Еще отрывок из Шеллера-Михайлова: «Я оставляю книгу, беру лоскутки и шью платье кукле. Я играл в куклы. Я не любил лошадок, касок, ружей. Впрочем, и то сказать — куклы из тряпок можно было шить дома, в них можно было играть одному, а ружья и каски требуют денег, и ими непременно нужно хвастать перед кем-нибудь — иначе не выйдет никакого удовольствия. Это я знаю по опыту. Раз мне купили каску, всю покрытую сусальным золотом. Я ее надел, постоял перед зеркалом, походил по комнате походкою нахохлившегося петуха, присел в уголок, — сидел, сидел, поглядывая на всех, и вдруг разревелся.
— Что с тобой? — спросила с удивлением мать.
— Я... я... не хочу быть в колпаке! — хныкая, произнес я.
— Ну, так сними кивер, — посоветовала мать, все-таки не понимая причины моих слез.
Только после допытались мои родители, что причиной моих слез послужила слышанная мною однажды, но вспомнившаяся мне при этом случае поговорка: "все люди, как люди; один дурак в колпаке". С этой поры я уже не изменял куклам, покуда они не сменились книгой» («Две семьи», 1887).
— Что с тобой? — спросила с удивлением мать.
— Я... я... не хочу быть в колпаке! — хныкая, произнес я.
— Ну, так сними кивер, — посоветовала мать, все-таки не понимая причины моих слез.
Только после допытались мои родители, что причиной моих слез послужила слышанная мною однажды, но вспомнившаяся мне при этом случае поговорка: "все люди, как люди; один дурак в колпаке". С этой поры я уже не изменял куклам, покуда они не сменились книгой» («Две семьи», 1887).