воскресенье, 04 августа 2013
Продолжение этой записи.
Конечно, в 1916 году Каннингем Грэм мог думать иначе, но мог точно так же осуждать Кейсмента лишь за союз с немцами, как заявил публично в то время (после этого они с Невинсоном поссорились, не общались 12 лет, и письмо 1928 года — попытка Каннингема Грэма помириться и объяснить свою позицию). Во всяком случае, во время суда над Кейсментом Каннингем Грэм нигде не упоминал о "Черных дневниках". Зато о них говорится в дневниковых записях Невинсона, относящихся как раз к этому периоду.
Генри Невинсон, известный прогрессивный журналист, побывавший на многих войнах, боровшийся за права женщин и расследовавший тайную работорговлю в Африке, восхищался Кейсментом из-за его гуманитарной деятельности. По словам биографа, «еще в ноябре 1914 года Генри услышал "ужасную историю о том, что Кейсмент плетет интриги вместе с Берлином" и слух о том, что тот был "арестован за содомию"» (1). Последнему Невинсон, надо думать, не поверил. В 1916 году Кейсмент был схвачен, и Невинсон и его жена, которые и так давно жили не в ладу (он был влюблен в другую женщину), нашли новый повод для взаимной неприязни. Когда о "Черных дневниках" еще не было известно и речь шла только об измене Англии, Невинсон записал: «За обедом М[аргарет] сказала, что она и все ее друзья надеются, что Кейсмент будет казнен через повешение, потрошение и четвертование (2) — этот благородный человек, мой хороший друг. Вот среди каких диких людей я должен жить» (1).
читать дальше В июне Невинсон услышал о "Черных дневниках", а 19 июля спросил о них друга — Джона Хоббиса Харриса, миссионера. Харрис знал Кейсмента в течение пятнадцати лет и очень его уважал, поэтому сперва подумал, что на самом деле произошло недоразумение (должно быть, Кейсмент перевел с испанского дневник "какого-нибудь негодяя из Путумайо" (1)), но потом увидел эти дневники (пишут, что он чуть не потерял сознание, когда их читал) и перестал сомневаться. Невинсон после разговора с Харрисом написал о Кейсменте: «Все ужасно & извращение физического состояния: тот Промежуточный пол, дошедший до безумия» (3).
"Извращением физического состояния" Невинсон, видимо, назвал то же, что Блэкуэлл уподобил превращению в женщину, т.е. склонность к пассивной роли в сексе, но, хотя на первый взгляд оба рассуждали похоже, по термину "Промежуточный пол" видно, что Невинсон не без сочувствия прочитал одноименную книгу Эдварда Карпентера, считавшего гомосексуальность естественным состоянием некоторых людей и «верившего, что люди третьего, промежуточного, пола в силу своей двойственной природы "несут особую миссию промежуточного звена между двумя другими полами"» (4). Не исключено, что больше всего Невинсон был шокирован не столько "сексуальной инверсией" Кейсмента самой по себе, сколько его многочисленными случайными связями. Но для него важнее было, что "этот порок не имеет отношения к обвинению", а правительство поступает некрасиво, используя "Черные дневники" в своих целях. К этому Невинсон добавил, что «никто бы и слова не сказал», если бы Кейсмент соблазнил десяток девушек и выкинул их на улицу.
Невинсон написал открытое письмо в газету, в котором осудил правительство, создающее у суда предубеждение против обвиняемого, разглашая его тайны, не имеющие отношения к статьям обвинения: «Мы можем отбросить мысль о правосудии, если позволим Кабинету министров, или Министерству внутренних дел, или Скотланд Ярду молча творить всё, что им вздумается». Кроме того, там он напомнил о прошлых заслугах Кейсмента. На это последовала резкая критика с неожиданной стороны — от Каннингема Грэма, бывшего до того его единомышленником. Он обращался к редактору газеты: «Я с интересом прочитал письмо мистера Невинсона в защиту сэра Роджера Кейсмента. Я тоже знал этого человека. Я нисколько не собираюсь отрицать или преуменьшать значение его деятельности в Конго и Путумайо. За эту деятельность он получил звание рыцаря и пенсию от страны, которую предал в час беды, сговорившись с Германией». Невинсон в дневнике назвал поступок Каннингема Грэма "подлым и злобным" и на 12 лет порвал отношения с давним приятелем. Зато Кейсмент был тронут и написал Невинсону, что хотел бы с ним встретиться. Они разговаривали около сорока минут (Кейсмент, в частности, сказал в свое оправдание, что немцы, по его мнению, стремились к миру, и спросил, не лучше ли ему во время процесса все время молчать, с чем Невинсон, знавший его красноречие, не согласился). Невинсон стал посещать заседания суда, каждый раз обмениваясь поклонами с Кейсментом, приветствовавшим его улыбкой.
Мало кто готов был помогать Кейсменту, как это сделал Невинсон, но он не был одинок в своем довольно терпимом отношении к "инверсии". Один из сторонников теории поддельности дневников, Патрик Маккартан, в 1923 году писал другому (Мэлони), что хотя кузина Кейсмента Гертруда боится публичной экспертизы («ее преследует один страх — этот дневник, который есть у англичан, как они утверждают; она не знает, поддельный он или настоящий»), она не права: «На ее месте я, даже зная, что насчет дневника все правда, позволил бы им сделать самое худшее. Мы знаем все о бедном Оскаре Уайльде, но кто теперь думает о его грехах?»
Даже Йейтс, поверивший, что Кейсмент был оклеветан англичанами, и сочинивший об этом гневные стихи, в письме женщине, которую очень любил, поэтессе Дороти Уэллзли, написал: «Если Кейсмент был гомосексуален, какая разница!». Правда, это было уже в 1937 году, а Дороти Уэллзли была бисексуальна.
Примечания1. War, Journalism and the Shaping of the Twentieth Century: The Life and Times of Henry W. Nevinson by Angela V. John, 2006, p. 168.
2. Жена Невинсона говорит о казни за государственную измену, не применявшейся с первой трети XIX века и официально признанной устаревшей в 1870 году.
3. 'All very horrible & perversion of physical state: that Intermediate sex gone mad' (War, Journalism and the Shaping of the Twentieth Century: The Life and Times of Henry W. Nevinson by Angela V. John, 2006, p. 168).
люди третьего, промежуточного, пола в силу своей двойственной
Примечания потом допишу.
@темы:
гомосексуальность,
история повседневности,
Кейсмент
как и сейчас у нас.
все эти люди верили, наверное, что когда-нибудь мир поменяется к лучшему. ну, местами он поменялся.
Вообще у Невинсона чувствуется, как мне кажется, конфликт между неприятием и терпимостью даже в терминах — perversion и Intermediate sex. Суть не в самом выражении Intermediate sex, а в контексте, в том, что Карпентер не считал гомосексуальность болезненным состоянием. Он еще в молодости стал так к этому относиться под влиянием поэзии Уолта Уитмена. читать дальше
Кстати, Чуковский писал об Уитмене до революции: «И все же эта книжка была гениальная книжка. ...
– Ни Гете, ни Платон не действовали на меня так, как она! – свидетельствует изысканный Symonds.
А проникновенный Эдвард Карпентер, которого так чтил наш Толстой, написал поэту в умилении:
– Вы сказали слово, которое ныне у Самого Господа Бога на устах!» (с).
«изысканный Symonds» — Джон Эддингтон Саймондс, о котором я часто пишу.)
Читерабоб, Невинсон, выступавший за равноправие женщин, даже и тут не мог не подумать о девушках, которые почти не имели возможности честно прожить без поддержки семьи или мужчины.)
Цветущий папоротник, Именно.
Офф-топ: ты сама это, наверное, увидишь, но на всякий случай про Бена Уишоу))
www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-2384165/B...
Это было совсем неудивительно
Про Карпентера так забавно написали на википедии, что он early gay activist
early gay activist
Я была свидетелем плача Ярославен по этому поводу
казнен через повешение, потрошение и четвертование Все-таки до какой степени война развязывает всю эту людоедскую риторику. При этом заставить тех, кто подобные вещи провозглашает, смотреть на сам процесс - наверняка попадают в обмороки...
должно быть, Кейсмент перевел с испанского дневник "какого-нибудь негодяя из Путумайо"
«никто бы и слова не сказал», если бы Кейсмент соблазнил десяток девушек и выкинул их на улицу>
Я думаю, просто так бы не сказал, а на фоне государственной измены и это пригодилось бы. Но да, настолько немыслимой грязью это бы не провозглашалось...
Мы знаем все о бедном Оскаре Уайльде, но кто теперь думает о его грехах? Все-таки заметная веха - наступление этого "теперь", да еще так сравнительно рано. И тот факт, что оно наступает рано или поздно. Что единственное и обнадеживает.