Нашла любопытные воспоминания Т.Толстой о ее знакомстве с восточной литературой. Увы, она плохо запомнила ту китайскую повесть,о которой пишет. Я тоже прочла эту повесть в детстве - в первом классе взяла в школьной библиотеке. Дома у нас она была в сборнике, а тут отдельное издание. Книжечка тоненькая , на обложке картинка. Библиотекарша приняла ее за сказку для детей. Как и Толстая, я запомнила только начало истории. Но запомнила подробнее. Молодой человек , влюбившийся в куртизанку, был не просто "молодой красавец", а торговец маслом. Он сам приносил его в то заведение, где жила красавица, и влюбился. Но стоила она очень дорого и он отдал за нее деньги, которые долго зарабатывал (слиток серебра). И вовсе он с ней не пьянствовал. В том-то и суть истории. Он заплатил и, совершенно трезвый, ждал ее всю ночь, пока она развлекалась где-то на природе с богатыми и знатными клиентами. Потом она явилась среди ночи - вернее, ее принесли в бессознательном состоянии. И юноша ухаживал за ней, когда ее начало тошнить - не было тазика, чтобы подставить, и он подставил полу собственного халата, потом свернул халат. Девушка утром узнала, что он заплатил за ночь и так вот ее провел. Она была тронута и тем, как он заботился о ней, и тем, что не жаловался и не требовал другой ночи...Все совсем, совсем не так, как запомнилось писательнице. У нее эта прекрасная история выглядит как-то глуповато-игриво. " Так вино сближает сердца"... Нет, не вино там сблизило сердца. С мнением о "Троецарствии" я тоже не согласна. "Из поздних открытий — упоительный перевод Пу Сунлина, сделанный гениальным китаистом Василием Алексеевым (“Рассказы Ляо Чжая о чудесах”). Вот где каторжный труд - переводы с китайского! Недопереведешь - ничего не будет понятно читателю; перепереведешь - китайцы превратятся в среднеевропейских иностранцев. Академик Алексеев нашел какой-то особый способ выбора и соединения русских слов, создав особый русский язык, с другой, так сказать, кристаллической решеткой. Состав вещества остался прежним, но приобрел новые свойства. Читаешь - и создается иллюзия, что читаешь по-китайски (не зная ни одного слова), что ты - в Китае, где “все жители - китайцы, и даже сам император - китаец”, как писал Андерсен. Более того, еще немного - и сам китайцем станешь. Вообще же средневековая китайская литература, когда она попадала мне в руки, всегда меня завораживала отсутствием точек пересечения с европейской нашей, привычной словесностью. Мнится, что читаешь про Фому, ан нет - про Ерему. Мне было лет десять, когда мне в руки попался номер “Иностранной литературы” за 1955, кажется, год. (Нам ничего читать не запрещали, единственную книжку, которую родители спрятали в чулан, - непристойные турецкие сказки “для взрослых”, с ненормально пристальной фиксацией этого народа на фекально-вагинальном дискурсе, - мы с сестрой все же нашли и очень веселились, и после уж турецкой литературой никогда не интересовались.) В “ИЛ” была напечатана увлекательная китайская повесть, XIV, что ли, века, с любовной тематикой. Герой, молодой красавец, полюбил молодую и тоже прекрасную гетеру, а страстное чувство вспыхнуло при следующих обстоятельствах: молодые люди, прежде чем приступить к любовным утехам, пьянствовали в публичном доме (выпили несколько чайников теплого вина). Шепот, робкое дыханье, трели Со Ло-вья. И вот красавице стало плохо, и она начала блевать. Молодой человек почтительно подставил девушке свой шелковый рукав, расшитый фениксами, и она наблевала ему в рукав. После чего отключилась, а он сидел до утра и стерег ее сон - с полным рукавом, естественно. Утром она проснулась и горячо благодарила кавалера за галантность, он же горячо благодарил ее за то, что удостоился, - и так далее. Так вино сближает сердца. Очень понравилось. Еще была замечательная книга - “Троецарствие”, любимая, говорят, книга всех китайцев, их “Война и мир”. На европейский вкус, прелесть ее в том, что ее можно раскрыть в любом месте - на любой странице описывается все то же самое. (Тут смутно вспоминается Борхес.) Но есть и подробности: так, некий генерал возвращается домой и сообщает жене, что все кончено: он проиграл битву, и теперь будут казнены он сам, она, вся их многочисленная семья, чада и домочадцы, а также дальняя родня, слуги и однофамильцы. Реакция жены такова: “Так о чем же тут долго рассуждать?! - с возмущением вскричала она и разбила себе голову о потолочный столб”. Так же прекрасна и средневековая японская литература. “Записки у изголовья” Сёй-Сенагон - моя настольная книга. Я отдаю себе отчет, что японец читает ее другими глазами, но тут уж ничего не поделаешь. " Т.Толстая.
А я запомнила галантную фразу героя: "Считаю, что халату моему повезло".
И "Троецарствие"... нда. Это битва у Красных Скал - всё "одно и то же"!
Да, кстати, Чуковский и тут подсуетился))) В его дневнике (под рукой нет, процитирую по памяти) времён "Всемирной литературы" (1921) есть примерно такая запись: "всё время приходит академик Алексеев со своими китайскими повестями - как будто это кому-то интересно".
Я даже недавно поймала себя на том, что пишу: "и что бы вы думали, уважаемый читатель?")))
Чуковский в жизни, видимо, был не самым милым человеком (см. воспоминания Шварца).
Нелюбимый И от меня спасибо за ссылку.
Ну тоже не он один...
А потом ждут, когда начнёт ходить.
А потом ждут, когда пойдёт в школу.
А потом ждут, когда закончит школу.
А потом ждут, когда закончит институт.
В результате у жены 20-25 лет псу под хвост. Лучше уходить сразу. ИМХО, конечно.