы поживаете?"».

@темы: Вудхауз, английская литература, Сомерсет Моэм