читать дальше ...он вызвался
давать платные уроки некоему мистеру Малкалему, заключенному Ипфордской
тюрьмы. (...)Благодаря преподавателю из Открытого университета Маккалем изрядно
поднаторел по части общественных наук, и когда Уилт пытался подогреть его
интерес к Э.М. Форстеру и роману "Хауардз-Энд", заключенный неизбежно
сводил разговорны к тяжелым социально-экономическим условиям, по вине
которых он и угодил за решетку. Он довольно складно рассуждал о классовой
борьбе, о необходимости революции, лучше всего кровавой, и о полном
перераспределении богатств. Чтобы заполучить свою долю богатств, он
использовал средства противозаконные и весьма гадкие -- например, увещевал
недобросовестных должников при помощи паяльной лампы. После таких увещеваний
четыре человека отдали Богу душу, Маккалем получил прозвище
"Гарри-Поджигатель" а судья, зараженный социальными предрассудками, закатал
его на двадцать пять лет. По этой причине доводы Маккалема в пользу
социальной справедливости казались Уилту малоубедительными.
(...)
-- Хоть вы и считаете себя шибко умным, а главного не просекаете, --
хрипел Маккалем. -- Где вам: в тюряге-то не сидели. И Форстер тоже. Козел
он, ваш Форстер. Оно и понятно -- средний класс.
-- Возможно, вы и правы, -- согласился Уилт. Маккалем то и дело
отвлекался от темы занятия, но чутье подсказывало Уилту, что Сегодня лучше
ему не перечить. -- Форстер действительно принадлежал к среднему классу.
Однако не исключено, что именно по этой причине он обладал тонким вкусом и
проницательностью, которые...
-- Ни хрена себе тонкости! Да этот пидор спал с боровом. Вот вам и
тонкий вкус.
Такой отзыв о личной жизни классика смутил Уилта. Надзирателя, как
видно, тоже.
-- С боровом? -- спросил Уилт. -- Быть не может. Вы точно знаете?
-- А то как же. С Бэкингемом *, у-у, боров.
-- Ах, вот вы про кого, -- Уилт уже клял себя за то, что посоветовал
этому жлобу изучать не только творчество, но и биографию Форстера. Даже
упоминание о полицейском -- для Гарри-Поджигателя -- нож острый. -- И все
же, если мы обратимся к произведениям Форстера с их социальной
проблематикой.
-- Мотал я эту социальную проблематику! Ничего он, кроме собственной
задницы, не видел.
-- Что ж, если понимать ваши слова в переносном смысле...
-- Кой черт "в переносном"! -- рявкнул Маккалем и принялся листать
книгу. -- Смотрите сами. "Второе января... показалось, что я красив и
обаятелен... напудрил бы нос, если бы не ... анус зарос волосами". И все это
ваш разлюбезный Форстер писал в дневнике. Самовлюбленный педик -- и больше
ничего.
-- Наверно, при помощи зеркала разглядел, -- промямлил Уилт,
ошарашенный этими откровениями. -- И все-таки его романы отражают...
-- Наперед знаю, что вы скажете. Дескать, романы Форстера имели для
своего времени огромное общественное значение. Ни фига подобного! Как его
еще не замели за шуры-муры с приспешником власть имущих. А в смысле
общественного значения, что Форстер, что Барбара Картленд -- один черт.
Чего стоят ее книжонки, всем известно. Розовые сопли.
-- Розовые сопли?
-- Чтиво для кухарок, -- с наслаждением пояснил мистер Маккалем.
-- Любопытный взгляд, -- заметил Уилт, у которого от рассуждении
ученика голова пошла кругом. -- Мне лично казалось, что писания Барбары
Картленд -- чистейший эскапизм, в то время как...
-- Я вам охальничать не позволю, -- вмешался надзиратель. -- Чтобы я
этого слова больше не слышал. Пришли о книгах разговаривать-- вот и
разговаривайте.
(...)
-- ... А Форстер, по-моему, типичный
представитель среднего класса. Жил со старушкой-мамой, кушал конфетки...
(...) У главных ворот произошел более крупный разговор.
-- Не желаете ли чего предъявить, мистер Уилт? -- спросил насмешливый
охранник. -- Остались бы у нас подольше, а?
-- Ни за что, -- поспешно сказал Уилт.
-- Напрасно. У нас тут, знаете ли, недурственно. Всякие удобства,
телевизоры, шамовка нынче классная. Подберем вам уютную камеру, подселим
парочку славных ребят для компании. Вот вам и здоровый образ жизни. А на
свободе что? Одна нервотрепка...
Дальше Уилт слушать не стал."
* Боб Бэкингем -- лондонский полицейский, с которым Э.М. Форстер
состоял в интимных отношениях (из примечаний к роману).
Отсюда
давать платные уроки некоему мистеру Малкалему, заключенному Ипфордской
тюрьмы. (...)Благодаря преподавателю из Открытого университета Маккалем изрядно
поднаторел по части общественных наук, и когда Уилт пытался подогреть его
интерес к Э.М. Форстеру и роману "Хауардз-Энд", заключенный неизбежно
сводил разговорны к тяжелым социально-экономическим условиям, по вине
которых он и угодил за решетку. Он довольно складно рассуждал о классовой
борьбе, о необходимости революции, лучше всего кровавой, и о полном
перераспределении богатств. Чтобы заполучить свою долю богатств, он
использовал средства противозаконные и весьма гадкие -- например, увещевал
недобросовестных должников при помощи паяльной лампы. После таких увещеваний
четыре человека отдали Богу душу, Маккалем получил прозвище
"Гарри-Поджигатель" а судья, зараженный социальными предрассудками, закатал
его на двадцать пять лет. По этой причине доводы Маккалема в пользу
социальной справедливости казались Уилту малоубедительными.
(...)
-- Хоть вы и считаете себя шибко умным, а главного не просекаете, --
хрипел Маккалем. -- Где вам: в тюряге-то не сидели. И Форстер тоже. Козел
он, ваш Форстер. Оно и понятно -- средний класс.
-- Возможно, вы и правы, -- согласился Уилт. Маккалем то и дело
отвлекался от темы занятия, но чутье подсказывало Уилту, что Сегодня лучше
ему не перечить. -- Форстер действительно принадлежал к среднему классу.
Однако не исключено, что именно по этой причине он обладал тонким вкусом и
проницательностью, которые...
-- Ни хрена себе тонкости! Да этот пидор спал с боровом. Вот вам и
тонкий вкус.
Такой отзыв о личной жизни классика смутил Уилта. Надзирателя, как
видно, тоже.
-- С боровом? -- спросил Уилт. -- Быть не может. Вы точно знаете?
-- А то как же. С Бэкингемом *, у-у, боров.
-- Ах, вот вы про кого, -- Уилт уже клял себя за то, что посоветовал
этому жлобу изучать не только творчество, но и биографию Форстера. Даже
упоминание о полицейском -- для Гарри-Поджигателя -- нож острый. -- И все
же, если мы обратимся к произведениям Форстера с их социальной
проблематикой.
-- Мотал я эту социальную проблематику! Ничего он, кроме собственной
задницы, не видел.
-- Что ж, если понимать ваши слова в переносном смысле...
-- Кой черт "в переносном"! -- рявкнул Маккалем и принялся листать
книгу. -- Смотрите сами. "Второе января... показалось, что я красив и
обаятелен... напудрил бы нос, если бы не ... анус зарос волосами". И все это
ваш разлюбезный Форстер писал в дневнике. Самовлюбленный педик -- и больше
ничего.
-- Наверно, при помощи зеркала разглядел, -- промямлил Уилт,
ошарашенный этими откровениями. -- И все-таки его романы отражают...
-- Наперед знаю, что вы скажете. Дескать, романы Форстера имели для
своего времени огромное общественное значение. Ни фига подобного! Как его
еще не замели за шуры-муры с приспешником власть имущих. А в смысле
общественного значения, что Форстер, что Барбара Картленд -- один черт.
Чего стоят ее книжонки, всем известно. Розовые сопли.
-- Розовые сопли?
-- Чтиво для кухарок, -- с наслаждением пояснил мистер Маккалем.
-- Любопытный взгляд, -- заметил Уилт, у которого от рассуждении
ученика голова пошла кругом. -- Мне лично казалось, что писания Барбары
Картленд -- чистейший эскапизм, в то время как...
-- Я вам охальничать не позволю, -- вмешался надзиратель. -- Чтобы я
этого слова больше не слышал. Пришли о книгах разговаривать-- вот и
разговаривайте.
(...)
-- ... А Форстер, по-моему, типичный
представитель среднего класса. Жил со старушкой-мамой, кушал конфетки...
(...) У главных ворот произошел более крупный разговор.
-- Не желаете ли чего предъявить, мистер Уилт? -- спросил насмешливый
охранник. -- Остались бы у нас подольше, а?
-- Ни за что, -- поспешно сказал Уилт.
-- Напрасно. У нас тут, знаете ли, недурственно. Всякие удобства,
телевизоры, шамовка нынче классная. Подберем вам уютную камеру, подселим
парочку славных ребят для компании. Вот вам и здоровый образ жизни. А на
свободе что? Одна нервотрепка...
Дальше Уилт слушать не стал."
* Боб Бэкингем -- лондонский полицейский, с которым Э.М. Форстер
состоял в интимных отношениях (из примечаний к роману).
Отсюда
@темы: юмор, английская литература