[tes3m]

     На мой взгляд, точная характеристика положения гомосексуальных мужчин в Европе второй половины XIX века (во многом верная и для начала ХХ века): «Во второй половине XIX века и в России, и в Европе вокруг гомосексуальности как социально-культурного явления сложилась непростая и отчасти парадоксальная ситуация.

В странах, подпавших под кодекс Наполеона, было отменено уголовное наказание за добровольную однополую связь между совершеннолетними в приватных условиях, и это не могло не сказаться на юридической теории и практике ряда других наций. ... Как следствие, гомосексуальность стала караться властями лишь в случаях нарушения общественного приличия или громкого скандала, да и сама кара не только не шла ни в какое сравнение с суровыми мерами прежних времен, но обычно даже вовсе не соответствовала по мягкости своей наказаниям, предусмотренным законодательством. Можно сказать, что в течение длительного периода закон не применялся вообще или же применялся выборочно с неблаговидными целями — для личных или коллективных полицейских вендетт.

Ряд авторитетных новейших исследователей продемонстрировали, что к этому времени в европейских государствах отчетливо сложился феномен, который ныне принято именовать «гомосексуальной субкультурой». Причин тому было несколько. Процесс возникновения этой субкультуры был весьма длительным, истоки его можно усмотреть в Англии уже в XVII веке, но катализатором стали, по-видимому, два фактора — социально-политический переворот, вызванный французской революцией, и общий упадок влияния католической и протестантских церквей. В странах, подпавших под кодекс Наполеона, было отменено уголовное наказание за добровольную однополую связь между совершеннолетними в приватных условиях, и это не могло не сказаться на юридической теории и практике ряда других наций. К интересующему нас времени в Германии, например, стихийно возникло движение, даже с элементами организации, в пользу отмены соответствующего параграфа Имперского уголовного кодекса — как известно, перед самым началом Первой мировой войны этот вопрос уже разбирался в рейхстаге с большой вероятностью положительного решения.
     Результатом стало общее ослабление напряженности, еще более поощряемое медицинскими и психиатрическими исследованиями. Многие ведущие авторитеты в этих областях — от Крафт-Эбинга до Хэвелока Эллиса — утверждали, что так называемые «сексуальные отклонения» не должны рассматриваться как преступление, ибо представляют собой разнообразные формы психических заболеваний, за которые их носители не могут нести ответственности. Как следствие, гомосексуальность стала караться властями лишь в случаях нарушения общественного приличия или громкого скандала, да и сама кара не только не шла ни в какое сравнение с суровыми мерами прежних времен, но обычно даже вовсе не соответствовала по мягкости своей наказаниям, предусмотренным законодательством. Можно сказать, что в течение длительного периода закон не применялся вообще или же применялся выборочно с неблаговидными целями — для личных или коллективных полицейских вендетт.
     Многие люди, в особенности принадлежавшие к привилегированным классам, культурному слою или художественной богеме, перестали заботиться о сокрытии своих неортодоксальных любовных вкусов. Их предпочтения были известны и игнорировались публикой их круга. Даже прогремевший процесс Оскара Уайльда в 1894 году был вызван скандалом, спровоцированным самим писателем. Уайльд обвинил в диффамации и клевете отца своего любовника лорда Альфреда Дугласа, подал на него в суд и проиграл свой иск.
     С другой стороны, власти довольно равнодушно относились к сексуальным нравам низших классов до тех пор, пока под угрозу не ставились благочестие или общественное здоровье. Так что наибольшей опасности (и то — не столько уголовному преследованию, сколько публичному остракизму) подвергались представители средней прослойки, для которой благоприятное общественное мнение было основой материального или иерархического успеха — деловые люди, государственные служащие, отдельные категории интеллигенции (врачи, учителя, юристы), а также лица, делавшие политическую карьеру. Именно они составляли наиболее удобный объект для шантажа со стороны как властей, так и преступных элементов.
     В России все эти процессы также имели место, хотя, может быть, и не в столь откровенных формах. Многие юристы по причинам и теоретическим, и практическим начали подспудно осознавать назревавшую необходимость пересмотреть содержание законов о мужеложстве. Теоретически они пребывали под влиянием западноевропейских правовых и медицинских идей. Практически же должны были признать факт, что закон почти не применяется, а если применяется, та случайно и неравномерно.
...
     При погружении в мемуарную или дневниковую литературу эпохи становится очевидным, что в узком кругу высшего света гомосексуальность тех или иных его представителей была предметом общеизвестным: о них ходили сплетни, во многих случаях вполне беззлобные. Объекты этих пересудов ни в коем случае не подвергались бойкоту или исключению из салонов; напротив, часто придавали им дополнительный блеск. В условиях тесного общения — а именно таковой была ситуация «большого света» — не много нужно, чтобы определить сексуальные предпочтения того или иного человека: жизнь аристократии в Лондоне, Париже или Санкт-Петербурге исторически всегда была у всех на виду. Манера поведения, преимущественно мужское окружение, пристрастие к обществу молодых людей, отсутствие любовных связей с женщинами — умному и наблюдательному современнику этого вполне хватало для проникновения в интимную жизнь аристократического собрата»*.

*Познанский А.Н. Чайковский, М., 2010 (в серии ЖЗЛ).
Я наконец-то установила программу для перевода сканированных страниц в текст (раньше мне казалось, что освоить ее будет долго и сложно).

@темы: викторианцы, Чайковский, гомосексуальность

Comments

[рика инверс вредная и ленивая]

тогда запомню,но вслух клеветать на него не буду

[~neparse]

О, интересно было узнать про Ленина))

[tes3m]

РиКа Инверс вредная,ленивая и с тапками,
~neparse, Не про Ленина (эта фамилия без имени для многих и для меня все же ассоциируется с одним человеком, что не значит, будто я испытываю к нему какие-то особые чувства), а про Николая Ленина или еще как-нибудь.Дело в том, что без пояснений одна фамилия сбивает с толку.

[~neparse]

tes3m, ну да, я имею в виду, узнать, откуда он (Ульянов) взял себе такую фамилию)))

[tes3m]

~neparse, П. цитирует письмо твоего любимого Апухтина 25 октября 1877 года: "Узнав о психологических проблемах композитора (вероятно, от Кондратьева или Мещерского), он пишет: «Вообще, голубчик Петя, ты придаешь слишком большое значение разным толкам и пересудам. Я сам страшно бесился, встречая в газетах подлые инсинуации на мой счет, и это понятно, потому что меня они находили безоружным: что мог я противопоставить им, кроме дилетантской известности в весьма небольшом кружке? Но чтобы ты, чьим именем будет гордиться страна, в которой ты родился, преклонял голову перед разными иксами и зетами, — это непонятно и бессмысленно! Согласись, что много комичного было бы в положении орла, конфузящегося перед червяками и гадами. Да уйди от них ввысь, в твою творческую высь, откуда тебе они не только не будут видны, но где ты должен игнорировать их существование, и брось оттуда новую "Бурю" или "Ромео": пускай тяжесть твоей славы раздавит этих прохвостов! Если ты возразишь мне, что художник не может жить исключительно в самом себе, я напомню тебе, что на свете живут тысячи твоих горячих поклонников, а между ними много искренних друзей, которым дороги ты и твоя слава и которым все равно, под каким соусом ты любишь спаржу: под кислым или сладким или жирным. Приободрись, милый мой Петя, подними голову и смотри всем в глаза гордо и смело. Верю, что жить тебе тяжело, но стыдиться нечего. Ты не сделал ничего бесчестного, главная ошибка твоей жизни была уступкой для нее же, этой подлянки, называемой общественным мнением! Загляни в историю искусств: люди, как ты, никогда не пользовались счастьем, но без них человечество лишилось бы лучших своих наслаждений». Апухтин, хорошо зная Чайковского и стараясь ему помочь, точно оценил ситуацию своего друга, его боязнь толпы и общественного мнения, которому он сделал уступку, решившись вступить в брак."
А сам Чайковский, кстати, писал в письме от 17/29 января 1878 года Петру Юргенсону: «А главное.... я хочу летом жить в деревне и быть в России, ибо мне надоело, наконец, хотеть казаться не тем, что я есть! Надоело насиловать свою природу, какая она паршивая ни на есть. Вообще я теперь дошел вот до чего: хотите знайте, любите, играйте, пойте меня, украшайте меня лаврами, венчайте меня розами, курите мне фимиамы, а не хотите — насрать и наплевать!»

[~neparse]

tes3m, спасибо Что-то Апухтин слишком много пишет о гениальности Чайковского: ты вот гений, поэтому не обязан считаться с общественным мнением, тем более, что ничего бесчестного ты не делаешь. А между тем, это не гениальность извиняет Чайковского, а просто ему как бы не за что извиняться. От того, что он был бы менее гениальным, он не стал бы более виноватым.

Обычно, когда кто-то с жаром говорит, что ему плевать, на самом деле все как раз наоборот, увы.

[Alnika]

tes3m, Про соус к спарже хорошо, надо запомнить.)

[tes3m]

~neparse,

А между тем, это не гениальность извиняет Чайковского, а просто ему как бы не за что извиняться. От того, что он был бы менее гениальным, он не стал бы более виноватым.

Я, естественно, с этим согласна, да и Апухтин так думал — он же не стыдился и сам за себя. Но он пишет немного о другом: даже для того, кто не считает себя виновным, осуждение со стороны окружающих — тяжелое бремя; общественное мнение, пересуды, осуждение — все это тяжело для Чайковского, а он его утешает, подбадривает, напоминает о преимуществах его положения. Опять сравню с национальностью. Вот кто-то, допустим, должен жить в стране, где к его национальности относятся плохо. Он прекрасно и сам знает, что ничего плохого в его национальности нет, но ему тяжело.
Alnika, Мне больше нравится, как Красс говорит в "Спартаке": одни любят устриц, другие улиток.)))

[~neparse]

tes3m, да, наверное, он просто хотел поддержать и поэтому написал, что смотри, твоим именем будет гордиться страна, а те, кто судят тебя, вообще непонятные козявки. Понравилось про червяков и гадов. Теперь-то гады еще и ругательство, поэтому забавно.

[tes3m]

~neparse, Да оно и тогда уже было ругательством. Вот как раз пример:
«Бегством Чайковского за границу заканчивается второй— и последний — период совместной жизни супругов, продолжавшийся с 11 по 24 сентября. Обстоятельства этого побега в разных версиях и некоторых отношениях отличаются, но изложение основных событий совпадает и сомнений не вызывает.
25 октября/6 ноября композитор пишет Альбрехту из Швейцарии: «Мне очень трудно говорить о всем случившемся, и позволь мне обойти этот грустный предмет разговора. Прости меня за то, что я не мог исполнить твоего совета вытерпеть год. Помнишь? Я и двух недель не вытерпел, никто не знает все, что я выстрадал в эти две недели».
Что же именно случилось между супругами за это время? Обратим внимание на один характерный момент — яростную, бьющую через край ненависть, которой явно или скрытно преисполнены все последующие упоминания Чайковским Антонины Ивановны. Даже в те моменты, когда разумом он понимал и пытался внушить себе или другим, что она мало в чем виновата, и в приступе раскаяния брал вину на себя, ненависть к ней, смешанная с отвращением, продолжает звучать едва ли не в каждом слове. Девица Милюкова (ибо она все еще девица) в его глазах — самое мерзкое из всех вообразимых созданий природы и самое подлое человеческое существо на свете. В письмах братьям он сначала называет ее «Антонина», затем «эта дама» и «супружница», но очень скоро переходит к оскорбительным интонациям и выражениям: «известная особа», «существо женского пола, носящее мое имя», и хуже — «омерзительное творение природы», «мерзавка», «гадина», «стерва» и т. д. С маниакальной настойчивостью именует он ее чаще всего «гадиной» и никак иначе, словно это ее собственное имя, данное ей при рождении. (Любопытно замешательство, испытанное издателями по поводу этого эпитета — в начале, в ранних томах полного собрания писем композитора, они последовательно сохраняли это слово в применении к Антонине Ивановне, затем последовательно стали его купировать.) »

[~neparse]

tes3m, я и раньше читала, что особой любви к Антонине он не испытывал в силу понятных причин, и что жили они раздельно, а оказывается, он ее даже ненавидел. Наверное, за приставания .

Кстати, обычно в интернете гениальность Чайковского противопоставляют его гомосексуальности, типа "да, он был гей, но зато он был великий композитор". Всегда хочется поспорить, что да не в гениальности дело-то.)))

[tes3m]

~neparse, Да, Познанский тоже так думает, что она стала слишком настойчива. А потом начала даже угрожать.
Конечно, не в гениальности.))))

[~neparse]

tes3m, угрожать, что все расскажет о нем?

[tes3m]

~neparse, Да. Но Познанский пишет, что реально Чайковскому ничто не угрожало, его не стали бы трогать.

[~neparse]

tes3m, конечно, не стали бы, иначе справедливости ради пришлось бы сослать в Сибирь еще много-много кого)) А он человек известный к тому же, за границей в том числе. Да и все всё знали, мне кажется. Кому она грозилась рассказывать и на что наделась?..

[Alnika]

tes3m,

одни любят устриц, другие улиток.)))

Тоже хорошо. Мне вообще по вкусу гастрономические сравнения.

[кавайный укэ]

яростную, бьющую через край ненависть, которой явно или скрытно преисполнены все последующие упоминания Чайковским Антонины Ивановны.

Могу предположить, что девица решила откровенно высказать своё отрицательное отношение к предпочтениям супруга. Не постеснявшись в выражениях. Сами понимаете, приятного в таком мало. Вполне вероятно её уязвило, что ей в мужья достался педик, а не бравый гусар.

[рика инверс вредная и ленивая]

ну,мне её всякий раз становится жалко; так понимаю,никто не предупредил?
нечестно по отношению к ней. чо возмущаться,сам виноват,если ввёл в заблуждение.

[кавайный укэ]

РиКа Инверс вредная,ленивая и с тапками, а если этот брак был расчет с её стороны? ))

[рика инверс вредная и ленивая]

кавайный укэ, знаем мы этих девиц,выходят по расчёту,а надеются на великую любовь и первую брачную ночь

[tes3m]

Это грустная история, потому что оба были неправы, причем он больше, и оба пострадали, причем она больше. И при этом он симпатичнее и умнее, но все равно больше виноват, потому что с него и спросу больше, а она была не очень умная и малообразованная. Он ничего ей не сказал перед свадьбой (впрочем, он, кажется, считал, что он сумеет стать ей мужем фактически — другие же могут: у него были друзья, гомосексуальные, но имевшие семьи). Он писал братьям, что невеста глупая, но это лучше, такую он не боится, к тому же она влюблена в него "как кошка" (звучит грубо, но он и о себе писал, что так влюблен в одного простого парня). Но он не предвидел, что с умной как раз могло быть легче, а влюбленность тоже мешала жене смириться с тем, что они жили "как брат с сестрой".

[tes3m]

«С отьездом Чайковского за границу в его семье начали происходить события, грозившие еще более осложнить ситуацию и выплеснуть скандал наружу. Сестра Александра, уже дав знавшая о нетрадиционной сексуальной ориентации брата, отнеслась к неожиданно появившейся невестке с участием и пониманием. В письме Модесту от 31 октября она резко осудила скоропалительную женитьбу: «Поступок его с А[нтониной] И[вановной] очень, очень дурен, он не юноша и мог понять, что в нем и тени задатков быть даже сносным мужем нет. Взять какую бы то ни было женщину, попытаться сделать из нее ширму своему разврату, а потом перенести на нее ненависть, долженствующую пасть на собственное поведение, это недостойно человека, так высоко развитого. Я почти убеждена, что в причине ненависти его к жене никакую роль не играют ее личные качества — он возненавидел бы всякую жену, вставшую с ним в обязательные отношения».
Она приняла решение повидаться с Антониной и в конце октября отправилась в Одессу, где та гостила у их брата Ипполита. Вскоре Александра пригласила ее к себе в Каменку. Вот как описывает последствия этого сам Чайковский в письме к фон Мекк от 23 ноября: «Зная хорошо меня и сумевши сразу разгадать мою жену, она, тем не менее, принялась с невероятным увлечением перевоспитывать мою жену, а мне посылать письма, в которых старалась меня уверить, что жена моя обладает, в сущности, многими достоинствами и со временем будет для меня отличной подругой жизни. Я несколько раз писал ей, что все это весьма возможно, что я был виноват во всем, что я принимаю на себя все последствия моего необдуманного поступка, но просил, ради самого бога, никогда даже не упоминать о возможности будущего сожительства. Не знаю, что сделалось на этот раз с сестрой. Она никак не могла понять, что моя антипатия к жене, как бы она ни была незаслуженна, есть болезненное состояние, что меня нужно оставить в покое и не только не расписывать ее достоинства, но и не поминать о женщине, самое имя которой и все, что ее напоминало, приводило меня в состояние безумия. Результатом всего этого было несколько писем жены. <...> Она являлась в них то лживой и злой, то покорной и любящей; то она обвиняла меня в низости и в бесчестности, то прямо просила и умоляла возвратить сй мою любовь. Это было ужасно. Теперь сестра сама поняла свою ошибку и узнала, с кем имеет дело. ... жена моя, с дороги в Одессу писавшая брату, что ей очень весело и что в нее влюбился полковник, теперь, поощренная ласками сестры, вошла в роль несчастной жертвы. А главное, несмотря на то, что я устроил ей обеспеченное существование, она и не думает уезжать от сестры, говорит, что привязалась к ней и не может жить без нее. Сестра не может удалить ее сама. <...> Конечно, это долго продолжаться не может», — и дальше выражается надежда, что Анатолий, прибывши в Каменку, преуспеет в удалении оттуда «известной особы».
Переписка с родными, пока Антонина продолжала обретаться в Каменке, несомненно приносила Чайковскому страдания. Невероятная психологическая напряженность чувствуется едва ли не в каждой его строке. В том же письме к фон Мекк он точно формулирует суть затруднения: «Положение вьшло самое фальшивое. Та самая женщина, которая, конечно, не намеренно сделала так много зла мне, живет у моей родной сестры в доме, который я привык считать убежищем от всех бедствий и самым теплым уголком своим». Особенно тягостным должно было быть то, что в посланиях сестре он не мог быть откровенным в той мере, как в письмах братьям, где давал волю ярости и ненависти, но, напротив, должен был глушить и скрывать эти чувства.
Сообщив Антонине правду о ее муже, Александра начала готовить ее к наихудшему сценарию ее будущих отношений с ним, «по всей видимости, сфокусировав ее внимание на"склонностях" Петра Ильича». Таким образом, с ее помощью Антонина впервые серьезно задумалась о реальных мотивах, побудивших композитора к браку. Так, 16 октября в письме Модесту она прямо заявляет об этом, отчасти повторяя цитированное мнение Александры: «За всю мою любовь и преданность Петя мне отплатил тем, что сделал меня своею ширмою пред всей Москвою, да и Петербургом. Где же эта доброта его, про которую так много говорили? Такой страшный эгоизм не может соединиться с добротою». Именно в это время были написаны ее «злые письма» братьям с угрозами, упреками и обвинениями его в бесчестии, а затем, почти сразу, «нежные» и исполненные самоуничижения. Стремясь вернуть себе любимого человека, Антонина металась из одной крайности в другую.»

[рика инверс вредная и ленивая]

tes3m, спасибо.

[Anna-23-11]

Все это грустная история, очень-очень грустная. Спасибо, Тэс, что печатаете то, что мне давно следовало знать про Чайковоского. А почему эти ценные отрывки в комментариях, а не отдельным постом? Думаю, Вы и так поступите, как поступили раньше: в отдельной записи дадите ссылку на комментарии с указанием темы. Спасибо, с большим интересом читаю про Чайковоского, его судьбу. Девица, может хорошая, но ее поведение, вполне справедливое в ее положении, почему-то не вызывает у меня сочувствия. На месте композитора я бы тоже сбежала за границу от благочестивой, обманутой и требовательной девицы.

[tes3m]

Anna-23-11, Она не была благочестивой, она была обычной женщиной, любящей внимание мужчин.)))
В комментариях, а не отдельным постом, потому что отдельные посты пишу о том, что меня сильно заинтересовало, настолько, что захотелось увидеть в своем личном дневнике. Причем обычно я сама что-то пишу или перевожу. В крайнем случае, если помещаю отрывки откуда-то, они имеют отношение, к тому, что меня сильно интересует. Сейчас мне не особенно интересно писать о Чайковском, да и раньше не было, просто коротко высказывала свое мнение когда-то о глупых постах в ЖЖ и на дайри о том, что Чайковского "оклеветали".

[Anna-23-11]

была обычной женщиной, любящей внимание мужчин.)))

Точняк!
Какие у Вас юзерпики... высокохудожественные! Очень нравится.

[tes3m]

Anna-23-11, Спасибо, это из Сомова.

[~neparse]

Лучшим в ее ситуации (учитывая сложность развода) было сказать ему, что раз уж такое дело, то я встречаюсь с кем хочу, и ты встречаешься, с кем хочешь, но для всех как бы все впорядке и мы семья.
Выгодно во всех отношениях: и он бы думал о ней хорошо, как о добрешей женщине, которая его поняла, и она бы жила обспеченной жизнью спокойно себе.
Ну, конечно, мне со стороны легко говорить...)))

[tes3m]

~neparse, Да так многие и жили. Но она для этого не подходила: она была влюблена, к тому же не очень разбиралась в таких вопросах, и не хотела верить, что ее чары бессильны. Для того, чтобы они могли счастливо жить (как говорил Пушкин о семье графа Борха, что это на самом деле "две образцовых семьи — муж живет с кучером, жена с форейтором"), она должна была быть другой.

[Anna-23-11]

Пушкин о семье графа Борха, что это на самом деле "две образцовых семьи — муж живет с кучером, жена с форейтором

Пушкин?! Ай да молодец! Как про него в одном анекдоте: он был первым русским рэпером, ибо тоже рифмовал, имел африканские корни и умер в перестрелке.