Я решила не называть эту запись "Мориарти (10)", т.к. "Мориарти (9)" была о Джиме, а я о нем еще не дописала.
Несколько месяцев назад мы с amethyst deceiver прочитали роман Энтони Горовица "Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса", я тогда же хотела написать о впечатлениях, но отвлеклась, потом я вспомнила об этой книге, когда прочитала предисловие к ней Марка Гэтисса, но опять отвлеклась. Все же кратко напишу. В комментариях к переводу этого предисловия видела такое мнение: «Марк говорит: "самые отвратительные из них [стилизаций], заталкивают в одну историю всех персонажей, которые когда-либо поднимались по 17 ступенькам дома на Бейкер-стрит, и это производит впечатление заваленной посудой кухонной раковины, убивая все очарование первоначальной идеи. "Дом Шёлка" остается по большей части совершенно замечательным и очень правильным. " (с) Но именно это и есть в "Доме шелка". Я, кстати, так и не понял: зачем Горовиц впихнул в сюжет Мориарти? Он там, ИМХО, ни к селу, ни к городу».
Что верно, то верно — сюжету от присутствия в романе Мориарти ни холодно ни жарко. Но мы, как нам кажется, поняли, зачем Горовицу понадобился профессор и почему Марк Гэтисс не сказал ни слова против.
читать дальше Когда Шерлок Холмс по ложному обвинению попадает в тюрьму, Мориарти приглашает к себе доктора Уотсона. "Я оказался в библиотеке. ... Владелец этого дома — кем бы он ни был — наверняка неплохо ориентировался во французском, итальянском и немецком, потому что все три языка были широко представлены в библиотеке — естественно, наряду с английским. Его интересы охватывали физику, ботанику, философию, геологию, историю и математику. Беллетристики, насколько я понял, не было. Подбор книг, скажу честно, напомнил мне о Шерлоке Холмсе, ибо довольно точно отражал его пристрастия." Появляется хозяин дома. "Я заметил, что за библиотекой находится химическая лаборатория — именно там он чем-то занимался, пока я его ждал. За его спиной просматривался длинный стол, заваленный какими-то трубками, ретортами, бутылочками, баллонами для кислот, шипело несколько горелок Бунзена". Горовиц определенно хочет показать сходство между Холмсом и Мориарти через подборку книг — и даже языки, которыми владеет Мориарти, те же самые - французский, итальянский, немецкий. И с чего это он у Горовица увлекся химией?
Мориарти говорит Уотсону разные приятные вещи о его произведениях: "Вам будет приятно услышать, что я — ваш большой поклонник и у меня есть все до одной ваши «Записки». — Он принес с собой журнал «Корнхилл мэгэзин» и раскрыл его на столе. — Я только что прочел ваш рассказ «Медные буки» — написано мастерски. ... Судьба мисс Вайолет Хантер не была мне особенно интересна... ...как всегда, больше всего меня захватило ваше описание господина Шерлока Холмса и его методов. Жаль, что вы не привели семь разных объяснений совершенного преступления, которые он вам изложил. Это позволило бы читателям лучше постичь суть истории. Но и так вы сделали достоянием общественности работу выдающегося ума, и мы вам за это благодарны".
Дальше выясняется, что Мориарти беспокоится за Холмса: "Имейте в виду, что жизнь Холмса в большой опасности. Мало того: если вы откажетесь выполнить мои указания, Холмс в течение двух суток будет мертв".
Еще любопытный момент (на него, помню, обращали внимание в отзывах в моем избранном): Мориарти требует, чтобы Уотсон поклялся, что никогда не расскажет о встрече с ним ни Холмсу, ни кому-либо другому, — поклялся всем, что для него свято.
"— Вы клянетесь?
— Да.
— Чем?
— Моим браком.
— Этого мало.
— Моей дружбой с Холмсом.
Он кивнул.
— Кажется, мы друг друга поняли."
"— Что это? — спросил я.
— Ключ от его камеры.
— Что? — Я чуть не рассмеялся. — Вы хотите, чтобы Холмс бежал? В этом заключается ваш грандиозный замысел? Вы хотите, чтобы я помог Холмсу бежать из Холлоуэя?
— Я не понимаю, доктор Ватсон, почему эта идея вызывает у вас смех. Могу вас заверить, что приемлемых вариантов просто нет.
— Есть коронерский суд. Он все расставит по местам.
Лицо моего собеседника потемнело.
— Вы до сих пор не понимаете, с кем связались, мне даже начинает казаться, что я попусту трачу с вами время. Говорю вам со всей ясностью: живым из исправительного дома Шерлок Холмс не выйдет. Коронерский суд назначен на четверг, но Холмса там не будет. Его враги этого не допустят. Они намерены убить его, пока он находится в тюрьме.
Меня охватил ужас.
— Но как?
— Этого я сказать не могу. Отравят, задушат — это самое простое, но можно организовать какой угодно несчастный случай. Смерть будет выглядеть естественной, можете не сомневаться. Но верьте мне — приказ уже отдан. Время его истекает."
Мориарти не хитрит, не обманывает, Холмсу и правда грозит смерть, а Мориарти, выходит, действительно о нем беспокоится. Причем никак нельзя сказать, что Горовиц ввел его для того, чтобы спасти Холмса: тот спасся из тюрьмы иным способом, через знакомого тюремного врача. Эта встреча Мориарти с Уотсоном нужна Горовицу исключительно для того, чтобы показать отношение Мориарти к Холмсу. Причем действие романа протекает в ноябре 1890-го, то есть за полгода до Рейхенбаха. Холмс уже несколько лет мешает Мориарти, расстраивает его планы, а тот боится за его жизнь и мрачнеет от мысли, что Уотсон недостаточно серьезно относится к опасности, нависшей над другом (впрочем, видя, что Уотсон наконец тоже испугался, Мориарти смягчается и на прощание говорит: "Вы не представляете, какое удовольствие я получил от знакомства с вами. Скажу честно: я завидую Холмсу, что у него есть такой преданный биограф").
Мы думаем, все это вполне в духе канона. Как я писала в записях о Мориарти, представление о том, что он жаждет смерти Холмса, ненавидит его, присутствует лишь в фильмах и книгах, интерпретирующих эти образы, но не в самих текстах Конан-Дойла, у которого этот решительный и обычно беспощадный человек несколько лет не пытается устранить опаснейшего из своих врагов, Холмса, пока тот не доводит все его дело и его самого до крушения.
Ясно, что Горовиц относится к числу тех читателей, которые обратили внимание на это необычное для врага поведение Мориарти по отношению к Холмсу и на ответное уважение и восхищение Холмса. Видимо, популярное представление о Мориарти как о стереотипном злодее, которого с Холмсом связывают лишь враждебные чувства, так надоело Горовицу, что в "Доме шелка" он решил его опровергнуть — и вывел там Мориарти лишь для того, чтобы тот пытался спасти Холмсу жизнь, а Уотсон подтвердил, что Холмс «восхищался его [Мориарти] интеллектом и благородной готовностью "играть по правилам"».
Но, конечно же, появление Мориарти в романе надо было обосновать, связав с сюжетом. Мориарти не одобряет деятельность преступников, которым в этом детективе противостоит Холмс — организаторов и клиентов "Дома шелка", тайного борделя, в котором работают лишь несовершеннолетние мальчики — но, по словам Уотсона, не считает себя "вправе действовать самостоятельно — такой поступок противоречил бы преступному кодексу чести", и намекает Холмсу на существование этой преступной организации, прислав белую шелковую ленту, которая служит туда пропуском. Похоже, что Мориарти хотел заинтересовать Холмса этим делом еще и с той целью, чтобы тот оставил в покое его самого ("когда ваш друг нацеливает свое внимание на ... деловые предприятия, организованные людьми вроде меня, тут он преступает черту"). Но по-настоящему задевает его это дело лишь тогда, когда Холмсу начинает грозить опасность. А ведь как бы обрадовался ненавидящий Холмса человек, узнав, что тот арестован и должен вскоре погибнуть. Уотсон наивно думает, что Мориарти помогал ему спасти Холмса лишь потому, что хотел, чтобы «Дом шелка» закрыли, и надеялся, что "его противник выполнит эту работу за него", но очевидно — не будь Холмс дорог Мориарти как человек, профессор считал бы именно его уничтожение своей первоочередной задачей и как раз от людей из "Дома шелка" мог бы ждать, что они "выполнят эту работу за него". Но вместо этого чувствуется, как профессор, что называется, по рукам себя бьет, чтобы себя не выдать, и ничего с собой поделать не может, потому что его тянет к Холмсу ужасно, тянет даже к Уотсону поговорить о Холмсе.
Кстати, вспомнила, что в отзывах на "Дом шелка" кто-то писал, что там будто бы есть оттенок гомофобии, возможно, вызванный тем, что наследники Конан Дойла хотели, чтобы Горовиц избавил от подозрений в гомоэротизме отношения между Холмсом и Уотсоном*. Не прочитав романа, я подумала, что это вполне возможно, но, узнав, что его хвалил Марк Гэтисс, засомневалась. Ну и, разумеется, никакого оттенка гомофобии в "Доме шелка" не обнаружила. Осуждение Холмса, Уотсона, Мориарти и автора направлено на сексуальную эксплуатацию детей. Если кого-то ввели в заблуждение слова владельца "Дома шелка", который в свое оправдание ссылается не только на нравы древнего мира и культ Ганимеда, но и на Микеланджело с Шекспиром, то ему-то подмена понятий на руку, и, чтобы защитить свой промысел, он мог бы ссылаться на кого угодно, но мы в состоянии сами разобраться, уместны ли его ссылки: Томмазо Кавальери, которому посвящал стихи Микеланджело, и молодой человек, воспетый Шекспиром, имеют к детской проституции (в книге упоминаются мальчики лет 11-12) не больше отношения, чем Лаура и Беатриче. Но своднику, поставляющему клиентам девочек 11-12 лет, или даже этим клиентам не пришло бы в голову ссылаться в свое оправдание на Петрарку и Данте, потому что тут подмена понятий так просто не прошла бы. Впрочем, помнится, Гумберт Гумберт ссылался-таки и на Данте, и на Петрарку: "В конце концов Данте безумно влюбился в свою Беатриче, когда минуло только девять лет ей, такой искрящейся, крашеной, прелестной, в пунцовом платье с дорогими каменьями, а было это в 1274-ом году, во Флоренции, на частном пиру, в веселом мае месяце. Когда же Петрарка безумно влюбился в свою Лаурину, она была белокурой нимфеткой двенадцати лет, бежавшей на ветру, сквозь пыль и цветень, сама как летящий цветок, среди прекрасной равнины, видимой с Воклюзских холмов." Но и ему мы не обязаны верить на слово. В Википедии о знакомстве Данты с Беатриче говорится следующее: "В 1274 году девятилетний мальчик залюбовался на майском празднике девочкой восьми лет, дочерью соседа, Беатриче Портинари — это его первое автобиографическое воспоминание. Он и прежде видел её, но впечатление от этой встречи обновилось в нём, когда девять лет спустя (в 1283 году) он увидел её снова уже замужней женщиной и на этот раз увлёкся ею". А Петрарка писал о Лауре, что она "впервые предстала моим глазам на заре моей юности, в лето Господне 1327, утром 6 апреля, в соборе святой Клары, в Авиньоне". Петрарке было тогда 23, Лауре (1308—1348) — 19.
Гумберт Гумберт оправдывается гораздо многословнее владельца "Дома шелка", но он оправдывает, пусть лукавя и искажая факты, именно то, в чем, как он понимает, его могут обвинить, — связь с "нимфеткой", девочкой до 14 лет. Ведь окружающие, как и он сам, хорошо понимают, что это не то же самое, что добровольная связь мужчины и женщины, достигших совершеннолетия. А владелец "Дома шелка" и те, кто окружает его, так же хорошо понимают, что по законам викторианской Англии добровольная связь двух совершеннолетних мужчин — преступление. Понятно, что торговец детьми пытается преуменьшить свою вину, разделив ее со всеми этими мужчинами (почему он должен считать себя более виноватым, чем, например, Оскар Уайльд, если и тот в глазах закона такой же преступник?).
Но ни автору, ни его положительным героям и в голову не приходит начать возмущаться по поводу связи одного из клиентов Холмса, Карстерса (как выяснится в конце романа, он также был одним из посетителей "Дома шелка"), с его молодым слугой. Этот парень, ни хороший, ни плохой, появляется в романе исключительно ради того, чтобы Уотсон в очередной раз почувствовал, как плохо умеет делать выводы из того, что наблюдает вокруг. Вот перед ним этот "длинноволосый блондин с девичьим лицом", "лет восемнадцати-девятнадцати". Числится слугой, но работает мало, держится нахально ("парень остался сидеть, поглядывая через плечо, будто вошли какие-то незваные гости, не имевшие права его беспокоить", "сидел на стуле развалившись, говорил развязным тоном — нарочито неуважительно"), причем хозяйку это сердит, а хозяин делает вид, что ничего не замечает ("я поразился, что Карстерс такое ему позволяет").
"Жена его не была столь терпимой.
— Как ты смеешь так с нами разговаривать, Патрик! — возмутилась она. — Если тебе есть что сказать, говори прямо, без намеков. Если тебе тут не нравится, ты волен уехать.
— Вполне нравится, госпожа Карстерс, и никуда особенно я ехать не собираюсь.
— Какая наглость! Эдмунд, ты скажешь ему что-нибудь?
Карстерс помедлил, но тут паузу прервал резкий звонок."
Уотсон смотрит на все это и думает: «Будь на моем месте Холмс, он бы, наверное, уже нашел ключ к разгадке. Какой он сделал бы вывод, глядя на молодого слугу из Ирландии и его непонятные отношения со своими хозяевами?... "...вы смотрите, но не наблюдаете". Он произносил эту фразу не один раз, и сейчас я, как никогда, был с ней согласен».
Помню, сперва мне не понравилось, что история о "Доме шелка" напоминает дело Кливленд-стрит, о котором я когда-то подробно писала (оно относится к 1889-1890, здесь 1890, и там, и тут есть намеки на причастность кого-то из королевской семьи), но юные телеграфисты из того дела, которым в реальности было в основном от 16 до 18, превратились у Горовица в мальчиков лет 12. С другой стороны, понятно, зачем Горовицу это понадобилось. Во-первых, чтобы в "Доме шелка" мог работать кто-то из тех беспризорных мальчиков, которые помогали Холмсу в расследованиях. Во-вторых, с чего бы Холмсу и Мориарти возмущаться всей этой историей, будь там замешаны юноши постарше? Эти джентльмены — хоть у Конан Дойла, хоть у Горовица — совсем не похожи на апологетов семейных ценностей, брака, семьи и детей.
Горовиц и в сцене с ирландским слугой, и в других местах романа старается дать читателю "ключи к разгадке", причем в викторианском духе. Почти все любители мальчиков в романе холосты. Другими знаками, выдающими их, по воле автора, являются красота интерьеров и изысканность одежды. Упоминавшийся выше женатый мистер Карстерс тоже подчеркнуто элегантен, владеет красивым домом, да еще и является совладельцем картинной галереи. В одной из моих прошлых записей о Мориарти упоминалось о том, что для викторианских авторов подчеркивание таких подробностей было из-за цензуры чуть ли не единственной возможностью намекнуть на "особые склонности". Может показаться, что изысканность у Горовица всегда наделена отрицательными коннотациями, но это не совсем так. Все в этом деле связано с белыми шелковыми лентами, и, когда Уотсон, находящийся в смятении от того, что Холмс попал в тюрьму, садится в карету Мориарти, его неприятно поражает, что она изнутри отделана жемчужно-серым шелком. Но подозрения, как мы видели, оказываются напрасными.
*Что касается дружбы между Уотсоном и Холмсом, Горовиц изображает ее как главную ценность в жизни обоих. Подчеркивается, что Уотсону приятно сознавать, что он дорог Холмсу, и он даже готов получать раны, лишь бы только видеть, как тот за него беспокоится. Жена говорит Уотсону, что порой ей кажется, будто к Холмсу он привязан больше, чем к ней. Кстати, с женой Уотсона связан в романе один забавный и не совсем нам понятный момент (возможно, автор хочет в очередной раз показать, что Уотсон не очень проницателен): описывая жену Карстерса (жену только для вида, как станет ясно потом), Уотсон пишет: "Что-то в ней почти сразу же напомнило мне мою собственную жену, мою дорогую Мэри. Она еще и слова не произнесла, а я уже почувствовал, что они схожи и внутренним обликом: природная независимость вкупе с обостренным чувством долга по отношению к человеку, которого она избрала в мужья". А дама эта оказывается потом убийцей, к тому же половину жизни проносившей мужской костюм.
Несколько месяцев назад мы с amethyst deceiver прочитали роман Энтони Горовица "Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса", я тогда же хотела написать о впечатлениях, но отвлеклась, потом я вспомнила об этой книге, когда прочитала предисловие к ней Марка Гэтисса, но опять отвлеклась. Все же кратко напишу. В комментариях к переводу этого предисловия видела такое мнение: «Марк говорит: "самые отвратительные из них [стилизаций], заталкивают в одну историю всех персонажей, которые когда-либо поднимались по 17 ступенькам дома на Бейкер-стрит, и это производит впечатление заваленной посудой кухонной раковины, убивая все очарование первоначальной идеи. "Дом Шёлка" остается по большей части совершенно замечательным и очень правильным. " (с) Но именно это и есть в "Доме шелка". Я, кстати, так и не понял: зачем Горовиц впихнул в сюжет Мориарти? Он там, ИМХО, ни к селу, ни к городу».
Что верно, то верно — сюжету от присутствия в романе Мориарти ни холодно ни жарко. Но мы, как нам кажется, поняли, зачем Горовицу понадобился профессор и почему Марк Гэтисс не сказал ни слова против.
читать дальше Когда Шерлок Холмс по ложному обвинению попадает в тюрьму, Мориарти приглашает к себе доктора Уотсона. "Я оказался в библиотеке. ... Владелец этого дома — кем бы он ни был — наверняка неплохо ориентировался во французском, итальянском и немецком, потому что все три языка были широко представлены в библиотеке — естественно, наряду с английским. Его интересы охватывали физику, ботанику, философию, геологию, историю и математику. Беллетристики, насколько я понял, не было. Подбор книг, скажу честно, напомнил мне о Шерлоке Холмсе, ибо довольно точно отражал его пристрастия." Появляется хозяин дома. "Я заметил, что за библиотекой находится химическая лаборатория — именно там он чем-то занимался, пока я его ждал. За его спиной просматривался длинный стол, заваленный какими-то трубками, ретортами, бутылочками, баллонами для кислот, шипело несколько горелок Бунзена". Горовиц определенно хочет показать сходство между Холмсом и Мориарти через подборку книг — и даже языки, которыми владеет Мориарти, те же самые - французский, итальянский, немецкий. И с чего это он у Горовица увлекся химией?
Мориарти говорит Уотсону разные приятные вещи о его произведениях: "Вам будет приятно услышать, что я — ваш большой поклонник и у меня есть все до одной ваши «Записки». — Он принес с собой журнал «Корнхилл мэгэзин» и раскрыл его на столе. — Я только что прочел ваш рассказ «Медные буки» — написано мастерски. ... Судьба мисс Вайолет Хантер не была мне особенно интересна... ...как всегда, больше всего меня захватило ваше описание господина Шерлока Холмса и его методов. Жаль, что вы не привели семь разных объяснений совершенного преступления, которые он вам изложил. Это позволило бы читателям лучше постичь суть истории. Но и так вы сделали достоянием общественности работу выдающегося ума, и мы вам за это благодарны".
Дальше выясняется, что Мориарти беспокоится за Холмса: "Имейте в виду, что жизнь Холмса в большой опасности. Мало того: если вы откажетесь выполнить мои указания, Холмс в течение двух суток будет мертв".
Еще любопытный момент (на него, помню, обращали внимание в отзывах в моем избранном): Мориарти требует, чтобы Уотсон поклялся, что никогда не расскажет о встрече с ним ни Холмсу, ни кому-либо другому, — поклялся всем, что для него свято.
"— Вы клянетесь?
— Да.
— Чем?
— Моим браком.
— Этого мало.
— Моей дружбой с Холмсом.
Он кивнул.
— Кажется, мы друг друга поняли."
"— Что это? — спросил я.
— Ключ от его камеры.
— Что? — Я чуть не рассмеялся. — Вы хотите, чтобы Холмс бежал? В этом заключается ваш грандиозный замысел? Вы хотите, чтобы я помог Холмсу бежать из Холлоуэя?
— Я не понимаю, доктор Ватсон, почему эта идея вызывает у вас смех. Могу вас заверить, что приемлемых вариантов просто нет.
— Есть коронерский суд. Он все расставит по местам.
Лицо моего собеседника потемнело.
— Вы до сих пор не понимаете, с кем связались, мне даже начинает казаться, что я попусту трачу с вами время. Говорю вам со всей ясностью: живым из исправительного дома Шерлок Холмс не выйдет. Коронерский суд назначен на четверг, но Холмса там не будет. Его враги этого не допустят. Они намерены убить его, пока он находится в тюрьме.
Меня охватил ужас.
— Но как?
— Этого я сказать не могу. Отравят, задушат — это самое простое, но можно организовать какой угодно несчастный случай. Смерть будет выглядеть естественной, можете не сомневаться. Но верьте мне — приказ уже отдан. Время его истекает."
Мориарти не хитрит, не обманывает, Холмсу и правда грозит смерть, а Мориарти, выходит, действительно о нем беспокоится. Причем никак нельзя сказать, что Горовиц ввел его для того, чтобы спасти Холмса: тот спасся из тюрьмы иным способом, через знакомого тюремного врача. Эта встреча Мориарти с Уотсоном нужна Горовицу исключительно для того, чтобы показать отношение Мориарти к Холмсу. Причем действие романа протекает в ноябре 1890-го, то есть за полгода до Рейхенбаха. Холмс уже несколько лет мешает Мориарти, расстраивает его планы, а тот боится за его жизнь и мрачнеет от мысли, что Уотсон недостаточно серьезно относится к опасности, нависшей над другом (впрочем, видя, что Уотсон наконец тоже испугался, Мориарти смягчается и на прощание говорит: "Вы не представляете, какое удовольствие я получил от знакомства с вами. Скажу честно: я завидую Холмсу, что у него есть такой преданный биограф").
Мы думаем, все это вполне в духе канона. Как я писала в записях о Мориарти, представление о том, что он жаждет смерти Холмса, ненавидит его, присутствует лишь в фильмах и книгах, интерпретирующих эти образы, но не в самих текстах Конан-Дойла, у которого этот решительный и обычно беспощадный человек несколько лет не пытается устранить опаснейшего из своих врагов, Холмса, пока тот не доводит все его дело и его самого до крушения.
Ясно, что Горовиц относится к числу тех читателей, которые обратили внимание на это необычное для врага поведение Мориарти по отношению к Холмсу и на ответное уважение и восхищение Холмса. Видимо, популярное представление о Мориарти как о стереотипном злодее, которого с Холмсом связывают лишь враждебные чувства, так надоело Горовицу, что в "Доме шелка" он решил его опровергнуть — и вывел там Мориарти лишь для того, чтобы тот пытался спасти Холмсу жизнь, а Уотсон подтвердил, что Холмс «восхищался его [Мориарти] интеллектом и благородной готовностью "играть по правилам"».
Но, конечно же, появление Мориарти в романе надо было обосновать, связав с сюжетом. Мориарти не одобряет деятельность преступников, которым в этом детективе противостоит Холмс — организаторов и клиентов "Дома шелка", тайного борделя, в котором работают лишь несовершеннолетние мальчики — но, по словам Уотсона, не считает себя "вправе действовать самостоятельно — такой поступок противоречил бы преступному кодексу чести", и намекает Холмсу на существование этой преступной организации, прислав белую шелковую ленту, которая служит туда пропуском. Похоже, что Мориарти хотел заинтересовать Холмса этим делом еще и с той целью, чтобы тот оставил в покое его самого ("когда ваш друг нацеливает свое внимание на ... деловые предприятия, организованные людьми вроде меня, тут он преступает черту"). Но по-настоящему задевает его это дело лишь тогда, когда Холмсу начинает грозить опасность. А ведь как бы обрадовался ненавидящий Холмса человек, узнав, что тот арестован и должен вскоре погибнуть. Уотсон наивно думает, что Мориарти помогал ему спасти Холмса лишь потому, что хотел, чтобы «Дом шелка» закрыли, и надеялся, что "его противник выполнит эту работу за него", но очевидно — не будь Холмс дорог Мориарти как человек, профессор считал бы именно его уничтожение своей первоочередной задачей и как раз от людей из "Дома шелка" мог бы ждать, что они "выполнят эту работу за него". Но вместо этого чувствуется, как профессор, что называется, по рукам себя бьет, чтобы себя не выдать, и ничего с собой поделать не может, потому что его тянет к Холмсу ужасно, тянет даже к Уотсону поговорить о Холмсе.
Кстати, вспомнила, что в отзывах на "Дом шелка" кто-то писал, что там будто бы есть оттенок гомофобии, возможно, вызванный тем, что наследники Конан Дойла хотели, чтобы Горовиц избавил от подозрений в гомоэротизме отношения между Холмсом и Уотсоном*. Не прочитав романа, я подумала, что это вполне возможно, но, узнав, что его хвалил Марк Гэтисс, засомневалась. Ну и, разумеется, никакого оттенка гомофобии в "Доме шелка" не обнаружила. Осуждение Холмса, Уотсона, Мориарти и автора направлено на сексуальную эксплуатацию детей. Если кого-то ввели в заблуждение слова владельца "Дома шелка", который в свое оправдание ссылается не только на нравы древнего мира и культ Ганимеда, но и на Микеланджело с Шекспиром, то ему-то подмена понятий на руку, и, чтобы защитить свой промысел, он мог бы ссылаться на кого угодно, но мы в состоянии сами разобраться, уместны ли его ссылки: Томмазо Кавальери, которому посвящал стихи Микеланджело, и молодой человек, воспетый Шекспиром, имеют к детской проституции (в книге упоминаются мальчики лет 11-12) не больше отношения, чем Лаура и Беатриче. Но своднику, поставляющему клиентам девочек 11-12 лет, или даже этим клиентам не пришло бы в голову ссылаться в свое оправдание на Петрарку и Данте, потому что тут подмена понятий так просто не прошла бы. Впрочем, помнится, Гумберт Гумберт ссылался-таки и на Данте, и на Петрарку: "В конце концов Данте безумно влюбился в свою Беатриче, когда минуло только девять лет ей, такой искрящейся, крашеной, прелестной, в пунцовом платье с дорогими каменьями, а было это в 1274-ом году, во Флоренции, на частном пиру, в веселом мае месяце. Когда же Петрарка безумно влюбился в свою Лаурину, она была белокурой нимфеткой двенадцати лет, бежавшей на ветру, сквозь пыль и цветень, сама как летящий цветок, среди прекрасной равнины, видимой с Воклюзских холмов." Но и ему мы не обязаны верить на слово. В Википедии о знакомстве Данты с Беатриче говорится следующее: "В 1274 году девятилетний мальчик залюбовался на майском празднике девочкой восьми лет, дочерью соседа, Беатриче Портинари — это его первое автобиографическое воспоминание. Он и прежде видел её, но впечатление от этой встречи обновилось в нём, когда девять лет спустя (в 1283 году) он увидел её снова уже замужней женщиной и на этот раз увлёкся ею". А Петрарка писал о Лауре, что она "впервые предстала моим глазам на заре моей юности, в лето Господне 1327, утром 6 апреля, в соборе святой Клары, в Авиньоне". Петрарке было тогда 23, Лауре (1308—1348) — 19.
Гумберт Гумберт оправдывается гораздо многословнее владельца "Дома шелка", но он оправдывает, пусть лукавя и искажая факты, именно то, в чем, как он понимает, его могут обвинить, — связь с "нимфеткой", девочкой до 14 лет. Ведь окружающие, как и он сам, хорошо понимают, что это не то же самое, что добровольная связь мужчины и женщины, достигших совершеннолетия. А владелец "Дома шелка" и те, кто окружает его, так же хорошо понимают, что по законам викторианской Англии добровольная связь двух совершеннолетних мужчин — преступление. Понятно, что торговец детьми пытается преуменьшить свою вину, разделив ее со всеми этими мужчинами (почему он должен считать себя более виноватым, чем, например, Оскар Уайльд, если и тот в глазах закона такой же преступник?).
Но ни автору, ни его положительным героям и в голову не приходит начать возмущаться по поводу связи одного из клиентов Холмса, Карстерса (как выяснится в конце романа, он также был одним из посетителей "Дома шелка"), с его молодым слугой. Этот парень, ни хороший, ни плохой, появляется в романе исключительно ради того, чтобы Уотсон в очередной раз почувствовал, как плохо умеет делать выводы из того, что наблюдает вокруг. Вот перед ним этот "длинноволосый блондин с девичьим лицом", "лет восемнадцати-девятнадцати". Числится слугой, но работает мало, держится нахально ("парень остался сидеть, поглядывая через плечо, будто вошли какие-то незваные гости, не имевшие права его беспокоить", "сидел на стуле развалившись, говорил развязным тоном — нарочито неуважительно"), причем хозяйку это сердит, а хозяин делает вид, что ничего не замечает ("я поразился, что Карстерс такое ему позволяет").
"Жена его не была столь терпимой.
— Как ты смеешь так с нами разговаривать, Патрик! — возмутилась она. — Если тебе есть что сказать, говори прямо, без намеков. Если тебе тут не нравится, ты волен уехать.
— Вполне нравится, госпожа Карстерс, и никуда особенно я ехать не собираюсь.
— Какая наглость! Эдмунд, ты скажешь ему что-нибудь?
Карстерс помедлил, но тут паузу прервал резкий звонок."
Уотсон смотрит на все это и думает: «Будь на моем месте Холмс, он бы, наверное, уже нашел ключ к разгадке. Какой он сделал бы вывод, глядя на молодого слугу из Ирландии и его непонятные отношения со своими хозяевами?... "...вы смотрите, но не наблюдаете". Он произносил эту фразу не один раз, и сейчас я, как никогда, был с ней согласен».
Помню, сперва мне не понравилось, что история о "Доме шелка" напоминает дело Кливленд-стрит, о котором я когда-то подробно писала (оно относится к 1889-1890, здесь 1890, и там, и тут есть намеки на причастность кого-то из королевской семьи), но юные телеграфисты из того дела, которым в реальности было в основном от 16 до 18, превратились у Горовица в мальчиков лет 12. С другой стороны, понятно, зачем Горовицу это понадобилось. Во-первых, чтобы в "Доме шелка" мог работать кто-то из тех беспризорных мальчиков, которые помогали Холмсу в расследованиях. Во-вторых, с чего бы Холмсу и Мориарти возмущаться всей этой историей, будь там замешаны юноши постарше? Эти джентльмены — хоть у Конан Дойла, хоть у Горовица — совсем не похожи на апологетов семейных ценностей, брака, семьи и детей.
Горовиц и в сцене с ирландским слугой, и в других местах романа старается дать читателю "ключи к разгадке", причем в викторианском духе. Почти все любители мальчиков в романе холосты. Другими знаками, выдающими их, по воле автора, являются красота интерьеров и изысканность одежды. Упоминавшийся выше женатый мистер Карстерс тоже подчеркнуто элегантен, владеет красивым домом, да еще и является совладельцем картинной галереи. В одной из моих прошлых записей о Мориарти упоминалось о том, что для викторианских авторов подчеркивание таких подробностей было из-за цензуры чуть ли не единственной возможностью намекнуть на "особые склонности". Может показаться, что изысканность у Горовица всегда наделена отрицательными коннотациями, но это не совсем так. Все в этом деле связано с белыми шелковыми лентами, и, когда Уотсон, находящийся в смятении от того, что Холмс попал в тюрьму, садится в карету Мориарти, его неприятно поражает, что она изнутри отделана жемчужно-серым шелком. Но подозрения, как мы видели, оказываются напрасными.
*Что касается дружбы между Уотсоном и Холмсом, Горовиц изображает ее как главную ценность в жизни обоих. Подчеркивается, что Уотсону приятно сознавать, что он дорог Холмсу, и он даже готов получать раны, лишь бы только видеть, как тот за него беспокоится. Жена говорит Уотсону, что порой ей кажется, будто к Холмсу он привязан больше, чем к ней. Кстати, с женой Уотсона связан в романе один забавный и не совсем нам понятный момент (возможно, автор хочет в очередной раз показать, что Уотсон не очень проницателен): описывая жену Карстерса (жену только для вида, как станет ясно потом), Уотсон пишет: "Что-то в ней почти сразу же напомнило мне мою собственную жену, мою дорогую Мэри. Она еще и слова не произнесла, а я уже почувствовал, что они схожи и внутренним обликом: природная независимость вкупе с обостренным чувством долга по отношению к человеку, которого она избрала в мужья". А дама эта оказывается потом убийцей, к тому же половину жизни проносившей мужской костюм.
@темы: викторианцы, книги, Шерлок Холмс, Набоков
-
-
08.07.2012 в 22:13Так ты еще допишешь про джима!
Ура
-
-
08.07.2012 в 22:48-
-
09.07.2012 в 00:00Про жен — да, наверное так.
-
-
09.07.2012 в 00:39Вот первая встреча с Мэри Морстен у АКД:
«Мисс Морстен вошла в комнату легким, уверенным шагом, держась спокойно и непринужденно. Это была совсем молодая девушка, блондинка, хрупкая, изящная, одетая с безупречным вкусом и в безупречно чистых перчатках. Но в ее одежде была заметна та скромность, если не простота, которая наводит на мысль о стесненных обстоятельствах. На ней было платье из темно-серой шерсти, без всякой отделки, и маленькая шляпка того же серого тона, которую слегка оживляло белое перышко сбоку. Лицо ее было бледно, а черты не отличались правильностью, но зато выражение этого лица было милое и располагающее, а большие синие глаза светились одухотворенностью и добротой. На своем веку я встречал женщин трех континентов, но никогда не доводилось мне видеть лица, которое так ясно свидетельствовало бы о благородстве и отзывчивости души. Когда мисс Морстен садилась на стул, который Холмс предложил ей, я заметил, что руки и губы ее дрожат, видимо, от сильного внутреннего волнения.»
А вот описание Кэтрин О′Донахью (миссис Карстерс):
«Я внимательно посмотрел на даму, что сидела рядом с ним. Маленького роста очень привлекательная особа лет тридцати, в глаза бросались поразительно подвижное и умное лицо и осанка уверенного в себе человека. Белокурые волосы собраны сзади в пучок, прическа добавляла ей изящества и женственности. Хотя утро ее было наполнено тревогой, я понял, что она наделена чувством юмора, он угадывался в ее глазах — необычная смесь голубого с зеленым, — а краешки губ то и дело озарялись лучиком улыбки. Щекам были не чужды веснушки. Платье простое, с длинными рукавами, без каких-либо украшений или тесьмы. На шее жемчужное ожерелье. Что-то в ней почти сразу же напомнило мне мою собственную жену, мою дорогую Мэри. Она еще и слова не произнесла, а я уже почувствовал, что они схожи и внутренним обликом: природная независимость вкупе с обостренным чувством долга по отношению к человеку, которого она избрала в мужья.»
И жемчужное ожерелье очень кстати - могло напомнить тот жемчуг, что Шолто присылал Мэри Морстен.
-
-
09.07.2012 в 00:46-
-
09.07.2012 в 00:50-
-
09.07.2012 в 09:47-
-
09.07.2012 в 10:42-
-
09.07.2012 в 12:04Только голубо-зеленых глаз не бывает. Только в очень тусклом отталкивающем варианте
С первой цитаты хотела отметить: "какой слабенький писатель"
-
-
09.07.2012 в 12:18Antitheos,
aretania, Когда-то я общалась с одной молодой болгаркой, блондинкой с удивительно красивыми глазами — мне они запомнились как аквамариновые. Вроде бы светло-зеленые, но словно бы с голубоватым оттенком. Прозрачные и большие, а ресницы средние по длине и бесцветные. Когда она их красила бирюзовой тушью, глаза становились совсем невероятными.
-
-
09.07.2012 в 12:30Мутация, одна на много миллионов и миллиардов
Исключение, подчеркивающее правило
Тем более, речь идет о британке?
Нуну
Я уже представила эти глаза
-
-
09.07.2012 в 12:38-
-
09.07.2012 в 12:46-
-
09.07.2012 в 13:07см описание лабратории мориарти. Как 12-летняя фанфикерша, ей богу
-
-
09.07.2012 в 13:39-
-
09.07.2012 в 13:59-
-
09.07.2012 в 14:04-
-
09.07.2012 в 14:08-
-
09.07.2012 в 16:44-
-
09.07.2012 в 17:26-
-
09.07.2012 в 17:49-
-
09.07.2012 в 19:37-
-
11.08.2012 в 13:56А про Мориарти все тут правильно написано - поняли они друг друга, поняли
Во-вторых, с чего бы Холмсу и Мориарти возмущаться всей этой историей, будь там замешаны юноши постарше? Ну, возможно, фактом эксплуатации тех, кто не имеет иного выхода.
нельзя сказать, что Горовиц ввел его для того, чтобы спасти Холмса
А вот этот момент очень показателен и красив.
глядя на молодого слугу из Ирландии и его непонятные отношения со своими хозяевами?... И в самом деле
Но и ему мы не обязаны верить на слово.
Романы и рассказы Голдинга — это не только угрюмые нравоучения и темные мифы о зле и предательских разрушительных силах, это еще и занимательные приключенческие истории, которые могут читаться ради удовольствия Кто бы мог подумать
-
-
11.08.2012 в 14:18Ну, возможно, фактом эксплуатации тех, кто не имеет иного выхода. Ага, я потом тоже об этом подумала, по крайней мере, в связи с Холмсом, Мориарти-то вряд ли это могло задеть. Лень было исправлять.)))
-
-
11.08.2012 в 14:23-
-
11.08.2012 в 14:35