воскресенье, 19 апреля 2009
Admiral zur See пишет: "
Вот я чёрт знает сколько лет думала, что в названии "Блеск и нищета куртизанок" Оноре наш имел ввиду бедняжку Эстер и, наверное, её подружек. Нифига! Под "куртизанкой", вынесенной в название, Бальзак имел ввиду Люсьена... Вообще-то роман, видимо, должен был называться "Блеск и нищета сутенёров", но потом, учитывая слэшные отношения между Вотреном и Рюбампре, да и "моральные" такссзать "качества" прелестного Люсьена, писатель нашел своему главгеру более точное и ёмкое определение." Я бы приняла это с оговорками и сказала, что Бальзак имеет в виду и Эстер с подружками, и Люсьена, вкладывает двойной смысл в название. На первый взгляд смысл кажется очевидным, но если вдуматься, там есть и намек на Люсьена. А если мысль про Люсьена кажется вам слишком смелой, то вспомните "Утраченные иллюзии":
" Оставшись наедине с матерью, Ева, прежде чем опять лечь в постель, сказала ей:
- Увы! В нашем поэте, сдается мне, есть что-то от красивой женщины самого последнего разбора...
- Ты права,- кивая головой, отвечала мать.- Люсьен уже забыл не только свои горести, но и наши.
Мать и дочь расстались, не решаясь высказать до конца свои мысли."
А вот как в "Утраченных иллюзиях"Люсьен становится спутником Вотрена( я уже об этом писала, но не могу найти ту запись):
читать дальше
"Священник, улыбаясь, посмотрел на Люсьена и чрезвычайно любезно, с
усмешкой почти иронической сказал ему:
- Алмаз не знает себе цены.
... бедность еще
недостаточная причина для самоубийства. Я нуждаюсь в секретаре. Прежний мой
секретарь недавно умер в Барселоне. Я оказался в том же положении, что и
барон Герц, знаменитый министр Карла Двенадцатого, который по дороге в
Швецию, как я по пути в Париж, очутился в маленьком городке без секретаря.
Барон встречает там сына золотых дел мастера, юношу, примечательного своей
красотой, бесспорно уступавшей вашей... Барон Герц находит, что молодой
человек умен, как и я нахожу, глядя на ваш лоб, что вы поэт, он сажает его в
свою карету, как я посажу вас в свою; и этого юношу, обреченного полировать
серебряные приборы и шлифовать драгоценные камни в маленьком провинциальном
городе, вроде Ангулема, он делает своим фаворитом, как я сделаю вас своим....
Так вот, молодой человек, знайте: вы красивее Бирона, а
я, простой каноник, могущественнее барона Герца. ...
...явно священник строил куры, ластясь к Люсьену почти по-кошачьему. Люсьен с
тревогой ловил каждое его движение. Он чувствовал, что в эти минуты решается
вопрос, жить ему или не жить. ...
- Что побуждает вас принимать во мне участие? На что вам мое
послушание?.. К чему ваши обещания осыпать меня золотом? Какова ваша цель?
... - Мальчик мой,- сказал испанец, взяв Люсьена под руку,- размышлял ли ты
над "Спасенной Венецией" Отвэя.? Понял ли ты всю глубину мужской дружбы,
связующей Пьера и Джафьера? Дружбу, которая лишает женщину всякого обаяния,
меняет все социальные отношения... Что говорит это поэту?
"Каноник не чужд и театра",-сказал Люсьен самому себе.
- Читали вы Вольтера? -спросил он. - И не только читал,- отвечал
каноник,-я претворял его в жизнь.
- Вы не веруете в бога?
- Ну, вот я и попал в безбожники!-сказал, улыбаясь, священник.-
Вернемся к сути дела, мой мальчик,- продолжал он, обнимая его за талию.- Мне
сорок шесть лет, я побочный сын знатного вельможи, я лишен семьи, но не
лишен сердца...
Первая потребность человека, будь то прокаженный или каторжник, отверженный или недужный,- обрести товарища по судьбе. Жаждая утолить это чувство, человек расточает все свои силы, все свое могущество, весь пыл своей души. Не будь этого всепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе сообщников?.. Тут можно написать целую поэму, как бы вступление к "Потерянному раю", этому поэтическому оправданию мятежа.
- И это было бы Илиадой совращения,- сказал Люсьен.
.....
- Вправе ли я отрешиться от своих горестей? - сказал Люсьен.
- Я богат, черпай из моей сокровищницы.
- Чем бы я не поступился, только бы освободить Сешара! ( жениха сестры, лучшего друга, которого он довел до долговой тюрьмы)-продолжал Люсьен, и в голосе его уже не чувствовалось одержимости
самоубийцы.
- Скажи только слово, сын мой, и завтра же поутру он получит нужную
сумму.
- Неужто вы дадите мне двенадцать тысяч франков?..
- Но неужели, мой мальчик, ты не замечаешь, что мы делаем четыре лье в
час? Мы отобедаем в Пуатье.Там, ежели ты пожелаешь, мы скрепим наш договор,
ты дашь мне доказательство послушания, одно-единственное неоспоримое
доказательство, и я его потребую! Ну, а тогда бордоский дилижанс доставит
пятнадцать тысяч франков твоей сестре...
- Но где же они?
Испанский священник ничего не ответил, и Люсьен сказал про себя: "Вот
он и попался, он подшучивал надо мной!" Минутой позже испанец и Люсьен молча
сели в карету. Молча священник сунул руку в боковой карман, приделанный к
стенке кареты, и извлек оттуда столь знакомую путешественникам кожаную сумку
вроде ягдташа, с тремя отделениями, и, трижды погружая в нее руку, он
полными пригоршнями вынул сто португальских червонцев.
- Отец мой, я ваш!-сказал Люсьен, ослепленный этим золотым потоком.
- Дитя!-сказал священник, с нежностью целуя Люсьена в лоб.- Тут только
треть того золота, что хранится в сумке. ...
...Примите, сударыня, вот этот кожаный мешочек, в нем пятьсот
франков золотом и, видимо, письмо.
Читая письмо, Ева подумала, что она грезит. Вот оно:
"Милая моя сестра, вот пятнадцать тысяч франков.
Вместо того, чтобы лишить себя жизни, я продал свою жизнь. Я больше
себе не принадлежу. Мало сказать, что я секретарь некоего испанского
дипломата,- я его раб.
Я сызнова начинаю страшное существование. Пожалуй, лучше было бы мне
утопиться.
Прощай! Давида освободят; за четыре тысячи франков он, конечно, купит
небольшую фабрику, составит состояние.
Забудьте о вашем бедном брате. Я так хочу!
Люсьен".
@темы:
книги,
Бальзак
М-да, Бальзак, наверное, по тем временам и той цензуре бОльшего и не мог сказать, но... кто знал, тот понял...
Насколько я понимаю, под именем Жака Колена описан Видок... Надо посмотреть реальную биографию этого человека - может и там есть намёки?
Но увы, сослаться не могу - давно читала, кажется в "Юности" и автора, увы, не помню...