Среди старых черновиков нашла один с цитатой из записей Ф.Пессоа, приведенной в предисловии к сборнику его стихов, изданному у нас в 1978 году, и ссылками на текст, из которого был взята цитата, — в оригинале (1) и в двух английских переводах (2). Я еще полтора года назад хотела перевести этот набросок Пессоа, но отвлеклась.
Сперва процитирую тот отрывок, знакомый мне с детства. Автор предисловия, португалец Жасинто до Прадо Коэльо, пишет о Пессоа: «В глубины его души, в его поэтический мир ведут не рассказы очевидцев, а записи в дневнике. В «Интимных страницах», которые нельзя читать без волнения, в записях, относящихся в основном к «третьему отрочеству» или к юности, очевидно желание поэта понять себя, сорвать со своего лица все маски: "Меня вовсе не трудно постичь: во мне женская эмоциональность сочетается с мужским умом... А что до чувств, то мне всегда больше нравилось быть любимым, чем любить самому,— этим все сказано. Меня всегда тяготила обязанность отвечать, повинуясь долгу вульгарной взаимности или духовной верности. Меня влечет бездействие..."» (3).
читать дальше Уточню, что это отрывок из записи 1915 года (Пессоа было тогда 27 лет), озаглавленной «"Предисловие" (будет использовано для "Шекспира"?)», т.е. Пессоа, видимо, собирался включить этот набросок в задуманную им книгу о Шекспире. Таким образом, предполагалось, что эти строки будут опубликованы, поэтому, возможно, Пессоа тут все-таки не «срывает со своего лица все маски». Однако эти признания выглядят смелыми для своего времени, поэтому, видимо, они и были опубликованы лишь в 1966 году, через 31 год после его смерти: «Я без труда могу дать себе определение: у меня женский темперамент и мужской ум. Моя чувствительность и порожденные ими действия — то есть, собственно, темперамент и то, как он выражается, — женские. Мои способности, позволяющие постигать взаимосвязь явлений, — ум и воля, которая является умом импульсов, — мужские.
Что касается моей чувствительности, я всегда хотел быть любимым, но не хотел любить, и этим все сказано. Необходимость отвечать из-за банального долга взаимности — духовной верности — всегда заставляла меня страдать. Меня тянуло к пассивности. Активность устраивала меня лишь в той мере, в какой поддерживала активность тех, кто любил меня, не давая им меня забыть.
У меня нет иллюзий относительно природы этого явления. Это скрытая сексуальная инверсия. Она остановилась в области духа. Но когда бы я ни задумывался о самом себе, я беспокоился, не был уверен — и сейчас не уверен, не перейдет ли однажды эта предрасположенность темперамента и на мое тело. Я не говорю, что стал бы практиковать сексуальность, соответствующую этому импульсу, но и желания было бы достаточно, чтобы унизить меня. Нас, относящихся к этой категории, было немало в истории, особенно в истории искусства. Среди наиболее известных примеров или образцов Шекспир и Руссо. И мой страх, что эта инверсия из области сознания распространится и на мое тело, возник из размышления над тем, как она охватила их: первого — полностью, в виде гомосексуализма, второго — менее определенно, в неявной форме мазохизма».
Как поясняют исследователи, Пессоа находился в это время под влиянием идей Хэвлока Эллиса (4), в частности из книги «Сексуальная инверсия», написанной Эллисом в соавторстве с Дж. Э. Саймондсом. «Сексуальная инверсия» у Пессоа, как и у Эллиса, это «медицинский и юридический термин того времени, принятый при обозначении "любви, не смеющей назвать свое имя"» (4), т.е. синоним гомосексуальности. В других случаях Пессоа обозначает мужскую гомосексуальность словом "pederastia", которое в Португалии того времени имела именно этот смысл (5). В этом отрывке оно тоже есть, я перевела его как "гомосексуализм". Рассуждения о взаимосвязи мазохизма и мужской гомосексуальности (часто латентной) также обычны для того времени. Пессоа, судя по всему, видел подтверждение истинности этих идей в том, что для него самого были характерны и черты психологического мазохизма, и склонность к своему полу (об этом я подробнее писала в записи Незаконченное стихотворение Ф.Пессоа (в моем подстрочном переводе).
Может показаться странным, что Пессоа приводит в качестве «примера или образца» гомосексуальности именно Шекспира, но тут у него не было сомнений: в одной из старых записей я цитировала переведенный мной отрывок из письма Пессоа 1931 года, в котором он пишет о «бесспорной гомосексуальности Шекспира, так явно и постоянно подтверждаемой его сонетами» (6).
Также может возникнуть вопрос, почему Пессоа не упомянул другого своего кумира, Оскара Уайльда (восхищавшего его своей личностью, а не творчеством), но он хотел привести примеры признанных классиков, каким Уайльд в 1916 году, разумеется, еще не считался. Об отношении Пессоа к Уайльду напишу в следующий раз.
Примечания1. PREFÁCIO (aproveitar para Shakespeare )
Não encontro dificuldade em definir-me: sou um temperamento feminino com uma inteligência masculina. A minha sensibilidade e os movimentos que dela procedem, e é nisso que consistem o temperamento e a sua expressão, são de mulher. As minhas faculdades de relação — a inteligência, e a vontade, que é a inteligência do impulso — são de homem.
Quanto à sensibilidade, quando digo que sempre gostei de ser amado, e nunca de amar, tenho dito tudo. Magoava-me sempre o ser obrigado, por um dever de vulgar reciprocidade — uma lealdade do espírito — a corresponder. Agradava-me a passividade. De actividade, só me aprazia o bastante para estimular, para não deixar esquecer-me, a actividade em amar daquele que me amava.
Reconheço sem ilusão a natureza do fenómeno. É uma inversão sexual fruste. Pára no espírito. Sempre, porém, nos momentos de meditação sobre mim, me inquietou, não tive nunca a certeza, nem a tenho ainda, de que essa disposição do temperamento não pudesse um dia descer-me ao corpo. Não digo que praticasse então a sexualidade correspondente a esse impulso; mas bastava o desejo para me humilhar. Somos vários desta espécie, pela história abaixo — pela história artística sobretudo. Shakespeare e Rousseau são dos exemplos, ou exemplares, mais ilustres. E o meu receio da descida ao corpo dessa inversão do espírito — radica-mo a contemplação de como nesses dois desceu—completamente no primeiro, e em pederastia; incertamente no segundo, num vago masoquismo.
s.d.
Páginas Íntimas e de Auto-Interpretação. Fernando Pessoa. (Textos estabelecidos e prefaciados por Georg Rudolf Lind e Jacinto do Prado Coelho.) Lisboa: Ática, 1966.
- 27.
Arquivo Pessoa
2. The Selected Prose of Fernando Pessoa, translated by Richard Zenith, 2002, p. 201
и
Always Astonished: Selected Prose by Fernando Pessoa, City Lights Books, 1988, p. 4-5.
3. Ф. Пессоа. Лирика, М. Худож. лит. 1978, стр. 18.
4. Atlantic Poets: Fernando Pessoa's Turn in Anglo-American Modernism by Maria Irene Ramalho Sousa Santos, 2003, p. 318.
5. В отличие от более узкого значения.
6. Отсюда.
как многое прояснилось за последние сто лет в отношениях полов
Alnika, Ну, я знаю очень многих, которые в то время так же болезненно относились к таким вещам. Впрочем, мы даже не знаем, думал ли он так или просто писал, что думает, рассчитывая на публикацию.)
дама, знаешь ли, тоже бывает разная даже при классическом рыцаре
Кто-то принес перевод Маршака, а преподавательница сказала: это, пожалуй, едиственное, что Маршак перевел так близко к тексту, но все же, читая перевод, можно подумать, что тут обращаются к прекрасной даме, а это сонет другу.
Мне стало интересно, много ли Маршак добавил от себя. Прочитав, я подумала, что Маршак и ни при чем. Поделилась мыслью с одногруппником:"сдается мне, дело не в переводе
Alnika, Вот если бы он "начал за здравие, а кончил за упокой", был бы повод огорчаться, а он это писал в 27, а в конце жизни переводил на английский гомоэротические стихи Ботту.
~neparse, Да, дело не в переводчике. Маршак писал Чуковскому: «Видели ли Вы в трех номерах лондонского "Times" статью о Шекспире (в частности, о Сонетах), написанную историком Елизаветинской эпохи доктором Рауз? ... Хорошо, по крайней мере, что Рауз начисто отметает какое бы то ни было подозрение в том, будто Шекспир был гомосексуалистом (а вот Марлоу - по его утверждению - был).
Я внимательно прочел все эти статьи, но не нашел в них почти ничего такого, что заставило бы меня изменить что-либо в моих переводах. Вот только в одной строфе известного сонета (20-го) я исправил две строчки, сделав их откровеннее и грубее.
У меня было:
Тебя природа женщиною милой
Задумала, но, страстью пленена,
Она меня с тобою разлучила,
А женщин осчастливила она.
Две последние строчки я хочу заменить такими:
Она тебя приметой наделила,
Что мне в тебе нисколько не нужна.
Я был рад, когда нашел слово "примета". Раньше я пробовал перевести это "one thing to my purpose nothing" более вещественно, но получалось слишком уж похабно.
Никак не могу решить, стоит ли переадресовать два-три любовных сонета, которые Рауз считает явно относящимися к Саутгемтону. Ведь в английском языке родовых окончаний нет, а по-русски определенность в обозначении пола может придать сонетам ложный - уайльдовский - оттенок"» (отсюда). А Пессоа считал, что оттенок сонетов именно «уайльдовский».
в школьном учебнике была его биография, там писали, кажется, что у него была жена и трое детей. Если ты это к тому, что одно мешает другому, то у Саймондса, о котором я тут упомянула, была жена и четверо детей.
ничего не поняла
кто не нужна? природа? как это?
у тебя есть одна штучка, которая мне низачем
он сам пишет, что ему это не нужно
Я сначала поняла так: природа задумала создать девушку, но создала внезапно мужчину, а лирическому герою это не нужно потому, что будь этот человек девушкой, они могли бы...а так ему совесть не позволяет
Alnika, ага, этот вариант более конкретный.
Вот еще товарищи хорошо выкрутились:
Лихачев:
читать дальше
Кузнецов (никак это one thing не обозначает, сразу говорит о сути, результате перемен):
Классический прием: не знаешь, как перевести слово - пропускаем (с).
читать дальше
И кто-то весьма необычно писал не о природе, а о творце))