Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Воспоминания зачастую однобоки, и это примета не только нашего столетия. Навещавшие Пушкина в Михайловском друзья прежде всего замечали непорядок в доме, грязь, неубранную ночную посуду, нетопленую печь и подвыпившую Арину Родионовну. Очевидно, так оно и было. Нянька пила и свои, как сказали бы нынче, функциональные обязанности выполняла из рук вон плохо. Но другие няньки или горничные, возможно, и с грязью боролись, и хмельного в рот не брали, но почему-то им Пушкин не посвящал таких стихов:
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжанье
Своего веретена?
( "Зимний вечер", 1825 )
Неужто же Пушкин не замечал, что в комнатах не топлено и грязно и что нянька пьет? Видел, и даже писал об этом в письмах. Но для него куда важнее была не леность няньки или ее пристрастие к спиртному, а то, что она была для него в Михайловском родным человеком.
Но я плоды своих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей.
( "Евгений Онегин", глава четвертая )
Он объемно (то есть гармонически) смотрел на жизнь. Такого гармонического взгляда, к сожалению, лишены многие мемуаристы. Порой его не хватает даже поэтам, когда их прибивает к чуждому для них мемуарному жанру.В.Корнилов"О поэтах, стихах и мемуарах"

@темы: литература и жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В детстве я любила читать книгу Я.Маркулан "Зарубежный кинодетектив. Опыт изучения одного из жанров буржуазной массовой культуры"(Л.1975) Хоть она и была написана "с позиций марксистско-ленинского искусствознания"(из аннотации), но содержала много интересных сведений. Законы детективного жанра по О.Фримену и по В.Шкловскому и т.п. А когда речь зашла о том, что такое кич, автор привела рецензию польской журналистки на фильм "итало-франко-западногерманского производства "Кот с девятью хвостами" режиссера Дарио Ардженто". Фильм этот, было там написано, имеет три мотива : драматический, сексуально-любовный и юмористический. Меня заинтересовал тогда второй: "Сексуально-любовный мотив. Совращение несовершеннолетней воспитанницы исправительного заведения известным ученым, профессором Терзи; любовь той же воспитанницы, несколько подросшей, к детективу-журналисту; влечение одного из сотрудников профессора Терзи к простому парню по имени Манюэль; краткое влечение того же сотрудника к тому же детективу-журналисту; безответное чувство еще одного типа к Мануэлю, склоняющего его к мыслям о самоубийстве и к доносу на соперника". Но и "драматический мотив" тут включает 4 удавшихся убийства, 4 неудавшихся, еще две смерти и "обилие ран". Еще об этом фильме было сказано, что это "галиматья", что, может, и правда, хотя вообще Дарио Ардженто мне интересен.
К чему я все это вспомнила? Нашла фильм на торрентс.ру и медленно-медленно (так уж выходит) качаю, вспоминаю детство.
torrents.ru/forum/viewtopic.php?t=964854

@темы: кино

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

История о писателе и публике.

Она обвила руками покрытую чешуей шею дракона и поцеловала его. И это его исцелило. Я надеялся, что тут-то дракон сам превратится в принца, но он ни во что не превратился. Он остался простым драконом, - так сказал мне ветер. И все же принцесса любила его: оказалось, что он не такой уж плохой дракон, если присмотреться к нему поближе. Я ничего не мог сказать слушателям о дальнейшей судьбе принца. Об этом ветер молчал; видимо, на принца ему было решительно наплевать. Мне лично сказка понравилась, но старшеклассник Хокер, выражая мнение публики, сказал, что до сих пор все это была ерунда и что я должен поскорее закончить сказку как полагается.... - В конце она должна выйти за принца. Ему придется еще раз убить дракона, и убить по-настоящему. Где ты слышал, чтобы принцесса променяла принца на дракона?
Он завел назад мою руку и начал ее выкручивать.
- А ну, за кем вышла принцесса? - вопросил Хокер: он не был силен в грамматике.
- За дракона, - сказал я сердито.

По мнению моей старшей дочери Робины, все литераторы - патентованные идиоты.
...
В сущности, если вдуматься, то совершенно непонятно, как это у широкой публики могло сложиться такое мнение о литераторах. Ведь ясно, что человек, который пишет книги, а в них все объясняет и так хорошо улаживает чужие дела, сам должен быть исключительно умным; иначе как мог бы он это проделывать. Кажется, вполне логично. А между тем, если послушать Робину и ей подобных, можно подумать, что у нас не хватает ума даже на то, чтобы управлять собой, не говоря уже о вселенной. Если дать Робине волю, она будет часами поучать меня.

"В жизни всякая обычная девушка..." - начнет Робина с видом лектора из общества распространения популярных знаний.

Это невыносимо. Как будто я не знаю всего, что положено знать о девушках! Ведь я - писатель. Однако, если указать на это Робине, она мягко ответит: "Да, знаю. Но я имела в виду настоящую девушку, а не книжную".

И ничего не изменилось бы ни на йоту, будь я даже великим писателем. Робина, кстати, и считает меня таким: она славная девочка. Будь я самим Шекспиром и скажи ей: "Мне думается, дитя, что создатель образов Офелии и Джульетты, Розалинды и Беатриче уж как-нибудь разбирается в девушках", Робина все равно ответила бы: "Конечно, па, милый, все знают, какой ты умный. Но сейчас я как раз имела в виду настоящих, живых девушек".

Иногда я задаю себе вопрос, неужели для широкого читателя литература всего лишь вымысел автора. Мы пишем, как говорится, "кровью сердца". Мы вопрошаем совесть, следует ли нам обнажать сокровенные тайники души. Но широкий читатель не понимает, что мы пишем кровью сердца; он полагает, что мы пишем простыми чернилами. Читатель не верит, что мы раскрываем перед ним свою душу; он думает, что мы притворяемся.

"Жила-была девушка по имени Анжелина; она любила юношу, которого звали Эдвин". И когда мы рассказываем об удивительных мечтах Анжелины, он, наш читатель, воображает, что это мы вложили их ей в голову. Он не знает, он даже не попытается понять, что Анжелина в тысячу раз более реальна, чем какая-нибудь мисс Джонс, с которой он по утрам встречается в автобусе и которая обладает очаровательной способностью делать разговор о погоде каждый раз новым и значительным.

Мальчишкой я славился среди школьных товарищей уменьем рассказывать сказки. Однажды, когда мы небольшой компанией возвращались из школы домой через Риджентс-парк, я рассказывал сказку о прекрасной принцессе. Но принцесса эта была необычная. Она не хотела вести себя так, как положено всякой порядочной принцессе. И я тут ничего не мог поделать. Товарищи слышали только мой голос; я же прислушивался к тому, что нашептывал мне ветер. Принцесса думала, что любит принца; по крайней мере, так было, пока он не ранил дракона и не увез ее в лес. Но затем, когда принц лег и заснул, она услышала, что дракон в муках зовет ее, и тихонько убежала туда, где он лежал, истекая кровью. Она обвила руками покрытую чешуей шею дракона и поцеловала его. И это его исцелило. Я надеялся, что тут-то дракон сам превратится в принца, но он ни во что не превратился. Он остался простым драконом, - так сказал мне ветер. И все же принцесса любила его: оказалось, что он не такой уж плохой дракон, если присмотреться к нему поближе. Я ничего не мог сказать слушателям о дальнейшей судьбе принца. Об этом ветер молчал; видимо, на принца ему было решительно наплевать. Мне лично сказка понравилась, но старшеклассник Хокер, выражая мнение публики, сказал, что до сих пор все это была ерунда и что я должен поскорее закончить сказку как полагается.

- Но это все, - сказал я.

- Нет, не все, - возразил Хокер. - В конце она должна выйти за принца. Ему придется еще раз убить дракона, и убить по-настоящему. Где ты слышал, чтобы принцесса променяла принца на дракона?

- Но она не была обыкновенной принцессой, - возразил я.

- Тогда пусть станет, - продолжал критиковать Хокер. - Ты не больно-то воображай. Выдай ее за принца, да поскорее. Мне нужно поспеть на поезд. Он отходит с Чок-Фарм в четыре пятнадцать.

- Но она не вышла за принца, - стоял я на своем. - Она вышла за дракона и жила счастливо.

Хокер прибегнул к более сильной мере воздействия. Он завел назад мою руку и начал ее выкручивать.

- А ну, за кем вышла принцесса? - вопросил Хокер: он не был силен в грамматике.

- За дракона, - сказал я сердито.

- За кем вышла принцесса? - повторил Хокер.

- За дракона, - сказал я жалобно.

- За кем вышла принцесса? - в третий раз настойчиво спросил Хокер.

Хокер был сильный парень: слезы, помимо воли, покатились у меня из глаз. И поэтому случилось так, что принцесса, в награду за лечение, заставила дракона пообещать, что он исправится. Он вместе с ней отправился к принцу и оказывал им обоим разные услуги до самого конца путешествия. Принц привез принцессу к себе домой и женился на ней; а дракон умер, и его похоронили. Теперь сказка больше понравилась слушателям, но я ее возненавидел, а ветер вздохнул и затих.

Эта маленькая компания школьников воплощает в себе читающую публику, а Хокер очень напоминает редактора, который тоже выкручивает мне руки, правда, несколько иным путем. Некоторые писатели бросают вызов толпе; в этом случае она дает им пинка и спешит прочь, чтобы поспеть на поезд, отходящий в четыре пятнадцать. Но боюсь, что большинство из нас становится рабами Хокера. И тогда, спустя некоторое время, ветер начинает злиться; он не хочет больше рассказывать нам сказок, и мы вынуждены выдумывать их из головы. Что ж, быть может, это и к лучшему. Зачем же существуют окна и двери, как не для того, чтобы не допускать в комнаты ветер?
Судьба литератора, или 'Сказка о добром драконе' Джером Клапка Джером тут

@темы: английская литература, литература, сказки

---

Довольно много мне приходилось и писать, и читать о том, что женские образы писателям обычно удавались меньше, чем мужские. Вот и смешно стало, когда прочла у Джерома: "Может быть, у меня плохой вкус, но по отношению к малютке Эмили и Агнес я не могу разделить энтузиазма моего друга Диккенса. Диккенсовские хорошие женщины слишком хороши на каждый день. Эстер Самерсон, Флоренс Домби, крошка Нелли - у вас нет ни одного недостатка, за который вас можно было бы полюбить.

Женщины Вальтера Скотта тоже просто раскрашенные картинки. Он нарисовал только одну живую героиню - Кэтрин Сэтон. Все остальные были лишь наградой, вручаемой герою в конце книги, - вроде молочного поросенка или телячьей ножки, за которыми деревенские парни взбираются на верхушку смазанного жиром шеста. То, что Диккенс может рисовать живых женщин, он доказал Бэллой Вильфер и Эстеллой из "Больших ожиданий". Но реальные женщины никогда не пользовались популярностью в художественной литературе.Мужчины-читатели предпочитают ненастоящих, и женщины-читательницы тоже протестуют против правды."
А вот это высказывание рассмешило еще больше. Жаль, что его поймут только те, кто читал "Дэвида Копперфильда":
"Стирфорт, которым Диккенс, по всей видимости, гордился, никогда, должен признаться, не вызывал во мне симпатии. Весьма мелодраматический молодой человек. Худшее, что я мог бы ему пожелать, - это жениться на Розе Дартль и жить вместе с матерью. Так ему и надо: не будь смазливым и обаятельным."
Это отсюда И там еще много Джерома К. Джерома.
upd Только что у меня заметно улучшилось настроение от таких строчек: "Все суета, и каждый человек суетен. Суетны женщины. Суетны мужчины, и, пожалуй, еще более, если это возможно. Суетны дети, и даже преимущественно дети. В настоящий момент, когда я пишу эти строки, маленький ребенок изо всех силенок барабанит своими крохотными ручонками по моим коленям. Этот ребенок – женского пола и требует, чтобы я высказал свое мнение насчет только что надетых на его ножки новых башмачков. По совести я бы должен сказать, что эти башмачки мне вовсе не нравятся. Они кажутся слишком плоскими, неуклюжими и дурной формы. Впрочем, это дурное впечатление может зависеть и от того, что башмаки надеты оба не на ту ногу." отсюда

@темы: английская литература

---

"В редакции журнала «Иностранная литература» состоялось обсуждение книги Эрнста Левина «Декамерон переводчика» («Время». М., 2008). В беседе приняли участие: переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература» Александр Ливергант, поэт и переводчик Григорий Кружков, литературовед и переводчик Вадим Перельмутер, генеральный директор издательства «Время» Борис Пастернак."
Кружков. Левин пишет, что перевод неточен по отношению к оригиналу, потому что в оригинале нет слова «риза». Лермонтов пишет, допустим, «душа моя мрачна, скорей, певец, скорей! Вот арфа золотая: Пускай персты твои, промчавшися по ней, пробудят в струнах звуки рая». В оригинале нет ни арфы золотой, ни перстов, ни звуков рая. И тем не менее это гениальный перевод. Но для того, чтобы это оценить, нужно понять, что в стихах не все в рамках той арифметики, которой учат в институте. Почему Лермонтов использует ризу, почему там персты и прочее? Потому что Лермонтов чувствует разницу между русским и английским. Стихотворение на библейскую тему. Задача переводчика - передать библейскую атмосферу. А для русского сознания она ассоциируется с архаическим языком русского богослужения, русских церковных книг. Тогда как в английском церковники изъясняются на языке Библии короля Джеймса - на очень простом языке, в котором нет сложности церковнославянщины. У Байрона другие средства для создания атмосферы, в которой Давид играет для Саула. И Лермонтов выбирает единственно возможный прием, который в полной мере может оживить торжественность и грандиозность этой картины.

«Как бы мне, рябине, к пальме перебраться?»

Перельмутер. Согласен, сильные аргументы Левин находит не всегда. Но довод против лермонтовского перевода «На севере диком…» -- очень серьезный. Я вел семинар «Искусство медленного чтения». И когда заходила речь о проблемах перевода, я начинал с такого примера. Смотрите, как занятно получается. Катулл начинает с того, что перелагает стихотворение Сафо, обращенное к женщине, в стихи мужчины, обращенные к женщине. Читатели того времени это прекрасно поняли и оценили. Но в поэзии существуют какие-то свои области тонких энергий, и потому спустя много лет Лермонтов из стихотворения мужчины, обращенного к женщине, делает стихотворение «гомосексуальное» -- «сосна» у него грустит о «пальме». То есть происходит как бы обратный перевод.

Кружков. «На севере диком…» -- это не гомосексуальное стихотворение - это стихи о дружбе.

Перельмутер. Но в оригинале-то речь идет не о дружбе, а о страсти!

Кружков. В оригинале речь идет о стремлении одной души к другой - совершенно не важно, к какой.

Перельмутер. Как же не важно, когда в оригинале нечто категорически иное!

Кружков. Это переложение.

Перельмутер. Если ты готов это так горячо защищать, ответь мне на простой вопрос: Лермонтов осознанно сделал не так, как в оригинале, или он просто не так прочитал? Я думаю, что он просто не понял оригинала.

Кружков. Я уверен, что Лермонтов оригинал понял. А что тут, собственно, не понимать? Что сосна в немецком мужского рода?

Перельмутер. Нет, извините, в немецком существуют два слова: «фихтен» и «фихтенбаум». И «фихтен» женского рода, а «фихтенбаум» мужского. У него был выбор.

Кружков. Лермонтов прекрасно понял все, что было в оригинале. Но он непременно хотел оставить сосну. Это обычное дерево, наше дерево. А кедр - это что-то экзотическое, ливанское. В стихотворении есть тоска здешнего дерева по какой-то совершенно нездешней пальме. Кедр был бы тут совершенно неуместен.

Пастернак. Вот интересно: вам замена сосны на кедр кажется невозможной из-за природных тонкостей, а замена пола не кажется недопустимой?

Перельмутер. Между прочим, эту проблему прекрасно решил Михаил Исаковский: «Как бы мне, рябине, к дубу перебраться…» Это то же самое стихотворение, только оно сориентировано на народную традицию.

Кружков. Но все-таки какое прекрасное стихотворение - у Лермонтова!

Перельмутер. Только оно не имеет никакого отношения к тому, что написано в оригинале. Что значит в таком случае «нравится-не нравится»?!«Иностранная литература» 2009, №2
Вся статья

@темы: переводы

---

"Твин Пикс". Очень красивый Кайл Маклахлен.

04.04.2009 в 16:18

Пишет  aretania:

это навсегда

Смотреть.

А вот найдено  Чхи. без надписей - img5.imageshost.ru/imgs/090407/c669b22fe1a4f182...

@темы: кино, красота

---

Мне уже приходилось писать о том, как Достоевский касается в некоторых своих произведениях темы гомосексуальности, но раньше я ссылалась и на других авторов, обративших внимание на то же самое. А о том, что у Достоевского есть этот мотив и в романе "Подросток", насколько мне известно, никто не писал. Поэтому ничем, кроме текста Достоевского, свою догадку подтвердить не могу. Обратила внимание на эти страницы, когда читала в первый раз в 14 лет. В третьей части романа главный герой встречает двух незнакомых молодых людей, один из которых, говорящий "звонким и нежным голоском и несколько протягивая слова", " был одет щегольски, судя по легкой ильковой шубе, по изящной шляпе и по светлым свежим перчаткам на тоненьких его пальчиках; ростом он был с меня, но с чрезвычайно милым выражением на своем свежем и молоденьком личике". Так главный герой (Аркадий) познакомился с Тришатовым и его другом, высоким неряшливым парнем "с странным, каким-то комически мрачным выражением в несколько рябом, но довольно неглупом и даже приятном лице. Глаза его смотрели как-то не в меру пристально и с какой-то совсем даже ненужной и излишней решимостью".
Чтобы была ясна одна дальнейшая сцена, процитирую: "Длинный парень стаскивал с себя галстух - совершенно истрепавшуюся и засаленную ленту или почти уж тесемку, а миловидный мальчик, вынув из кармана другой, новенький черный галстучек, только что купленный, повязывал его на шею длинному парню, который послушно и с ужасно серьезным лицом вытягивал свою шею, очень длинную, спустив шинель с плеч.

- Нет, это нельзя, если такая грязная рубашка, - проговорил надевавший, - не только не будет эффекта, но покажется еще грязней. Ведь я тебе сказал, чтоб ты воротнички надел. Я не умею... вы не сумеете? - обратился он вдруг ко мне.

- Чего? - спросил я.

- А вот, знаете, повязать ему галстух. Видите ли, надобно как-нибудь так, чтобы не видно было его грязной рубашки, а то пропадет весь эффект, как хотите. Я нарочно ему галстух у Филиппа-парикмахера сейчас купил, за рубль.

- Это ты - тот рубль? - пробормотал длинный.

- Да, тот; у меня теперь ни копейки. Так не умеете? В таком случае надо будет попросить Альфонсинку".
Альфонсинка, проститутка-француженка, не хочет им помогать:
"Mademoiselle Alphonsine, - подвинулся было младший, показывая ей галстучек, но она свирепо накинулась на обоих.

- Ah, le petit vilain! - крикнула она младшему, - ne m'approchez pas, ne me salissez pas, et vous, le grand dadais... (Не подходите ко мне, вы меня запачкаете, и вы тоже, верзила...)

Младший, несмотря на то что она презрительно и брезгливо от него отмахивалась, как бы в самом деле боясь об него запачкаться (чего я никак не понимал, потому что он был такой хорошенький и оказался так хорошо одет, когда сбросил шубу), - младший настойчиво стал просить ее повязать своему длинному другу галстух, а предварительно повязать ему чистые воротнички из Ламбертовых. Та чуть не кинулась бить их от негодования при таком предложении, но Ламберт, вслушавшись, крикнул ей из-за ширм, чтоб она не задерживала и сделала, что просят, "а то не отстанут", прибавил он, и Альфонсина мигом схватила воротничок и стала повязывать длинному галстух, без малейшей уже брезгливости. Тот, точно так же как на лестнице, вытянул перед ней шею, пока та повязывала. "
И Тришатов, и его друг, и Альфонсинка являются подручными Ламберта в каких-то темных делах (связанных с шулерством и шантажом, как можно догадаться).
"- Этому надо положить конец! - еще раздражительнее продолжал Ламберт. - Я вам, молодой мой друг, не для того покупаю платье и даю прекрасные вещи, чтоб вы на вашего длинного друга тратили... Какой это галстух вы еще купили?

- Это - только рубль; это не на ваши. У него совсем не было галстуха, и ему надо еще купить шляпу.

- Вздор! - уже действительно озлился Ламберт, - я ему достаточно дал и на шляпу, а он тотчас устриц и шампанского. От него пахнет; он неряха; его нельзя брать никуда. Как я его повезу обедать?

- На извозчике, - промычал dadais. - Nous avons un rouble d'argent que nous avons prкtй chez notre nouvel ami.

- Не давай им, Аркадий, ничего! - опять крикнул Ламберт.

- Позвольте, Ламберт; я прямо требую от вас сейчас же десять рублей, - рассердился вдруг мальчик, так что даже весь покраснел и оттого стал почти вдвое лучше, - и не смейте никогда говорить глупостей, как сейчас Долгорукому. Я требую десять рублей, чтоб сейчас отдать рубль Долгорукому, а на остальные куплю Андрееву тотчас шляпу - вот сами увидите."
Ламберт жалуется Аркадию на своих помощников: "А этот другой, хорошенький, - один генеральский сын; семейство стыдится его, я его из суда вытянул, я его спас, а он вот как платит. Здесь нет народу! Я их в шею, в шею! ...эти часы, что он продал, - это во второй раз. Этот маленький, Тришатов, - ты видел, Альфонсина гнушается даже глядеть на него и запрещает ему подходить близко, - и вдруг он в ресторане, при офицерах: "Хочу бекасов". Я дал бекасов! Только я отомщу.
....................
- А вы мне позволите с вами чокнуться? - протянул мне через стол свои бокал хорошенький Тришатов. До шампанского он был как-то очень задумчив и молчалив. Dadais же совсем ничего не говорил, но молча и много ел.

- С удовольствием, - ответил я Тришатову. Мы чокнулись и выпили.

... Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом.

- Я его очень люблю, - начал он мне с таким откровенным видом, как будто всегда со мной об этом говорил.

- Вы не поверите, как Андреев несчастен. Он проел и пропил приданое своей сестры, да и все у них проел и пропил в тот год, как служил, и я вижу, что он теперь мучается. А что он не моется - это он с отчаяния. И у него ужасно странные мысли: он вам вдруг говорит, что и подлец, и честный - это все одно и нет разницы; и что не надо ничего делать, ни доброго, ни дурного, или все равно - можно делать и доброе, и дурное, а что лучше всего лежать, не снимая платья по месяцу, пить, да есть, да спать - и только. Но поверьте, что это он - только так. И знаете, я даже думаю, он это теперь потому накуролесил, что захотел совсем покончить с Ламбертом. Он еще вчера говорил. Верите ли, он иногда ночью или когда один долго сидит, то начинает плакать, и знаете, когда он плачет, то как-то особенно, как никто не плачет: он заревет, ужасно заревет, и это, знаете, еще жальче... И к тому же такой большой и сильный и вдруг - так совсем заревет. Какой бедный, не правда ли? Я его хочу спасти, а сам я - такой скверный, потерянный мальчишка, вы не поверите! Пустите вы меня к себе, Долгорукий, если я к вам когда приду?

- О, приходите, я вас даже люблю.

- За что же? Ну, спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. Это он вам правду сказал, что вам нельзя больше пить, - мигнул он мне вдруг значительно, - а я все-таки выпью. Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. О, мы искренно хотим быть честными, уверяю вас, но только мы все откладываем. А годы идут - и все лучшие годы! А он, я ужасно боюсь, - повесится. Пойдет и никому не скажет. Он такой. Нынче все вешаются; почем знать - может, много таких, как мы? Я, например, никак не могу жить без лишних денег. Мне лишние гораздо важнее, чем необходимые. Послушайте, любите вы музыку? я ужасно люблю. Я вам сыграю что-нибудь; когда к вам приду. Я очень хорошо играю на фортепьяно и очень долго учился. Я серьезно учился. Если б я сочинял оперу, то, знаете, я бы взял сюжет из "Фауста". Я очень люблю эту тему. Я все создаю сцену в соборе, так, в голове только, воображаю. Готический собор, внутренность, хоры, гимны, входит Гретхен, и знаете - хоры средневековые, чтоб так и слышался пятнадцатый век. Гретхен в тоске, сначала речитатив, тихий, но ужасный, мучительный, а хоры гремят мрачно, строго, безучастно: Dies irae, dies illa! И вдруг - голос дьявола, песня дьявола. Он невидим, одна лишь песня, рядом с гимнами, вместе с гимнами, почти совпадает сними, а между тем совсем другое - как-нибудь так это сделать. Песня длинная, неустанная, это - тенор, непременно тенор. Начинает тихо, нежно: "Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?" Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; поты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная и, наконец, отчаяние: "Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!" Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики - знаете, когда судорога от слез в груди, - а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше - и вдруг обрывается почти криком: "Конец всему, проклята!" Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки - и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полу речитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха - у Страделлы есть несколько таких нот - и с последней нотой обморок! Смятение. Ее подымают, несут - и тут вдруг громовый хор. Это - как бы удар голосов, хор вдохновенный, победоносный, подавляющий, что-нибудь вроде нашего "Дори-но-си-ма чин-ми", - так, чтоб все потряслось на основаниях, - и все переходит в восторженный, ликующий всеобщий возглас: "Hossanna!" как бы крик всей вселенной, а ее несут, несут, и вот тут опустить занавес! Нет, знаете, если б я мог, я бы что-нибудь сделал! Только я ничего уж теперь не могу, а только все мечтаю. Я все мечтаю, все мечтаю; вся моя жизнь обратилась в одну мечту, я и ночью мечтаю.... Я все в гимназии романы читал. Знаете, у меня сестра в деревне, только годом старше меня... О, теперь там уже все продано и уже нет деревни! Мы сидели с ней на террасе, под нашими старыми липами, и читали этот роман("Лавка древностей"), и солнце тоже закатывалось, и вдруг мы перестали читать и сказали друг другу, что и мы будем также добрыми, что и мы будем прекрасными, - я тогда в университет готовился и... Ах, Долгорукий, знаете, у каждого есть свои воспоминания!..

И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и - заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством...

...- Так я приду к вам, можно? - пролепетал мне наскоро Тришатов, спеша за своим другом." Потом Тришатов помогает герою, сообщая ему по секрету важные для того сведения:
"Но вдруг постучали в мою дверь; к удивлению моему, оказался Тришатов.

Я тотчас отворил ему и, обрадовавшись, просил войти, но он не хотел войти.

- Я только два слова с порогу... или уж войти, потому что, кажется, здесь надо говорить шепотом; только я у вас не сяду. Вы смотрите на мое скверное пальто: это - Ламберт отобрал шубу.

В самом деле он был в дрянном, старом и не по росту длинном пальто. Он стоял передо мной какой-то сумрачный и грустный, руки в карманах и не снимая шляпы.

- Я не сяду, я не сяду. Слушайте, Долгорукий, я не знаю ничего подробно, но знаю, что Ламберт готовит против вас какое-то предательство, близкое и неминуемое, - и это наверно. А потому берегитесь. Мне проговорился рябой - помните рябого? Но ничего не сказал, в чем дело, так что более я ничего не могу сказать. Я только пришел предуведомить - прощайте.

- Да сядьте же, милый Тришатов! я хоть и спешу, но я так рад вам... - вскричал было я.

- Не сяду, не сяду; а то, что вы рады мне, буду помнить. Э, Долгорукий, что других обманывать: я сознательно, своей волей согласился на всякую скверность и на такую низость, что стыдно и произнести у вас. Мы теперь у рябого... Прощайте. Я не стою, чтоб сесть у вас.

- Полноте, Тришатов, милый...

- Нет, видите, Долгорукий, я перед всеми дерзок и начну теперь кутить. Мне скоро сошьют шубу еще лучше, и я буду на рысаках ездить. Но я буду знать про себя, что я все-таки у вас не сел, потому что сам себя так осудил, потому что перед вами низок. Это все-таки мне будет приятно припомнить, когда я буду бесчестно кутить. Прощайте, ну, прощайте. И руки вам не даю; ведь Альфонсинка же не берет моей руки. И, пожалуйста, не догоняйте меня, да и ко мне не ходите; у нас контракт.

Странный мальчик повернулся и вышел. Мне только было некогда, но я положил непременно разыскать его вскорости, только что улажу наши дела.
.....
А Тришатова я давно уже, почти с тех самых пор, выпустил из виду, как ни стараюсь отыскать его след даже и теперь. Он исчез после смерти своего друга "le grand dadais": тот застрелился."
Я не понимаю, по какой еще причине, кроме гомосексуальности этих персонажей, проститутка Альфонсинка может так демонстрировать отвращение и брезгливость по отношению к ним. Участие в темных делах Ламберта и "рябого"? Но она сама член той же шайки.
Все остальные намеки менее явные, я не буду на них указывать: интересно, почувствует ли их кто-то сам.

@темы: гомосексуальность, русская литература, Достоевский

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дионис или Афродита?

Я засомневалась в том, что раньше казалось мне очевидным. Прочла в статье"Поэт вспоминает “двух бесов изображенья”, поразивших его в детстве: изваяние Аполлона и особенно Афродиты: “Женообразный, сладострастный, / Сомнительный и лживый идеал — / Волшебный демон — лживый, но прекрасный”

Вот более полный отрывок

Другие два чудесные творенья
Влекли меня волшебною красой:
То были двух бесов изображенья.

Один (Дельфийский идол) лик младой -
Был гневен, полон гордости ужасной,
И весь дышал он силой неземной.

Другой женообразный, сладострастный,
Сомнительный и лживый идеал -
Волшебный демон - лживый, но прекрасный.

Пред ними сам себя я забывал;
В груди младое сердце билось - холод
Бежал по мне и кудри подымал.

Безвестных наслаждений темный голод
Меня терзал - уныние и лень
Меня сковали - тщетно был я молод.

Средь отроков я молча целый день
Бродил угрюмый - всё кумиры сада
На душу мне свою бросали тень.
Все стихотворение
Удивилась, поскольку с детства люблю эти стихи и всегда понимала описанные там статуи как изображения Аполлона и Диониса. Потом проверила, оказалось, что существует две разные трактовки. Даже вспомнила, что читала и о второй, но природная склонность к слэшу вытеснила из моей памяти саму мысль о том, что это может быть и Афродита. Кроме того, слово "женообразный" я понимала как "женоподобный", а не как "принявший образ женщины", хотя теперь вижу, что и это допустимо. О трактовках:В образе «женообразного», «волшебного демона» — «лживого, но прекрасного», одни литературоведы — М.Н.Розанов, М.А. Цявловский (1949), С.М. Петров (1949), Д.Д. Благой (1967) — видят Афродиту, другие Вакха-Диониса".отсюда ; "Один из них... благодаря парафразу "дельфийский идол", четко идентифицируется с Аполлоном, но другой — "женообразный, сладострастный, сомнительный и лживый идеал" — в некоторых случаях понимался то как Афродита, то даже как Дионис (например Д.С. Мережковским [2] и Б.А. Васильевым [3]).отсюда
Мережковский писал:"Эти два демона — два идеала языческой мудрости: один — Аполлон, бог знания, солнца и гордыни, другой — Дионис, бог тайны, неги и сладострастия.
Оба время от времени воскресают. Последним воплощением дельфийского бога солнца и гордыни был «сей чудный муж, посланник провиденья, свершитель роковой безвестного веленья... сей хладный кровопийца, сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари», — Наполеон. В самые темные времена, среди воплей проповедников смирения и смерти, воскресает и другой демон, «женообразный, сладострастный», — со своею песнью на пире во время чумы:
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы —
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие чумы!
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы!
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!"
Вся статья

PS Уточняю, что лично я не считаю, будто Афродита и Венера (Дионис и Вакх) это одно и то же, но в данном случае для лирического героя стихотворения, полагаю, разницы нет.

Вопрос: Как вы думаете, кто этот второй идол?

1. Афродита (Венера)		8	(19.05%)
2. Дионис (Вакх)		29	(69.05%)
3. Кто-то другой.		5	(11.9%)
Всего:		42

@темы: русская литература

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«Вот чем хороши „Симпсоны”: если вы прочли несколько книг, то поймете больше шуток».

Об аллюзиях в "Симпсонах".
"Над этим шоу работает много талантливых писателей. Половина из них училась в Гарварде. Знаете, когда изучаешь семиотику «Алисы в Зазеркалье» или смотришь каждый эпизод «Звездного пути», хочется это как-то использовать, вот и включаешь в свою работу разные ссылки на то, что когда-то запомнил".
Мэтт Гроенинг

Аллюзии в «Симпсонах» эстетически удачны отчасти и потому, что не вредят шоу. Авторы знают, что не каждый человек поймет все аллюзии, поэтому те вплетаются в ткань мультфильма так, чтобы усиливать удовольствие в случае их узнавания, но не лишать радости, если аллюзия остается нами незамеченной....Продавец кренделей говорит Мардж: «Когда молодая мать не знает, чем кормить свое дитя, ты придешь на помощь. Когда мексиканская еда начнет сдавать свои позиции, ты придешь на помощь. Когда баварец не сможет насытиться, ты придешь на помощь» (The Twisted World of Marge Simpson ). Аллюзия на «Гроздья гнева» Стейнбека радует тех, кто ее узнает, и не раздражает непосвященных, оставаясь ими незамеченной.

"Публике нравится участвовать в творческом процессе, самостоятельно заполнять пробелы, а не получать все в разжеванном виде. Например, в A Streetcar Named Marge Мэгги помещают в «Школу для малышей имени Эйн Рэнд», владелица которой мисс Синклер читает The Fountainhead Diet. Чтобы понять, почему у Мэгги и других детей отбирают пустышки, необходимо понять аллюзию на радикальную свободоборческую философию Эйн Рэнд. Узнавание и понимание этой аллюзии доставляет гораздо больше удовольствия, нежели прямое объяснение того, что Мэгги поместили в детское учреждение, где малышей приучают заботиться о себе, а не зависеть от пустышек....
Без сомнения, использование аллюзий создает некий налет элитарности и эксклюзивности. Иногда, сближаясь с одной частью аудитории, забываешь о других. Не все зрители «Симпсонов» поймут прозрачные ссылки на Эйн Рэнд; еще меньше людей оценят более завуалированные аллюзии на Гинзберга и Керуака; совсем немногие догадаются, что ад в представлении Барта напоминает картину Босха (Bart Gets Hit By A Car ). На протяжении всей истории живописи и литературы (а теперь и телевидения) одни понимали культурные аллюзии, а другие — нет, но растущее число тех, кто не понимает, является сегодня особенно актуальной проблемой. Одна из причин возникновения данной проблемы — нехватка общеизвестных знаний, того, что Эрик Хирш-младший называет «культурной грамотностью» ... Культурная грамотность необходима для успешного общения и понимания информации, что становится видно на примере аллюзий....
Аллюзии в «Симпсонах» эстетически удачны отчасти и потому, что не вредят шоу. Авторы знают, что не каждый человек поймет все аллюзии, поэтому те вплетаются в ткань мультфильма так, чтобы усиливать удовольствие
в случае их узнавания, но не лишать радости, если аллюзия остается нами незамеченной....Продавец кренделей говорит Мардж: «Когда молодая мать не знает, чем кормить свое дитя, ты придешь на помощь. Когда мексиканская еда начнет сдавать свои позиции, ты придешь на помощь. Когда баварец не сможет насытиться, ты придешь на помощь» (The Twisted World of Marge Simpson ). Аллюзия на «Гроздья гнева» Стейнбека радует тех, кто ее узнает, и не раздражает непосвященных, оставаясь ими незамеченной. Возможно, некоторые сообразительные зрители поймут, что здесь имеет место какая-то аллюзия, хотя и не признают, к чему она относится. Тем не менее, зритель при этом не оказывается в растерянности. Скорее всего, он хихикнет, понимая, что происходит нечто смешное, хотя и не сможет полностью оценить шутку. Сходную ткань имеют более обширные аллюзии, пародии, развертывающиеся на целый эпизод или его часть, например, пародии на «Сияние»и «Ворона» (Эдгара По) или Bart of Darkness (название последнего эпизода намекает на роман Конрада, в то время как его сюжет пародирует фильм Хичкока «Окно во двор»). ...
В списке фильмов, аллюзии на которые есть в «Симпсонах», можно указать (среди прочих) следующие: «101 далматинец», «Космическая одиссея 2001», «Чужой», «Амитвильский ужас», «Апокалипсис сегодня», «Обратная тяга», «Основной инстинкт», «Бен Гур», «Большой», «Птицы», «Телохранитель», «Мыс страха», «Огненные колесницы», «Гражданин Кейн», «Близкие контакты третьего вида», «Заводной апельсин», «Коктейль», «Охотник на оленей», «Избавление», «Доктор Стрейнджлав», «Дра-кула», «Пришелец», «Изгоняющий дьявола», «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Муха», «Форрест Гамп», «Франкенштейн», «Цельнометаллическая оболочка», «Крестный отец», «Годзилла», «Унесенные ветром», «Славные парни», «Выпускник», «Жизнь прекрасна», «Челюсти», «Певец джаза», «Джуманджи», «Парк Юрского периода», «Кинг-Конг», «Лоуренс Аравийский», «Мэри Поплине», «Полуночный экспресс», «Чудо на 34-й улице», «Самородок» (The Natural), «Ночь живых мертвецов», «Кошмарна улице вязов», «К северу через северо-запад», «Офицер и джентльмен», «Пролетая над гнездом кукушки», «Пат-тон», «Розовые фламинго», «Планетаобезьян», «Гордость янки», «Психо», «Криминальное чтиво», «Искатели потерянного ковчега», «Человек дождя», «Окно во двор», «Парни что надо», «Рискованный бизнес», «Рокки», «Шоу ужасов Рокки», «Руди», «Сияние», «Молчание ягнят», «Зеленый Сойлент», «Скорость», «Звездные войны», «Пароход Вилли», «Терминатор», «Титаник», «Сокровища Сьерра-Мадре», «Головокружение», «Деревня проклятых», «Водный мир», «Дикарь» и «Волшебник из Оз». ...
В списке авторов и литературных произведений, на которые встречаются аллюзии в «Симпсонах», присутствуют
(среди прочих) следующие фамилии и названия: Библия, Кастанеда, «Рождественская песнь в прозе» Диккенса, «Вой» Гинзберга, «Повелитель мух» Голдинга, «Старик и море» Хемингуэя, «Одиссея» Гомера, Керуак, «Моби Дик» Мелвилла, «Сердце-обличитель», «Ворон» и «Падение дома Ашеров» По, «Источник» Эйн Рэнд, Шекспир, «Гроздья гнева» Стейнбека, «Трамвай „Желание”» Теннесси Уильямса. ...
Вам может показаться, что, обсуждая аллюзию, мы подняли много шума из ничего. Если так, то можете считать Гомера своим единомышленником. «Да ладно, Мардж, в мультиках нет никакого глубокомыслия. Это просто глупые картинки с дешевыми шутками» (Mr. Lisa Goes to Washington ). Мы же разделяем мнение Мэтта Гроенинга, который говорит: «Вот чем хороши „Симпсоны”: если вы прочли несколько книг, то поймете больше шуток».
вся статья(У. ИРВИН, ДЖ. Р. ЛОМБАРДО)

@темы: кино, интерпретация, подтекст

---

А.Дж.Раффлз и Банни Мэннерс

Нашла русский перевод книги о Раффлзе и Кролике. Я ужасно люблю их и мне было приятно узнать, что и Стивен Фрай тоже (он упоминал об этом в своей автобиографии).
Совершенно непонятно, почему в сети ничего не пишут на русском языке об этих героях и об их создателе, Э.У. Хорнунге. На английском - пожалуйста. вот, например, и вот ,вот . А по-русски я его и как Рэффлза поискала - ничего существенного не нашла. Очень жаль, что у нас эти герои не популярны. Они милые и обаятельные. И неправда, что Хорнунг, как иногда пишут, "просто переделал Шерлока Холмса в преступника". Ну да, видно, что он увлекался книгами Конан Дойла(на сестре которого женился), даже заимствовал кое- что оттуда, но все равно его герои не пародия на Холмса и Уотсона. Они существуют сами по себе. Раффлз кажется мне одним из самых очаровательных примеров поздневикторианского образа Джентльмена. Несмотря на его, мягко говоря,нетипичную для джентльмена профессию. Автор не жалеет красок, описывая своего героя: он красавец, утонченный денди, брюнет с голубыми глазами, замечательный игрок в крикет и типичный выпускник британской частной школы (вроде капитана Крюка, который никогда не забывал о том, что он итонец). Кролик и познакомился с ним в школе. Тогда они не были друзьями, но Кролик как-то помог Раффлзу, а потом, уже взрослый, пришел к нему просить о помощи (он полностью расстратил свое состояние и запутался в долгах). Раффлз сперва с интересом наблюдал за тем, как школьный знакомый угрожал застрелиться у него на глазах, но потом передумал и отобрал револьвер. " ... мою уступчивость нельзя было объяснить только одним подчинением слабой натуры сильной". Ну, разумеется, нет! Он обрадовался, что несравненный Раффлз, капитан крикетной команды в их школе, станет его другом: " А.Дж. Раффлз станет моим другом! Словно весь мир вдруг оказался на моей стороне..." Если бы Раффлз был, например, частным детективом, и его новый друг остался бы честным, законопослушным человеком. Но блестящий светский молодой человек, оказывается, был взломщиком, так что и его новый друг, почти не задумавшись, стал нарушителем закона. Эта профессия оказалась очень хлопотной и опасной, потому что деятельность Раффлза раздражала не только полицию, но и организованную преступность, а автор не хотел рассказывать сказки о неуловимом и неуязвимом преступнике. Его герои едва выпутываются из постоянных опасностей и неприятностей, но это их только сближает. А поскольку главное в книге как раз отношения между героями, то все в порядке. Хорнунг позаимствовал у Конан Дойла один сюжетный ход: Раффлз исчезает (предположительно погибает) , а бедный его друг страдает один. Только ему, в отличие от доктора Уотсона страдать пришлось в тюрьме, после которой он оказался полным изгоем - без работы и друзей. Но, разумеется, Раффлз вернулся."I cannot repeat what I said. I have no idea what I did. I only
know--I only knew--that it was A. J. Raffles in the flesh!" В лучших традициях Шерлока Холмса он притворился тяжело больным, что выглядело убедительно, поскольку во время своих скитаний он как-то от пережитого потрясения поседел за одну ночь. Когда я читала сцену узнавания в русском переводе, я вспомнила, что в оригинале все как-то не так. Кролик видит, что Раффлз не так уж изменился, как ему сперва показалось: "Ушла только физическая сила, но и этого было довольно, чтобы заставить мое сердце обливаться кровью по моей единственной, но самой дорогой привязанности в жизни". Трогательно и слэшно, хотя и смущает странный оборот "единственной, но самой дорогой". Но в оригинале иначе: "It was only the physical strength which appeared to have departed; but that was quite sufficient to make my heart bleed for the dear rascal who had cost me every tie I valued but the tie between us two." То есть Кролик говорит, что из-за Раффлза были порваны все узы, которыми он дорожил, кроме уз, связавших их двоих. Разумеется, такая книжка мне не могла не понравиться. И она мне нравится вот уже двадцать лет.
А на You-tube оказалось много клипов по какой-то экранизации этой книги. Я их еще не смотрела, ничего сказать не могу.

@темы: викторианцы, Шерлок Холмс, английская литература

---

Я, оказывается, пропустила интересную книгу об английской детской литературе: "Гулливер, Алиса, Винни-Пух и все-все-все..."(Л. Гамбург.Киев, Интерпресс ЛТД, 1996) В ИЛ в 1997 году была на нее рецензия Н.Демуровой, а похвала Демуровой для меня значит очень много. Не пойму, как я потом книгу не разыскала. Правда, в этом году я вышла замуж: ну, видимо, временно "рассосредоточилась"... Демурова пишет: "Автор не объявляет, скажем, Льюиса Кэрролла Untermensch’ем, не заявляет, что в жизни он был «скучен, как стоячая лужа» (Д. Урнов), не доказывает, что книжки об Алисе возникли под прямым влиянием русской сказки «Василиса Прекрасная» (Ж. Перро), не интерпретирует Винни-Пуха с позиций плохо переваренного психоанализа, не выискивает в нем различных «сексуальных и анально-фаллических» синдромов и пишет имя бедного медвежонка, не мудрствуя лукаво, попросту по-русски, а не серединка на половинку «Winnie-Пух» (В. Руднев). Автор не вешает ярлыков, не становится в позу, не похлопывает писателей снисходительно по плечу, а увлеченно рассказывает о том, что любит. И заодно сообщает множество интересных сведений и делает множество интересных наблюдений. И об Англии, и об английской культуре, и об английском характере, и о знаменитом английском юморе. (...) Основное внимание автора сосредоточено на писателях золотого века английской детской литературы и их ближайших последователях. Это Эдвард Лир, воспевший таинственных Джамблей, Льюис Кэрролл, над загадкой обаяния которого до сего дня бьются и ученые мужи, и поэты, Беатрикс Поттер, которую в Англии чтут не только за отточенный, без капли сентиментальности стиль и прозрачные акварели, но и за усилия по сохранению воспетого поэтами Озерного края (кстати сказать, увенчавшиеся успехом). Здесь и шотландец Дж. М. Барри, создатель Питера Пэна, «мальчишки, который не хотел становиться взрослым», завещавший все доходы от книг и постановок пьесы про Питера детской больнице на Ормонд-стрит в Лондоне, и неторопливый Кеннет Грэхем, который так любил животных (его повесть «Ветер в ивах» русскому читателю еще предстоит оценить по достоинству), и Редьярд Киплинг со своими бессмертными героями («Хорошенько глядите, о волки!»), для которого, как ни странно, английский язык был «вторым», а первым — язык его индийской нянюшки. И, конечно, два великих викторианца — Чарльз Диккенс и Уильям Мейкпис Теккерей — и их «рождественские сказки». Правда, если про «Кольцо и розу» Теккерея доподлинно известно, что она была написана для двух его дочерей и их маленьких друзей, то с «Рождественским гимном» Диккенса дело обстоит иначе. Ведь он предназначался не только детям, да и читался в основном не ими. Недаром Теккерей написал Диккенсу: «Вы облагодетельствовали каждого, кто прочитал эту повесть».

Проникновенные строки посвящает Л. А. Гамбург сказкам Оскара Уайльда, повестям Фрэнсис Ходгсон Бернетт, которая родилась в Англии, но в юности уехала в Америку, а потом, хотя и приезжала в Англию и, купив себе дом и сад, подолгу жила в ней, все же дала достаточно поводов критикам-американцам считать ее американской писательницей, «сказочникам в профессорских мантиях», Дж. Р. Р. Толкиену и его другу К. С. Льюису и многим другим... Не забывает автор и о писателях современных — хотя о них в книге говорится меньше, чем о «классиках» и приверженцах традиций золотого века. Отчасти это, наверное, объясняется тем, что переводов из современных авторов у нас вышло гораздо меньше, а книжка ориентирована в основном на существующие тексты, что вполне оправданно. Возможно также, тут сыграли роль и собственные пристрастия Л. А. Гамбурга, которому классическая традиция ближе. (...) И закончим словами Артура Конан Дойла, которыми автор завершает свою книгу про Гулливера, Алису, Винни-Пуха и всех-всех-всех: «Если я привел вас туда, где вы раньше не бывали, то убедитесь в правильности пути и двигайтесь дальше. Но, может быть, моя попытка была тщетной? И в этом нет ничего страшного, пусть даже мои усилия и ваше время были потрачены зря... Однако думать и говорить о книгах всегда прекрасно, к чему бы это ни привело»."

@темы: книги, английская литература, Льюис Кэрролл, сказки

---

Рисунки Теккерея к "Ярмарке тщеславия".

04.04.2009 в 23:09

Пишет  pilot_01:

Полное собрание авторских иллюстраций к "Ярмарке тщеславия"

Смотреть.

With the young people, whose applause she thoroughly gained, her method was pretty simple. She did not pester the young brains with too much learning, but, on the contrary, let them have their own way in regard to educating themselves.

Те самые, в которых он изменил стиль одежды того времени, которое описывал, на современный ему стиль, потому что одежда современников Наполеона и Джейн Остен казалась ему уродливой! (tes3m)

@темы: английская литература, иллюстрации

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра