Рождественский выпуск "Шерлока" мне так понравился, что сразу же захотелось посмотреть еще раз, потом еще, а потом я уехала, не успев написать о впечатлениях, да и не насмотревшись вволю. Когда я не дома, могу только комментировать других, а вот теперь хочется написать о "The Abominable Bride" (мне не очень нравится название "Безобразная невеста" — "Ужасная невеста", по-моему, и то лучше).
Но сперва о другом. Я решила добавить к посту несколько капсов, а когда их делала, викторианский Шерлок с гладкими волосами слегка напомнил мне Ставрогина из "Бесов" Вайды, а потом, естественно, я подумала о радиоспектакле "Би-би-си" с Камбербэтчем в роли Ставрогина. Он там изумительно хорош. Вот Петр Верховенский (Пол Макганн) у них странный, холодный как лед. Там, где Верховенский из романа уже бился бы в истерике, этот, похоже, только приподнимает бровь, как Дживс. Все же нашла эпизод, в котором даже он кажется взволнованным.
Download Fyodor Dostoevsky The Possessed for free from pleer.comСцена из романа с некоторыми сокращениями.«— Так вы вот за что принялись? На всех донесете, а сами в монастырь уйдете или к черту... Но ведь я вас всё равно укокошу, хоть бы вы и не боялись меня!
... Ставрогин серьезно посмотрел на него.
— А что ж, убейте, — проговорил он тихо, почти примирительно.
— Фу, черт, какую ложь натащит на себя человек! — так и затрясся Петр Степанович. — Ей-богу бы убить! Подлинно она плюнуть на вас должна была!.. ... Ну хоть из злобы, хоть из злобы теперь вам очнуться! Э-эх! Ведь уж всё бы вам равно, коли сами себе пулю в лоб просите?
Ставрогин странно усмехнулся.
— Если бы вы не такой шут, я бы, может, и сказал теперь: да... Если бы только хоть каплю умнее...
— Я-то шут, но не хочу, чтобы вы, главная половина моя, были шутом! Понимаете вы меня?
Ставрогин понимал, один только он, может быть. Был же изумлен Шатов, когда Ставрогин сказал ему, что в Петре Степановиче есть энтузиазм.
— Ступайте от меня теперь к черту, а к завтраму я что-нибудь выдавлю из себя. Приходите завтра.
— Да? Да?
— Почем я знаю!.. К черту, к черту!
И ушел вон из залы.
— А пожалуй, еще к лучшему, — пробормотал про себя Петр Степанович, пряча револьвер».