О пьесе Дж.Р.Акерли "Военнопленные" (1923)

Мадам Луиза: Видите ли, капитан Конрад, говорят, вам не очень-то нравится прекрасный пол.
Конрад: Прекрасный пол? Это который?

Миссис Уитворт, владелица частного театра, прочла пьесу, она ей понравилась, но, пока шли репетиции, поползли слухи, что будет показана "новая гомосексуальная пьеса". "Она перечитала пьесу, и была испугана, увидев ее в новом, зловещем свете. В особенности ей захотелось убрать эпизод, в котором Конрад поглаживает волосы друга. Она тревожилась, что пьеса внушит отвращение дамам, членам "Клуба трехсот" и требовала сокращений и изменений, однако Акерли стоял на своем, напоминая, что сама она прочла пьесу несколько раз, не понимая ее значения, и дамы, члены ее клуба, будут столь же наивны."
... В письме Э.М.Форстеру 29 ноября 1925 года Т.Э.Лоуренс пишет: "Пьеса Акерли - высший класс психологии. Люди в ней — прямо-таки мы сами. Она мне чрезвычайно понравилась. Она чересчур подлинна для литературы, скорее, это тот вид литературы, образцы которой очень одаренные личности могут создать лишь раз в жизни. Акерли больше не напишет ничего настолько хорошего. Так всегда бывает с человеческими документами".

@темы: ТЭЛ, Лоуренс Аравийский, английская литература, гомоэротизм

---

"Военнопленные" (1923) Джо Рэндольфа Акерли (1896-1967)

Дж.Р. Акерли стал известен в литературном мире в 1925 году, когда на сцене была поставлена его пьеса "Военнопленные", основанная на жизненном опыте самого Акерли: во время Первой мировой он провел восемь месяцев в плену. События пьесы разворачиваются в 1918 году, в Швейцарии, среди группы британских и канадских военнопленных, интернированных немцами в нейтральную страну из-за тяжести их ранений. Как пишет современный литературовед, "размещенные в высокогорной гостинице комфортабельно, как туристы, они живут далеко не по-спартански. И все же они чувствуют себя отрезанными и от родины, и от войны, которая идет в соседних странах. Действие сосредоточено на безответной любви, которую испытывает 24-летний капитан Джеймс Конрад к 19-летнему лейтенанту с удачной фамилией Грейл (1)."(2)
Конрад сознает, что его чувства гомосексуальны, но не стыдится их. Знаменитой в то время стала реплика о "прекрасном поле", которой Конрад парирует слова прекрасной авантюристки, испытывающей интерес к Грейлу, но решившей пококетничать и с ним:
Конрад: Я не сержусь. Кто сказал, что я сержусь?
Мадам Луиза: Я думала, может, вам не нравится, что я тут. Видите ли, капитан Конрад, говорят, вам не очень-то нравится прекрасный пол. (Дарит ему очаровательную улыбку.)
Конрад: Прекрасный пол? Это который? (3)

Миссис Уитворт, владелица частного театра, прочла пьесу, она ей понравилась, но, пока шли репетиции, поползли слухи, что будет показана "новая гомосексуальная пьеса". «Она перечитала пьесу, и была испугана, увидев ее в новом, зловещем свете. В особенности ей захотелось убрать эпизод, в котором Конрад поглаживает волосы друга. Она тревожилась, что пьеса внушит отвращение дамам, членам "Клуба трехсот" и требовала сокращений и изменений, однако Акерли стоял на своем, напоминая, что сама она прочла пьесу несколько раз, не понимая ее значения, и дамы, члены ее клуба, будут столь же наивны.»
... В письме Э.М.Форстеру 29 ноября 1925 года Т.Э.Лоуренс пишет: "Пьеса Акерли - высший класс психологии. Люди в ней — прямо-таки мы сами. Она мне чрезвычайно понравилась. Она чересчур подлинна для литературы, скорее, это тот вид литературы, образцы которой очень одаренные личности могут создать лишь раз в жизни. Акерли больше не напишет ничего настолько хорошего. Так всегда бывает с человеческими документами".

В автобиографической книге "Мой отец и я" Акерли писал, что Конрад это, "конечно", он сам (4). О предмете любви Конрада, лейтенанте Грейле, Акерли писал, что "любить его — все равно, что любить каменную колонну, со всем удовлетворением, которое можно из этого извлечь" (5). Грейл, по замыслу Акерли, не только гетеросексуал, но и эгоист, не способный по-настоящему полюбить кого бы то ни было. Конрад не находит слов, чтобы объясниться с Грейлом и в конце пьесы сходит с ума. Некоторые критики отмечают, что Акерли еще в молодости как бы предсказал собственную судьбу: в финале пьесы капитан Конрад кажется полностью поглощенным заботой о принадлежавшей раньше Грейлу комнатной азалии, а сам Акерли, не найдя Идеального Друга среди более двухсот своих любовников, всем сердцем полюбил немецкую овчарку (Акерли писал, что Идеальным Другом ему стал бы тот, у кого преданная душа этой эльзасской суки заключалась бы в теле молодого моряка, в которого он когда-то был сильно влюблен (6)).
В пьесе есть и другая пара: лейтенант Тэтфорд и капитан Эрик Рикман. Акерли в старости говорил, что этих двух он не считает гомосексуалистами. Эти слова возмутили некоторых критиков, которые не поверили в его искренность. Тэтфорд и Рикман в конце пьесы решают не расставаться и жить вместе (женщинам в их планах на будущее места нет). Один критик по этому поводу написал, что Акерли в финале пьесе "раздает награды и наказания" (7). Героя-гомосексуалиста, похожего на себя самого, он, по склонности к самобичеванию, наказывает, а награждает (счастьем вдвоем) подчеркнуто мужественных Тетфорда и Рикмана. В пьесе также подробно описываются ревнивые чувства, которые испытывают Конрад и Тэтфорд, видящие, что Грейл и Рикман подружились. Приведу диалог, который начинается с того, что Тэтфорд и Конрад обсуждают надежды Грейла на то, что его освободят.

ТЭТФОРД: ... Сейчас он на седьмом небе от счастья — занимает деньги у всех подряд и прощает врагов. А после неудачи неделю будет ходить пришибленный. Он всегда такой.
КОНРАД: Надеюсь, ему удастся.
ТЭТФОРД: Правда? Почему?
КОНРАД(осторожно) : Потому что, кажется, без него я чувствовал бы себя здесь счастливее. Бог свидетель, я сам хочу домой, но раз у меня нет такой возможности, пусть хоть у него получится.
ТЭТФОРД: Хм. Ох уж этот Эрик. Порой он немного действует мне на нервы.
КОНРАД: Не знал, что у тебя есть нервы.
ТЭТФОРД: Эрик знает. Похоже, в последнее время он сильно увлекся этим мальчишкой Грейлом.
КОНРАД: В самом деле? Эти последние два дня я не часто видел Грейла.
ТЭТФОРД: Вы еще с этим не покончили?
КОНРАД: Не покончили с чем?
ТЭТФОРД (бесстрашно) : Вы ссорились, разве нет?
КОНРАД: Откуда ты знаешь?
ТЭТФОРД: (зевая) А, тут все обо всех знают.
КОНРАД: Думаю, тебе Грейл сказал?
ТЭТФОРД: И я так думаю, но, полагаю, он скоро сюда вернется, так что ты сможешь спросить его самого. Он, должно быть, бесконечно скучает по этой комнате. (Пауза.) Не нравится мне Грейл. Тем не менее, не собираюсь говорить плохо о твоем маленьком друге.
КОНРАД: Почему он тебе не нравится?
ТЭТФОРД: Он вызывает у меня желание погреться у большого костра. (Смеясь.) А еще, возможно, по той же причине, по которой тебе не нравится Рикман — потому что они предпочитают проводить время друг с другом, а не с нами. Господи! Как странно!
КОНРАД: (глядя на него с интересом) Признаю... Я скучаю по Грейлу... Немного...
ТЭТФОРД: Да, и дальше будешь скучать. Уж так ты устроен. (Зевает.) Но если твой дружок Грейл воображает, что избавит меня от Эрика, он ошибается. Присмотрел бы ты за ним. Он слишком много пьет.
КОНРАД: Это его дело. (8)

Можно понять критиков, недоумевающих, почему автор считает гомосексуалистом только Конрада. Но надо иметь в виду, что Акерли связывал понятие "гомосексуалист" с отсутствием мужественности, а влюблялся обычно в тех, кого считал "нормальным", т.е. мужественным. (9) Акерли был недоволен, узнав, что Тетфорда и Рикмана многие считают геями. Он писал Стивену Спендеру: "Там лишь один персонаж-гомосексуалист — сам Конрад. Остальные совершенно нормальны. И хотя Тэтфорд считает Рикмана своим другом, представить, что они отправляются вместе в постель, для зрителей должно быть так же немыслимо, как я это и подразумевал. Если бы постановка больше зависела от меня, думаю, я сделал бы их отношения менее двусмысленными" (10). Странно, что Акерли не сделал их менее двусмысленными в самом тексте. Современные авторы часто воспринимают пьесу так: "Его единственная пьеса, "Военнопленные" (1925) подробно описывает взаимоотношения двух гомосексуальных пар после Первой мировой войны" (11); "два летчика-любовника, мечтающие о совместном будущем в Канаде (это о Тетфорте и Рикмане!) (12)".

Джордж Симмерс в статье "Дж.Р.Акерли и цензор" пишет: "гомосексуальные намеки (в пьесе) совершенно очевидны для современного читателя. В 1925 году они были менее очевидны." Он рассказывает о разговоре между Акерли и миссис Уитворт, владелицей "Клуба трехсот", частного театра, осуществлявшего постановки первых пьес молодых авторов (давалось одно воскресное представление). Миссис Уитворт прочла пьесу, она ей понравилась, но, пока шли репетиции, поползли слухи, что будет показана "новая гомосексуальная пьеса". «Она перечитала пьесу, и была испугана, увидев ее в новом, зловещем свете. В особенности ей захотелось убрать эпизод, в котором Конрад поглаживает волосы друга. Она тревожилась, что пьеса внушит отвращение дамам, членам "Клуба трехсот" и требовала сокращений и изменений, однако Акерли стоял на своем, напоминая, что сама она прочла пьесу несколько раз, не понимая ее значения, и дамы, члены ее клуба, будут столь же наивны. (13)»

Пьеса имела успех. Цензор дал разрешение на ее постановку в Court Theatre (теперь это Royal Court Theatre). В той же статье Симмерс цитирует автора современного предисловия к пьесе, считающего, что цензура пропустила такую вызывающую пьесу, должно быть, потому, что цензор был бестолковый старый дурак. Симмерс разыскал отзыв цензора и пришел к выводу, что тот вовсе не был дураком — напротив, он хорошо понял смысл пьесы, она ему понравилась и он, видимо, захотел, чтобы ее поставили на сцене. Поэтому он не стал писать: "Ура, новая гомосексуальная пьеса!", а нашел слова, более подходящие к случаю: "Недавняя постановка этой пьесы в "Клубе трехсот" была встречена хором похвал. Это безусловно сильное и трогательное произведение; это — также одна из самых ранящих пьес, которые я когда-либо читал. ... Пьеса — исследование ухудшения характера и психики из-за бездеятельности и безнадежности. ... Ревность и враждебность пропитывают пьесу. Капитан Конрад, главное действующее лицо, завел сентиментальную дружбу с младшим лейтенантом Грейлом, грубоватым молодым человеком. …В хвалебных отзывах, которые я прочитал в прессе, нет никаких предположений о том, что пьеса по каким-либо причинам непригодна для публичного представления, и сам я тоже не вижу таких причин. Сентиментальная дружба и ревность между офицерами не может быть истолкована в каком-либо низменном и грубом смысле. Пьеса крайне болезненна, но это — все"(13).
Цензор только попросил убрать из пьесы упоминание о "мужской девственности". Режиссёр заменил "девственность" на "целомудрие". О сцене, в которой Конрад гладит (даже "нежно ласкает" — "affectionately strokes") волосы Грейла, цензор не сказал ничего, и она в спектакле была, хотя по реплике Грейла "Осторожно, кто-нибудь может войти" видно, что он вовсе не считает поведение Конрада "невинным". В режиссёрском плане постановки было отмечено, что Грейл и не может заблуждаться на этот счет, поскольку "он учился в хорошей частной школе" (14)

Николас де Йонг пишет: «Лондонские критики с энтузиазмом отреагировали на спектакль. "Пьеса, — писал наиболее влиятельный критик того времени, гомосексуалист Джеймс Эйгет в рецензии в "Санди Таймс"— в которой нельзя пропустить ни момента, ни события, ни персонажа"(15)». Флоранс Тамань пишет: "Рецензии были хорошими и гомосексуальная интеллигенция (intelligentsia) была очарована: Стивен Спендер, Кристофер Ишервуд, Т.Э.Лоуренс и Зигфрид Сассун были в восторге от пьесы" (16).

Биограф Акерли, Питер Паркер, уточняет: «Не на всех зрителей-гомосексуалистов пьеса произвела впечатление. Брайн Хоуард, только что из Оксфорда, рассадника эстетизма и авангарда, нашел ее "унылой". Тем не менее, те, кто, как Зигфрид Сассун, принадлежал к поколению самого Акерли, были тронуты, и Т.Э.Лоуренс описал пьесу как "высший класс психологии. Люди в ней — прямо-таки мы сами". С этим контрастировал отзыв Арнольда Беннета: он был менее чувствителен к теме пьесы и отверг ее как "никуда не годную"»(17).

Как поклонница Т.Э.Лоуренса (Лоуренса Аравийского), я, конечно, не могу не процитировать его отзыв о "Военнопленных" целиком. В письме Форстеру 29 ноября 1925 года Лоуренс пишет: "Пьеса Акерли - высший класс психологии. Люди в ней — прямо-таки мы сами. Она мне чрезвычайно понравилась. Она чересчур подлинна для литературы, скорее, это тот вид литературы, образцы которой очень одаренные личности могут создать лишь раз в жизни. Акерли больше не напишет ничего настолько хорошего. Так всегда бывает с человеческими документами" (18).

Несмотря на пророчество Т.Э.Лоуренса, Акерли после этого написал еще несколько книг, которые читают до сих пор. Наиболее популярны его автобиографические произведения "Мой отец и я" и "Моя собака Тюльпан". Однако других пьес среди его сочинений нет. После успеха "Военнопленных" Акерли написал еще сценарий о любви богатого молодого человека к рабочему, но цензура в кино была намного строже, чем в театре, и фильм по этому сценарию снят не был (19).

Примечания, источники и цитаты по-английски.

1.Думаю, тут имеется в виду сходство фамилии Grayle со словом Grail - Грааль (и grail — гравий). Фамилия намекает и на то, что для влюбленного Конрада этот юноша "заветная цель", и на то, что на самом деле он очень зауряден, и на его "каменное сердце" ("любить его — все равно, что любить каменную колонну)".

2.Still acting gay: male homosexuality in modern drama by John M. Clum, Palgrave Macmillan, 2000, р. 225

3.CONRAD: I`m not angry. Who said I`m angry?
MME LOUISE: I thought you didn`t like me to be here, perhaps. I have heard you do not like much the fair sex. (She gives him a ravishing smile.)
CONRAD: The fair sex? Which one is that?
(Gay plays edited by Michael Wilcox, Methuen, 1988, р. 119)

4.«The hero Captain Conrad (myself of course)...» — My father and myself by Joe Randolph Ackerley, 1999, р. 152

5. Ackerley: a life of J.R. Ackerley, Peter Parker, Constable, 1989, р. 33

6. Still acting gay: male homosexuality in modern drama by John M. Clum, Palgrave Macmillan, 2000, рр. 339-400. Я писала об отношениях Акерли с этим матросом тут.

7. Not in front of the audience: homosexuality on stage by Nicholas De Jongh, 1992, p. 29

8.TETFORD: ... He's as happy as a dog with two tails at present, borrowing money off everybody and forgiving all his enemies. He'll be as sick as mud for a week after he's failed. He always is. CONRAD: I hope he's passed. TETFORD: Do you? Why? CONRAD (carefully): Because I think I should be happier up here without him. God knows I want to get home myself, but as I stand no chance I hope he does. TETFORD: Hum. I like old Eric He gets on my nerves a bit at times. CONRAD: I didn't know you had any nerves. TETFORD: Eric does. He seems to have taken a great fancy to young Grayle lately. CONRAD: Oh, yes? I haven't seen much of Grayle these last two days. TETFORD: Haven't you made it up yet? CONRAD: Made what up? TETFORD (undaunted): You quarrelled, didn't you? CONRAD: How did you know? TETFORD (yawning): Oh, everybody knows everybody. CONRAD: I suppose Grayle told you? TETFORD: I suppose so. But I daresay he'll be up here again soon, so you'll be able to ask him yourself. He must be missing this room no end! [Pause.] Don't like Grayle. However, far be it from me to speak unkindly of your little friend. CONRAD: Why don't you like him? TETFORD: He makes me feel I want to sit very near a big fire [Laughing] And also probably for the same reason that you don't like Rickman — because they seem to prefer each other's company to ours. Lord! How quaint! CONRAD (contemplating him with interest): I admit ... I miss Grayle ... a lot. TETFORD: Yes, and you'll go on missing him. You're made that way. (He yawns.) But if your pal Grayle thinks he's going to relieve me of Eric, he's mistaken. You ought to look after him. He's drinking too much. CONRAD: It's his affair.
(Gay plays edited by Michael Wilcox, Methuen, 1988, р. 109)

9. Об отношении Акерли к гомосексуальности я писала тут

10. There is only one homosexual character, Conrad himself. The rest are entirely normal. And although Tetford regards Rickman as his pal, the notion of them going to bed together ought to be as unthinkable to the audience as I mean it to be to them. If I had more of a hand in the production the relationship would, I think have been less ambiguous. (The Ackerley letters, Harcourt Brace Jovanovich, 1975, р. 112)

11. «His only play, The Prisoners of War (1925), details the relationships of two homosexual couples after World War...» (Sexual sites, seminal attitudes: sexualities, masculinities, and culture in South Asia by Sanjay Srivastava, 2004, р. 85)
12. «the two airmen-lovers Rickman and Tetford, who have set their minds on a joint future in Canada» (Of Captive Queens and Holy Panthers: Prison Fiction and Male Homoerotic Experience by Sabine Bussing, 1990, р. 113)

13. greatwarfiction.wordpress.com/2008/05/09/jracke...

14.Not in front of the audience: homosexuality on stage by Nicholas De Jongh, 1992, р. 25

15.Not in front of the audience: homosexuality on stage by Nicholas De Jongh, 1992, р. 28

16.«The reviews were good and the homosexual intelligentsia was delighted: Stephen Spender, Christopher Isherwood, TE Lawrence, and Siegfried Sassoon raved about it. Ackerley was having an affair at that time with Ivor Novello, anyway.» (A history of homosexuality in Europe:Berlin, London, Paris, 1919-1939, volume I & II by Florence Tamagne, Algora Publishing, 2006, р. 196)

17.«Not all homosexual members of the audience were impressed. Brian Howard, fresh from the aesthetic and avant-garde hothouse of Oxford, thought it 'dreary'. However, those of Ackerley's own generation, like Siegfried Sassoon, were moved, and TE Lawrence described the play as 'first rate psychology. The people in it were our very like selves.' These responses were in contrast to that of Arnold Bennett, who, less susceptible to the play`s theme, dismissed it as 'no good at all.» (Ackerley: a life of J.R. Ackerley by Peter Parker, 1989, р. 100)

18. «Ackerley`s play was first rate psychology. The people in it were our very selves. I liked it exceedingly. It is too purely real for literature rather it is the sort of literature of which very gifted characters can produce one sample, for each life they live. Ackerley will not write anything more that's good. That's the way with human documents.» (The letters of T. E. Lawrence
edited by Malcolm Brown, Oxford University Press, 1991, р. 295)

19.Still acting gay: male homosexuality in modern drama by John M. Clum, Palgrave Macmillan, 2000, р. 340.

upd Я забыла написать о словах одного из второстепенных персонажей, лейтенанта Аделби (разговор идет о Плутархе):
АДЕЛБИ:... Когда я был мальчиком, помню, порой сам не свой был от некоторых из этих рассказов о героях. Фиванский отряд! Бывало, я даже плакал — думаю, потому что они были такими прекрасными героями, а я (улыбается) — не был. Жаль, что мы утратили все это, это великий культ героев. Каждый из этих мужчин обычно брал с собой на войну своего близкого друга, правда? И они могли защищать друг друга. У мужчины было что-то реальное, за что он мог сражаться. (Пауза.)
КОНРАД: Э... да.

По-английски

ADELBY: I've read bits of it before. When I was a boy I used to be so stirred, I remember, by some of the tales of the heroes. The Theban band! I used to cry, too — I suppose because they were such fine heroic figures, and I [he smiles] — wasn't. It's a pity we've lost all that, that great hero-worship. Each man used to take his intimate friend to war with him, didn't he? And they'd protect each other. It gave a man something real to fight for. (Here is a pause. ) CONRAD: Er . . . yes. (Gay plays edited by Michael Wilcox, Methuen, 1988, р. 105)(Добавлю это потом в пост)
О фиванском Священном отряде у Плутарха:
Некоторые утверждают, что отряд был составлен из любовников и возлюбленных. Сохранилось шутливое изречение Паммена, который говорил, что гомеровский Нестор оказал себя неискусным полководцем, требуя, чтобы греки соединялись для боя по коленам и племенам..., вместо того, чтобы поставить любовника рядом с возлюбленным. Ведь родичи и единоплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплоченный взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются друг подле друга. ... Говорят, что Иолай, возлюбленный Геракла, помогал ему в трудах и битвах. Аристотель сообщает, что даже в его время влюбленные перед могилой Иолая приносили друг другу клятву в верности. Вполне возможно, что отряд получил наименование «священного» по той же причине, по какой Платон зовет любовника «боговдохновенным другом».(Отсюда)

@темы: английская литература, гомоэротизм, пьесы

---

Опять Стивен Теннант

Фотографировал Сесил Битон. (Отсюда.)

+ 14 (рисунки Стивена и немного фотографий)

Стивен — Prince Charmant. Этот снимок у меня был, но не могу не напомнить. Тоже фотографии Битона.


Сесил Битон. Рисунок Рекса Уистлера.

Рисунки Стивена к собственному роману, который он писал всю жизнь, но так и не закончил. Роман называется "Ласкар".

















Письма Стивена Теннанта к американской писательнице Уилле Кэтер.(Отсюда.) Он был большим почитателем ее творчества. Надо сказать, что Стивен не стеснялся выражать свое преклонение перед любимыми писателями: например, когда Э.М.Форстер однажды собрался к нему в гости, он прислал за ним свой роллс-ройс, внутри украшенный — специально для него — орхидеями и редкими тропическими бабочками (засушенными).




Вот тут была фотография — модель Стелла Теннант позирует в образе Стивена Теннанта (она дочь его племянника). Вот еще два изображения: Стивен (он болеет), а дальше Стелла, изображающая его в фильме "Stephen Tennant Homage 1998" (T.J. Wilcox).

@темы: фотографии, Стивен Теннант

---

Варварство и цивилизация.

Карикатура Эрмана-Поля (1864 – 1940) из Le Cri de Paris, 7/10/1899.

@темы: история, художники

---

Скандал на Кливленд-стрит (ч.2)

Арестованный Гарри Ньюлав признал, что занимался сексом с посетителями дома на Кливленд-стрит, а затем добавил: "Думаю, неправильно будет, чтобы я влип в неприятности, а всяким важным особам позволено было гулять на свободе". Он назвал некоторых клиентов — аристократов, военных и просто состоятельных и уважаемых в обществе людей. Полиции стало ясно, что это дело окажется еще неприятнее, чем оно выглядело вначале. Особенно смутили два имени. Дом Хэммонда, если верить Ньюлаву, посещали граф Юстон, наследник герцога Графтона, и лорд Артур Сомерсет, сын герцога Бофора.

Лорду Артуру Сомерсету в 1889 году исполнилось 38 лет. Он был майором в королевской конной гвардии и шталмейстером принца Уэльского. Окружающие считали Артура Сомерсета типичным английским офицером и джентльменом. В ноябре 1887 о нем написали в «Vanity fair»: "он лучший из сыновей, истинный Сомерсет, джентльмен, хороший спортсмен, человек с хорошим характером и здравым смыслом. К нему благосклонен прекрасный пол..." Еще в заметке писали о любви Артура Сомерсета к охоте и восхищались его знанием лошадей. Там же был помещен и дружеский шарж.
Полиция посетила Соммерсета, он сказал, что ничего не знает. Полиция не стала его задерживать.

Когда инспектор Абберлайн явился на Кливленд-стрит, в комнатах Века он обнаружил юношу, спавшего в его постели. Тот сказал, что его зовут Джордж Барбер, он личный секретарь Века, а его хозяин сейчас находится в Портсмуте, но скоро вернется в Лондон на поезде. Полиция встретила Века на вокзале Ватерлоо. При нем были обнаружены письма от некоего Алджернона Аллиса, просившего денег и упоминавшего о каком-то "мистере Брауне". Абберлайн послал констебля Хэнкса допросить Аллиса, который оказался девятнадцатилетним юношей (родился в 1870), сыном кучера из Саффолка. Аллис рассказал, что раньше работал официантом в клубе Мальборо, но затем украл в клубе деньги, был обвинен в краже, после чего попросил о помощи одного из членов клуба, лорда Сомерсета, который был с ним и до того в очень хороших отношениях. Лорд Сомерсет поручился за него и пообещал сам присмотреть за его нравственностью и хорошим поведением. Аллис признал, что вступал с ним в сексуальную близость, что Сомерсет дал ему денег и познакомил с Хэммондом. В доме на Кливленд-стрит лорда Артура называли "мистером Брауном". Полиция второй раз допросила Сомерсета. Арестовывать его опять не стали, после допроса он взял отпуск в полку и уехал в Германию. В дальнейшем его поверенный Артур Ньютон защищал арестованных по этому делу (платил ему отец его клиента, герцог Бофор).

11 сентября начался судебный процесс. Подсудимыми были Век и семь юношей — Ньюлав, Суинскоу, Тинкбрум, Райт, Батлер, Аллис и Перкинс (еще один телеграфист). Тем временем лорд-канцлер, лорд Хэлсбери, пресекал попытки арестовать Сомерсета, который в конце сентября вернулся было в Англию, потом уехал во Францию, потом снова вернулся и снова уехал, по слухам, получив предупреждение о готовящемся аресте от премьер-министра, лорда Солсбери. Полиция и правительство находились в очень неприятном положении. Помощник главного прокурора, Хэмилтон Каффе писал: "Мне сказали, будто Артур Ньютон похвалялся, что, если мы продолжим, в дело будет впутана очень высокая персона (п.А.В. [т.е. принц Альберт Виктор, старший сын принца Уэльского]). Я не хочу сказать, что хоть в какой-то степени этому верю, но в таких случаях, как этот, никто не знает, что может оказаться словами, выдумками, а что — правдой".

Слухи о том, что в этом деле замешаны лорд Сомерсет и граф Юстон, распространились. Пресса писала о неравенстве перед законом, о том, что джентльмены избегают суда при попустительстве полиции и правительства. У.Т. Стид, издатель «Пэлл-Мэлл газетт», спрашивал в статье, почему "двум благородных лордам и другим заметным в обществе лицам, замешанным, по обвинению свидетелей, в деле, за которое задержали этого Века, позволено разгуливать на свободе? Слишком много случаев такого рода было в прошлом". Генри Лабушер, издатель газеты "Правда" (Truth), которая специализировалась на разоблачениях и скандалах, а также представитель радикального крыла либеральной партии в парламенте, обвинял министерство внутренних дел в том, что оно помогает высокородным преступникам спастись от правосудия.

Хотя закон предусматривал наказание за любые сексуальные действия между мужчинами, но негласно многие образованные люди, в том числе и юристы, разделяли точку зрения Джона Стюарта Милля, выраженную им в эссе "О свободе" (1859): они смотрели по-разному на добровольную близость между взрослыми мужчинами (не в общественном месте) и на то, что можно было назвать сексуальной эксплуатацией юных и непривилегированных. Неудивительно, что никто публично не выступил в защиту посетителей дома на Кливленд-стрит: пресса их клеймила не только за сексуальные склонности, но и за эксплуатацию юношей из низших слоев общества — пять лет спустя за это же будут осуждать Оскара Уайльда.

Впрочем, была сделана одна пытка провести границу между совращением несовершеннолетних и сексом с совершеннолетними юношами: Бернард Шоу 26 ноября 1889 года написал в газету Лабушера: "Я призываю теперь защитников прав личности... присоединиться ко мне в протесте против закона, по которому двое взрослых мужчин могут быть приговорены к двадцати годам каторги за сокровенный акт, на который они свободно дали согласие, которого оба хотели и который касается только их". Бернард Шоу в этом письме обратил внимание на известный парадокс викторианского общества, в котором довольно заметная терпимость уживалась с отказом от откровенного обсуждения сексуальных вопросов. В обществе спокойно принимали людей, о чьих сексуальных особенностях все знали, но как только происходил скандал и тайное становилось явным, этих же людей переставали узнавать на улице. (Как писал о том времени сын Оскара Уайльда, Вивиан Холланд, "мужчины были в целом более терпимыми и смотрели на вещи шире, но они не отваживались выступать с собственным мнением, поскольку викторианский матриархат был в то время на подъеме. Строгие правила и ограничения все больше ужесточались в попытках пресечь либеральные настроения прогрессивных представителей общества во главе с принцем Уэльским. Женщины твердой рукой заправляли всеми более или менее значимыми делами. Одно слово из уст почтенной старой леди, и незамужняя девушка, или даже молодая мать семейства, безжалостно выдворялась из светского круга, и с этого момента ее переставали принимать в обществе. Мужчинам было проще, они могли делать все, что угодно, если только вели себя при этом достаточно скрытно и осмотрительно. Тем не менее, даже мужчины опасались ненароком затронуть интересы влиятельных матрон"). Шоу надеялся, что люди, которые в глубине души терпимо относятся к сексуальным отношениям между мужчинами, поддержат его, если пресса начнет обсуждение справедливости законов, карающих эти отношения. Лабушер не опубликовал этого письма.

Но юным телеграфистам сочувствовали, пресса писала о них с симпатией, а на суде им не предъявляли обвинений ни в содомии, ни в попытке совершения содомии, а обвиняли лишь в "грубой непристойности между мужчинами" (напоминаю, что это обвинение основывалось на "поправке Лабушера", которая не заменяла, а дополняла статьи, относящиеся к содомии). Сочувственно к ним относились и потому, что они прилежные и трудолюбивые "дети рабочего класса", и потому, что они похотливые молодые мужчины, легко поддающиеся соблазну. Последнее было необходимо подчеркивать, поскольку мальчики с самого начала не скрывали, что вступали в сексуальную близость друг с другом до того, как стали работать на Хэммонда. Это не ухудшило их положение, хотя друг с другом они доходили даже до содомии (надо думать, не отказали бы и клиентам, но клиенты им такого не предлагали).
"[Ньюлав] действительно признает, что привел их в этот дом, хотя и знал, к чему это может их привести. С другой стороны, эти три мальчика признались, что все они принимали участие в непристойных действиях до того, как к ним обратился Ньюлав со своими предложениями.
"В защиту мальчиков, — вмешался Поланд, — хочу сказать, что они развлекались с другими мальчиками, но не совершали эти акты".
"Они сказали, что раньше совершали такие акты — но с мальчиками, а не с мужчинами, — парировал Мэттьюз, — от этого зависит степень тяжести обвинения".
[Поланд — старший юрисконсульт министерства финансов]

Думаю, многие джентльмены, присутствовавшие в зале суда, вспоминали собственную юность в частных школах и не слишком строго осуждали телеграфистов. Но дело было даже не в сочувствии, а в том, что, по словам историка М. Каплана, «сделать серьезным преступлением подобные действия между ровесниками было рискованно в обществе, где существовало много однополых сообществ — в частных школах, казармах, на военных кораблях, в университетах».

Почти все юноши, кроме Ньюлава, были отпущены на свободу. Ньюлав, вовлекавший в проституцию других, был осужден, но и к нему суд отнесся снисходительно. Это можно понять: ему было лишь восемнадцать, когда он совершал то, в чем его обвиняли. Труднее объяснить относительную снисходительность к сорокалетнему Веку, кощунственно выдававшему себя за священника. Век и Ньюлав были признаны виновными в "грубой непристойности" и Век получил 9 месяцев тяжелых работ, Ньюлав — 4.

Лорд Хэлсбери, лорд-канцлер, решая, стоит ли продолжать следствие, писал: "Уже вынесенные приговоры кажутся мне очень неадекватными и, похоже, принесут больше вреда, чем пользы. Если, как намекают в газетах, социальное положение некоторых участников процесса вызовет большую сенсацию, это приведет к широкой огласке и в результате вызовет поток публикаций самого вызывающего и вредного сорта — поток, который, по моему убеждению, принесет много зла. Если бы можно было надеяться на успешное наказание, если бы приговором могло быть пожизненное заключение или еще что-нибудь, способное своей суровостью устрашить таких негодяев, как владелец этого дома и его взрослые клиенты, я был бы другого мнения..."

Против продолжения этого дела выдвигалось и следующее возражение: судьбу предполагаемых клиентов Хэммонда не должны решать показания продававших себя телеграфистов и еще более сомнительных личностей. Помощник главного прокурора, все же желавший продолжить следствие, возражал: "Если подтверждение со стороны уважаемых свидетелей — непременное условие вынесения наказания, значит, наказаний вообще не будет. Люди, как правило, не занимаются такими вещами в присутствии уважаемых свидетелей".

Окончание истории будет в следующий раз. Источники перечислены в 1 части.

@темы: викторианцы, гомосексуальность, Криминальная хроника или Der neue Pitaval

---

В пьесе The Turning Point (cмотрю тут) Бенедикт Камбербэтч играет разведчика Гая Берджесса (который, как известно, был геем — и не единственным в "кембриджеской пятерке" разведчиков, работавших на СССР).

Гай Берджесс разговаривает с Черчиллем, тот его спрашивает (8:17), есть ли у него жена. Как вы думаете, что отвечает Берджесс?
Правильно. Что он женат на своей работе.

@темы: кино, Шерлок Холмс, театр, secret agents, Черчилль

---

Вспоминала разные образы англичан в русской литературе 19 века, пришло в голову стихотворение Дмитрия Минаева "Раздел (сказка)" (1878 г.), в котором рассказывается, как Зевс делил когда-то землю между народами, а англичанин начал требовать себе весь земной шар. Зевс рассердился:
— ... Ты ж рожденный жадным, торгашом бесстыжим,
До скончанья века будь отныне — рыжим,

Чтоб был виден всюду огненный твой глянец,
Всем везде кричащий: "вот идет британец!"

Чтоб тебя при встрече сторонились люди
И грудные дети жались робко к груди

Матерей..." Вот с тех-то самых пор, пойми же,
Друг-читатель, стали все британцы рыжи.

У него же есть такая пародия на стихи Михаила Розенгейма (не знаю, что именно пародировалось):

По случаю поступления в дом гувернантки из англичанок.

Вы поддалися на приманку
Цивилизованных затей
И взяли в дом свой англичанку
Для обучения детей.
Предупреждаю вас заране:
Они вертлявее ужей;
При том же эти англичане
Суть "фабриканты мятежей".
Страшитесь меньше скорпионов,
Кредиторов и обезьян,
Чем попирателей законов —
Рыжеволосых англичан.

@темы: русская литература, Англия

---

Скандал на Кливленд-стрит (ч.1)

Когда мне захотелось рассказать о так называемом "скандале на Кливленд-стрит", известном судебном процессе (1889-1890), я думала, что расскажу о нем быстро и кратко, но найденные статьи иногда противоречили друг другу, а мне хотелось разобраться, что произошло на самом деле. Пришлось искать другие источники. Многих авторов статей в первую очередь интересует, был ли в этом деле замешан принц Альберт Виктор ("принц Эдди"), но меня гораздо больше занимают другие подробности: например, узнав, почему в результате этого дела лишь двое были осуждены за гомосексуальное поведение — один на девять месяцев, другой на четыре, я поняла, что викторианское отношение к сексуальности еще сложнее, чем мне казалось раньше.
Мне было интересно читать отрывки из показаний, данных в полиции некоторыми участниками дела: интересно, как люди того времени сами рассказывали о себе.

Внимание: некоторые детали, описывающие сексуальные действия, кому-то могут показаться неприличными (хотя таких деталей совсем немного), но я их оставила, потому что уверена — они важны для понимания результатов судебного процесса.

4 июля 1889 года констебль Люк Хэнк, расследующий случаи воровства на центральном телеграфе, допрашивал и обыскивал мальчиков, разносящих телеграммы. Как написал кто-то в современной заметке, связанной со "скандалом на Кливленд-стрит", викторианцы посылали друг другу телеграммы почти так же часто, как мы смс, а разносили их юные курьеры, которых один писатель конца века назвал "аристократией мира курьеров" ("the aristocracy of the messenger world"): они умели читать и писать, привлекательно выглядели и на работу их брали только после медицинского обследования.

Курьерам было запрещено во время работы иметь при себе личные деньги, а у одного мальчика оказалось целых 14 шиллингов — сумма, заработать которую он мог лишь за несколько недель.* Констебль заподозрил его в воровстве, но мальчик, Чарли Суинскоу (в материалах дела - Чарльз Томас Суинскоу), самый юный из всех лиц замешанных в это дело, пятнадцатилетний (родился в 1874), признался, что деньги он получил от некоего мистера Хэммонда, владельца дома 19 по Кливленд-стрит. Констебль Хэнкс спросил: "Что ты для него делал?" Суинскоу сперва не хотел отвечать, но когда Хэнкс пригрозил арестовать его по подозрению в воровстве, не выдержал: "Я скажу вам правду. Я получил эти деньги за то, что ложился в постель с джентльменами в доме Хэммонда".

Затем он рассказал, что с Хэммондом его познакомил восемнадцатилетний клерк Гарри (Генри Хорас) Ньюлав. Суинскоу случалось, по его словам, "вести себя непристойно" с другими мальчиками, и однажды ради подобных занятий он пошел с Ньюлавом в туалет в цокольной части здания. Ньюлав после этого сказал, что если ему нравятся такие дела, за них можно еще и деньги получить. Cуинскоу пришел в дом на Кливленд-стрит и лег "совсем голый" в постель с джентльменом, который достиг семяизвержения, двигая членом между его сжатых ног. Джентльмен заплатил полсоверена (монета, равная десяти шиллингам), которые Суинскоу отдал Хэммонду, получив от него четыре шиллинга. Суинскоу больше никогда не видел того джентльмена. Через месяц он снова пришел в дом Хэммонда, где повторилось то же самое, но с другим джентльменом. "После того, как мы покинули постель, этот джентльмен сказал мне, что я больше не должен приходить в тот дом". Суинскоу его послушался. По его словам, он никогда не давал денег Ньюлаву и оба раза посещал дом на Кливленд-стрит не в форме телеграфиста.

Хэнкс узнал от Суинскоу, что в дом Хэммонда ходили и два других мальчика-телеграфиста — семнадцатилетние Джордж Райт и Чарльз Тикбрум (оба родились в 1872), которых впервые привел туда тот же Ньюлав. И Райт тоже сперва занимался сексом с Ньюлавом: "Ньюлав проник в меня, ну... сзади, но неглубоко, и кое-что из него вылилось. Я ему этого не делал. Он никогда не давал мне денег". Однажды днем, когда они встретились в коридоре во время обеденного перерыва, Ньюлав сказал: "Я знаю одного джентльмена, был с ним несколько раз. Если захочешь придти, я тебя с ним познакомлю. Он хочет с тобой потискаться." (Точнее, Ньюлав сказал: "He wants to have a game of spooning with you" — spooning означает позу, в которой партнеры (неважно, какого пола) ласкают друг друга, лежа так, что один прижимается к другому сзади — подразумевается, что они напоминают две ложки, прижатые друг к другу.)

Перевожу отрывок из дальнейших показаний Райта: "Мы пошли на Кливленд-стрит. Номера дома не знаю. Мы позвонили и вошли в дом, и Ньюлав представил меня человеку (имени не знаю), который сказал, что он владелец. Человек был среднего роста, с довольно темными волосами, с лысиной на макушке, с темными бровями и усами.
Думаю, что должен его узнать, если увижу. Вошел другой джентльмен, его я тоже узнал бы. Парень, по-моему, довольно похожий на иностранца. Я пошел с ним в спальню на том же этаже, и мы разделись и совсем голые легли в кровать. Он сказал мне сосать у него. Я это сделал. Потом он кончил у меня между ногами, и на этом все закончилось. Он дал мне полсоверена, которые я отдал владельцу, а тот дал мне четыре шиллинга. Это первый и единственный раз, когда я был в том доме".
Райт после этого в знак благодарности угостил Ньюлава пивом, а Ньюлав спросил его, не знает ли тот еще какого-нибудь мальчика, который захотел бы пойти в дом на Кливленд-стрит. "Я представил его Тикбруму. Я не знаю, что прошло между ними". Впрочем, Ньюлав, по словам Райта, в его присутствии рассказывал, что по крайней мере один раз "проникал в Тинкбрума".

Чарли Тикбрум (Thickbroom — эта фамилия, кстати, поражает всех, кто писал о деле Кливленд-стрит) рассказал, что занимался взаимной мастурбацией с другими мальчиками, в том числе и с Ньюлавом, который затем предложил ему встретиться с мужчиной. Тикбрум сперва отказался, но, услышав про четыре шиллинга, пошел на Кливленд-стрит, где встретился с джентльменом. "Мы легли в постель и забавлялись друг с другом. Он в меня не проникал". Тикбрум, как и другие, упомянул, что они с джентльменом были "совсем голые", а также, как и другие, рассказал про полсоверена и четыре шиллинга.

Констебль Хэнкс допросил Ньюлава, который подтвердил показания других. После этого Хэнкс велел всем четырем идти домой. Ньюлав не сразу пошел домой — не тратя времени даром, он разыскал некоего Фрэнка Хьюитта (лет двадцати), познакомившего его два года назад с Хэммондом, и попросил предупредить того об опасности.

Чарльз Хэммонд, которому в то время было 35 (родился в 1854), в молодости сам занимался проституцией. Не был чужд ему и шантаж, постоянный спутник гомосексуальности в то время (как, впрочем, и раньше, и позже). Он был женат на французской проститутке, которую все знали под именем мадам Каролина. Возраст ее неизвестен, известно лишь, что она была старше мужа. Мадам Каролина родила Хэммонду двух сыновей. В доме на Кливленд-стрит Хэммонд проживал с конца 1885 года. Вместе с семьей Хэммонда жил и его друг, сорокалетний (родился в 1849) Джордж Век, носивший одежду священника, а на самом деле бывший служащий почты, уволенный за "непристойное поведение" с курьерами и другими молодыми людьми, работавшими там же. Узнав, что полиция заинтересовалась их делами, Хэммонд с женой покинули Кливленд-стрит, а Век в это время отсутствовал.

Тем временем констебль Хэнк доложил начальству о сведениях, полученных от телеграфистов, и это дело было поручено инспектору Абберлайну, который до этого был больше всего известен тем, что расследовал преступления, совершенные Джеком Потрошителем.

*14 шиллингов в 2008 году были равны £57.70 (в соответствии с индексом розничных цен) или £357.00 (в соответствии с индексом среднего размера заработка)
www.measuringworth.com/ppoweruk/
Источники
The Cleveland Street scandal by Harford Montgomery Hyde, 1976
Sodom on the Thames: sex, love, and scandal in Wilde times by Morris B. Kaplan, 2005
---
The Prince, His Tutor and the Ripper: The Evidence Linking James Kenneth Stephen to the Whitechapel Murders by Deborah McDonald, Colin Wilson, 2007
Victorian sensation, or, The spectacular, the shocking, and the scandalous in nineteenth-century Britain by Michael Diamond, 2003
Historical perspectives on homosexuality by Salvatore J. Licata, Robert P. Petersen,1982
Bloody business: an anecdotal history of Scotland Yard by Harry Paul Jeffers, 1992
Nameless offences: homosexual desire in the nineteenth century by H. G. Cocks, 2003
The Book of Sodom by Paul Hallam, 1996
www.glbtq.com/social-sciences/cleveland_street_... (правда, тут я обнаружила ошибку).
www.clevelandstreetthemusical.com/#/characters/... (о мюзикле по мотивам этой истории).
unusualhistoricals.blogspot.com/2009/09/scandal...
en.wikipedia.org/wiki/Cleveland_Street_scandal

@темы: викторианцы, гомосексуальность, Криминальная хроника или Der neue Pitaval

---

Если я сравниваю перевод с оригиналом и замечаю несоответствия, хочется написать о серьезных ошибках, а не о маленьких неточностях. Но иногда — например, когда заходит спор о каких-то нюансах экранизации и спорящие стремятся опереться на текст произведения — маленькое отступление от оригинала оказывается важным, а иногда оно возбуждает интерес просто потому, что видно — переводчик зачем-то нарочно чуть-чуть изменил смысл. Вот, к примеру, в переводе "Последнего дела Холмса", который я читала в детстве (в восьмитомнике), фраза Холмса о Мориарти "My horror at his crimes was lost in my admiration at his skill" выглядит как "Ужас и негодование, которые внушали мне его преступления, почти уступили место восхищению перед его мастерством". Тут меня заставило задуматься слово "почти". Зачем переводчик его добавил? Не знаю, правильно ли я догадалась, но представила, как редактор, прочитав "Ужас и негодование, которые внушали мне его преступления, уступили место восхищению перед его мастерством ", говорит переводчику: "Вот тут у вас можно так понять, будто Холмс говорит, что он перестал ужасаться и начал только восхищаться. Что подумают читатели? Что можно совершать преступления, если совершаешь их блестяще? Холмс не мог так сказать, он высокоморальный человек. Он должен недвусмысленно осудить преступление. Вставьте хотя бы слово "почти" — будет гораздо лучше".

@темы: переводы, Шерлок Холмс

---

"Портрет молодого человека" Алессандро Аллори.

Нашла (тут.) Искала совсем другую картину, но рада, что нашла эту (раньше я ее не видела).
Алессандро Аллори (1535-1607) - маньерист, племянник Бронзино.

+

Автопортрет Алессандро Аллори.

@темы: художники

---

Количество арестованных и осужденных за "содомию", "намерение совершить содомию" и "грубые непристойности между мужчинами" в Лондоне 1880-1915. Из книги "London and the culture of homosexuality, 1885-1914" (Matt Cook, 2003)

Таблица

В примечаниях указано, что в 1895 году стали писать не "содомия", а "противоестественные преступления", и в эту категорию стала по-видимому включаться и зоофилия. А в некоторые годы не указывались отдельно аресты и осуждения за "содомию" и за "намерение совершить содомию".

@темы: история, гомосексуальность, Англия

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пригодится, если буду писать подробнее об отношении ТЭЛ к Сассуну.

Целиком отрывок о Зигфриде Сассуне из письма Т.Э.Лоуренса Роберту Грейвзу 13 сентября 1929 г. (Лоуренс пишет о мемуарах Грейвза) выглядит так : "SS comes out very well. I'm glad of that, for I like him: homosex and all. He's a fighting man, & generous. Hates his family millionaires.*" ("З.С. вышел очень хорошо. Я этому рад, потому что он мне нравится: гомосексуализм и все остальное. Он боец и благородный человек. Ненавидит миллионеров из своей семьи.")
Миллионеры из семьи Сассуна это сэр Филлип Сассун, о котором я писала тут, и его сестра Сибил.
*The letters of T. E. Lawrence edited by Malcolm Brown, 1991, р. 429

@темы: Зигфрид Сассун, Лоуренс Аравийский

---

Я когда-то уже давала ссылку на это большое собрание фотографий Джорджа Платта Лайнса, но в него входят только снимки 1931-1935 гг., и такого Сомерсета Моэма там нет. Фотография сделана в апреле 1941 г.

И такого Ишервуда (1939 г.)

Они отсюда (ссылка ведет к фотографии Одена).

@темы: фотографии, Пол Кадмус и его круг, английская литература, Оден

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«Условная от конца и до начала, возведенная из кирпичей давно забытого мировосприятия, она [человеческая культура] беспрерывно претендует на логичность и целесообразность своих выражений. Она верит в прогресс и в новшество. Наука осторожно и скромно поправляет в ее руках вожжи. Но люди противятся таким жестам. Им нужна такая теория, которая оправдывала бы их терпение и косность. Это нужно им, чтобы не терять права страдания, но нужно и тем нескольким, которые торгуют с барышом патриотизмом, правовыми институтами, укладом жизни, формами и идеями наук и искусств.»
(Из лекций О.М.Фрейденберг (1890-1955) "Введение в теорию античного фольклора". "Этот курс лекций был начат в 1939 г. ... Систематически составлен и написан во время осады Ленинграда, в 1941-1943 гг.")
Цитирую по изданию — О.М.Фрейденберг. Миф и литература древности. М., 1978. стр. 163.

@темы: цитаты

---

Ирен Адлер

После сериала "Шерлок" мне не просто захотелось перечитать Конан Дойля, как после фильма Гая Ричи, но я и действительно его перечитала. Почти все оказалось таким, как я помнила, но удивил "Скандал в Богемии": я убедилась, Ирен Адлер из фильма Ричи казалась мне почти каноничной исключительно потому, что я, оказывается, совершенно забыла, какая она у Конан Дойля.
Я не против вольных трактовок образа, прекрасно помню, что автор даже о главном герое сказал: "делайте с ним, что хотите". Просто хочется отделить то, что нам известно об Ирен собственно из рассказа, от тех изменений, какие претерпел ее образ в сознании читателей и зрителей.
Об Ирен обычно вспоминают как об авантюристке и шантажистке, я и сама так ее воспринимала, поэтому не очень удивилась, увидев, что у Ричи она превратилась в опытную преступницу. В моей памяти Ирен была кем-то вроде миссис Чивли из "Идеального мужа".

А в самом "Скандале в Богемии" она не выглядит авантюристкой. Только король так ее называет, но от рассказа короля остается впечатление, что он чего-то не договаривает и представляет события в выгодном для себя свете. И никаких указаний на то, что Ирен (я буду писать ее имя как "Ирен", как привыкла, а в цитатах другой вариант — "Ирэн") прежде совершала что-то сомнительное, в рассказе нет. Слова Уотсона "that woman was the late Irene Adler, of dubious and questionable memory" (в привычном переводе «и этой женщиной была покойная Ирэн Адлер, особа весьма и весьма сомнительной репутации») не указывают ни на какие темные дела. В те времена для того, чтобы женщина прослыла безнравственной, ей достаточно было и одной известной всем добрачной связи (или измены мужу). И много ли было тогда актрис и певиц с безукоризненной репутацией?

В картотеке Холмса Ирен находится не среди преступников (или как-то еще обратив на себя его внимание как сыщика), а просто потому, что она известная оперная певица:
"Много лет назад он завел систему регистрации разных фактов, касавшихся людей и вещей, так что трудно было назвать лицо или предмет, о которых он не мог бы сразу дать сведения. В данном случае я нашел биографию Ирэн Адлер между биографией еврейского раввина и биографией одного начальника штаба, написавшего труд о глубоководных рыбах.
— Покажите-ка, — сказал Холмс. — Гм! Родилась в Нью-Джерси в 1858 году. Контральто, гм…Ла Скала, так-так!.. Примадонна императорской оперы в Варшаве, да! Покинула оперную сцену, ха! Проживает в Лондоне… совершенно верно! Ваше величество, насколько я понимаю, попали в сети к этой молодой особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы вернуть эти письма". (Я буду цитировать рассказ в русском переводе.)
Слова "вы попали в сети к этой молодой особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы вернуть эти письма" — это не из-за ее сомнительной репутации охотницы за мужчинами, это из-за того, что Холмс видит — король пришел к нему взволнованный, собственной персоной, под маской, по "щекотливому вопросу", как он сам выразился.

Далее выясняется, что фотографию Ирен продавать не желает ни за какие деньги (что как-то несвойственно авантюристке и шантажистке), а хочет послать фото в день объявления помолвки короля с другой женщиной:
"— А что она намеревается сделать с фотографией?
— Погубить меня.
— Но каким образом?
— Я собираюсь жениться.
— Об этом я слышал.
— На Клотильде Лотман фон Саксен-Менинген. Быть может, вы знаете строгие принципы этой семьи. Сама Клотильда — воплощенная чистота. Малейшая тень сомнения относительно моего прошлого привела бы к разрыву.
— А Ирэн Адлер?
— Она грозит, что пошлет фотоснимок родителям моей невесты. И пошлет, непременно пошлет! Вы ее не знаете. У нее железный характер. Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа жестокого мужчины. (Так в русском переводе, а в оригинале: "She has the face of the most beautiful of women, and the mind of the most resolute of men". Мне кажется, переводчик передал "resolute" (решительный, твердый) как "жестокий", поддавшись представлению об Ирен как о шантажистке.) Она ни перед чем не остановится, лишь бы не дать мне жениться на другой.
— Вы уверены, что она еще не отправила фотографию вашей невесте?
— Уверен.
— Почему?
— Она сказала, что пошлет фотографию в день моей официальной помолвки. А это будет в ближайший понедельник."

Холмс, как заметно по многим рассказам ("Глория Скотт","Конец Чарльза Огастеса Милвертона","Тайна Боскомской долины" и т.д ), ненавидит шантажистов, даже оправдывает тех, кто убил шантажиста, а к Ирен в дальнейшем относится хорошо: значит, он не видит в ее действиях ничего похожего на шантаж. По другим рассказам ("Знатный клиент","Берилловая диадема" и т.д. ) видно, что Холмс с особой неприязнью относится к мужчинам, бессердечно обманывающих влюбленных женщин, и сочувственно относится к женщинам, отомстившим за себя. Похоже, что король давал Ирен какие-то обещания, когда бы кронпринцем, обманул, и она решила его проучить. Помолвка, судя по тому, что король говорит о своей невесте, может расстроиться не потому, что жениха уличат в неподобающей связи с авантюристкой, а просто из-за наличия женщины в прошлом.

Холмс, после того, как побродил около дома Ирен, переодевшись в конюха, рассказывает:
"— А что вы узнали об Ирэн Адлер? — спросил я.
— О, она вскружила головы всем мужчинам в этой части города. Она самое прелестное существо из всех, носящих дамскую шляпку на этой планете. Так говорят в один голос все серпантайнские конюхи. Она живет тихо, выступает иногда на концертах, ежедневно в пять часов дня выезжает кататься и ровно в семь возвращается к обеду. Редко выезжает в другое время, кроме тех случаев, когда она поет. Только один мужчина посещает ее — только один, но зато очень часто. Брюнет, красавец, прекрасно одевается, бывает у нее ежедневно, а порой и по два раза в день. Его зовут мистер Годфри Нортон из Темпла. Видите, как выгодно войти в доверие к кучерам! Они его возили домой от серпантайнских конюшен раз двадцать и все о нем знают".
Ирен, блестящая женщина, привлекающая многих поклонников, живет тихо, встречается с одним мужчиной — юристом, за которого она выйдет замуж. Это совсем не похоже на поведение охотницы за титулованными женихами.

Интересно, как обставлена свадьба - Ирен с женихом торопятся.
"Он пробыл там около получаса, и мне было видно через окно гостиной, как он ходит взад и вперед по комнате, возбужденно толкует о чем-то и размахивает руками. Ее я не видел. Но вот он вышел на улицу, еще более взволнованный. Подойдя к экипажу, он вынул из кармана золотые часы и озабоченно посмотрел на них. «Гоните, как дьявол! — крикнул он кучеру. — Сначала к Гроссу и Хенке на Риджент-стрит, а затем к церкви святой Моники на Эджвер-роуд. Полгинеи, если доедете за двадцать минут!»
... Кучер едва успел остановить лошадей, как Ирэн выпорхнула из дверей виллы и вскочила в ландо. Я видел ее лишь одно мгновение, но этого было довольно: очень миловидная женщина с таким лицом, в которое мужчины влюбляются до смерти. «Церковь святой Моники, Джон! — крикнула она. — Полгинеи, если доедете за двадцать минут!» По спешке (в частности, потому, что жених заезжал на Риджент-стрит за кольцами ) видно, что свадьбу не планировали заранее, а, скорее всего, Ирэн рассказала про преследования со стороны короля Нортону и тот предложил ей пожениться. Холмс едет за ними в церковь и, как вы помните, неожиданно принимает участие в бракосочетании.

«Меня чуть не силой потащили к алтарю, и, еще не успев опомниться, я бормотал ответы, которые мне шептали в ухо, клялся в том, чего совершенно не знал, и вообще помогал бракосочетанию Ирэн Адлер, девицы, с Годфри Нортоном, холостяком.
Все это совершилось в одну минуту, и вот джентльмен благодарит меня с одной стороны, леди — с другой, а священник так и сияет улыбкой. Это было самое нелепое положение, в каком я когда-либо находился; воспоминание о нем и заставило меня сейчас хохотать. По-видимому, у них не были выполнены какие-то формальности, и священник наотрез отказался совершить обряд бракосочетания, если не будет свидетеля. Мое удачное появление в церкви избавило жениха от необходимости бежать на улицу в поисках первого встречного. Невеста дала мне гинею, и я собираюсь носить эту монету на часовой цепочке как память о своем приключении.»

Многие помнят о фотографии Ирен, которую Холмс попросит у короля, а об этой монетке не вспоминают. Фотография для многих является признаком того, что Холмс якобы влюбился в Ирен (а сценаристы и режиссеры, которые понимают, что если снять в точности по рассказу, как Холмс просит эту фотографию, на влюбленность это не будет похоже, добавляют детали, призванные создать впечатление именно влюбленности: Холмс в экранизациях то прячет фотографию отдельно от других, то ставит на видное место в комнате, и обязательно играет на скрипке, вспоминая Ирен). А монетка для мифа о влюбленности не годится, хоть он и решил хранить ее еще до того, как попросил фотографию: тут ведь ясно, что дело не в романтических чувствах — Ирен выходит замуж, а Холмс радуется и собирается хранить монетку как память о приятном событии.

Мне кажется, Холмс хочет сохранить монетку и потому, что случай кажется забавным и даже лестным (так удачно замаскировался, что не не заподозрили в нем сыщика и позвали быть свидетелем), и потому что он сочувствует Ирен, т.к. уже понял: она не сделала ничего плохого. Вот к королю его отношение изменилось к худшему — и тоже, мне кажется, потому, что он считает недостойным то, как король поступил с Ирен.
Вот что Ирен пишет в письме Холмсу: «Дорогой мистер Шерлок Холмс, вы действительно великолепно все это разыграли. На первых порах я отнеслась к вам с доверием. До пожарной тревоги у меня не было никаких подозрений. Но затем, когда я поняла, как выдала себя, я не могла не задуматься. Уже несколько месяцев назад меня предупредили, что если король решит прибегнуть к агенту, он, конечно, обратится к вам. Мне дали ваш адрес. И все же вы заставили меня открыть то, что вы хотели узнать. Несмотря на мои подозрения, я не хотела дурно думать о таком милом, добром, старом священнике… Но вы знаете, я сама была актрисой. Мужской костюм для меня не новость. Я часто пользуюсь той свободой, которую он дает. Я послала кучера Джона следить за вами, а сама побежала наверх, надела мой костюм для прогулок, как я его называю, и спустилась вниз, как раз когда вы уходили. Я следовала за вами до ваших дверей и убедилась, что мною действительно интересуется знаменитый Шерлок Холмс. Затем я довольно неосторожно пожелала вам доброй ночи и поехала в Темпл, к мужу.
Мы решили, что, поскольку нас преследует такой сильный противник, лучшим спасением будет бегство. И вот, явившись завтра, вы найдете гнездо опустевшим. Что касается фотографии, то ваш клиент может быть спокоен: я люблю человека, который лучше его. Человек этот любит меня. Король может делать все, что ему угодно, не опасаясь препятствий со стороны той, кому он причинил столько зла. Я сохраняю у себя фотографию только ради моей безопасности, ради того, чтобы у меня осталось оружие, которое защитит меня в будущем от любых враждебных шагов короля. Я оставляю здесь другую фотографию, которую ему, может быть, будет приятно сохранить у себя, и остаюсь, дорогой мистер Шерлок Холмс, преданная вам Ирэн Нортон, урожденная Адлер».


Когда она говорит "причинил столько зла", то явно имеет в виду не только попытки выкрасть фотографию. В оригинале это выражено, по-моему, еще отчетливее: "The King may do what he will without hindrance from one whom he has cruelly wronged. I keep it only to safeguard myself, and to preserve a weapon which will always secure me from any steps which he might take in the future."

Люди, бывшие любовниками, а потом расставшиеся, часто говорят друг о друге несправедливые вещи, и возможно, король не так уж и "бессердечно обидел" Ирен, как она пишет Холмсу (кстати, 'wrong' имеет еще значения "оклеветать" и "обесчестить" (женщину)), но не похоже, чтобы она пыталась обмануть Холмса — она верит в то, что король поступил с ней несправедливо и жестоко. И, похоже, такое же впечатление возникло и у Холмса. Не могу утверждать, что Холмс отказался бы заниматься этим делом, не возьми он с короля часть денег заранее, но этот клиент стал ему явно неприятен.
«— Но она, конечно, не любит его?
— Надеюсь, что любит.
— Почему вы надеетесь?
— Потому что это избавит ваше величество от всех будущих неприятностей. Если леди любит своего мужа, значит, она не любит ваше величество, и тогда у нее нет основания мешать планам вашего величества.
… — ... О, как я хотел бы, чтобы она была одного ранга со мною! Какая бы это была королева!"
— Насколько я узнал эту леди, мне кажется, что она действительно совсем другого уровня, чем ваше величество, — холодно сказал Холмс. — Я сожалею, что не мог довести дело вашего величества до более удачного завершения.
— Наоборот, дорогой сэр! — воскликнул король. — Большей удачи не может быть. Я знаю, что ее слово нерушимо. Фотография теперь так же безопасна, как если бы она была сожжена.
— Я рад слышать это от вашего величества.
— Я бесконечно обязан вам. Пожалуйста, скажите мне, как я могу вознаградить вас? Это кольцо…
Он снял с пальца изумрудное кольцо и поднес его на ладони Холмсу.
— У вашего величества есть нечто еще более ценное для меня, — сказал Холмс.
— Вам стоит только указать.
— Эта фотография.
Король посмотрел на него с изумлением.
— Фотография Ирэн?! — воскликнул он. — Пожалуйста, если она вам нужна.
— Благодарю, ваше величество. В таком случае, с этим делом покончено. Имею честь пожелать вам всего лучшего.
Холмс поклонился и, не замечая руки, протянутой ему королем, вместе со мною отправился домой.»

Холмс выразил свое презрение к королю не только тем, что не захотел пожать ему руку, но и тем, что перед этим не захотел взять его кольцо и попросил взамен фотографию женщины, за которой его наняли шпионить — женщины, которая умеет держать слово, которая стала женой того, кого полюбила, и которая оказалась так проницательна, что догадалась о том, что за ней следит сам Шерлок Холмс. Может показаться, что Ирен не сделала ничего такого уж необыкновенного: ее предупреждали, что Холмс может начать за ней следить, она лишь проверила это и сбежала. Но Холмс не привык к тому, что даже мужчины (чей ум он, как известно, всегда ставил выше женского) задумываются над тем, что видят, и способны сделать из этого правильные выводы. Не следует забывать о том, что он не привык к неудачам, что он эгоцентрик: человек, который смог хоть как-то его перехитрить, противостоять его планам, вызывает у него удивление и уважение.

Таким образом, в том, что Холмс попросил фотографию Ирен, я вижу и дань уважения к одному из немногих людей, оказавшихся достойными противниками, и желание показать королю, что его самого и его поступки Холмс оценивает далеко не так высоко — за то, что из-за короля ему пришлось действовать против достойной женщины, за то, что король не смог ее оценить и плохо с ней обошелся (возможно, в тот момент Холмсу не хотелось брать плату у человека, совершившего неблагородный поступок, но отказаться совсем от платы было бы вызовом, поэтому был сделан ход с фотографией). Не вижу тут только влюбленности. И не только потому, что влюбленный, тем более, если он такой скрытный и сдержанный человек, как Холмс, постеснялся бы просить фотографию (боясь, что все тут же заметят его чувства), но и потому, главным образом, что в тексте нет и никаких других намеков на любовь Холмса к Ирен. Все, что было показано на эту тему в фильмах, придумали сценаристы, справедливо полагая, что в самом рассказе им опереться не на что, а значит надо фантазировать. Авторы книг о Холмсе (например, Бэринг-Гулд) тоже внесли свою лепту: придумывали истории о том, что Холмс и Ирен встречались снова — надо думать, втайне от Конан Дойля — и Ирен родила от Холмса ребенка. Почему некоторым поклонникам Шерлока Холмса так нравится фантазировать на эту тему? Думаю, потому, что им становится не по себе от мысли, что такой человек, как Холмс, может не испытывать сексуального влечения к женщинам — ведь в глубине души они, похоже, как и я, не верят в то, что артистичная, тонкая натура подобная Холмсу, если представить такого человека в жизни, а не в книге, может не испытывать влечения ни к кому вообще.


С тревогой думаю о том, какой будет Ирен в сериале "Шерлок". Создатели сериала до сих пор были верны канону (его духу, а не букве), но и они могут пойти навстречу ожиданиям зрителей, ведь миф об Ирен так популярен.

Пост написан под влиянием обсуждений рассказов Конан Дойля с  Amethyst deceiver

@темы: Шерлок Холмс

---

Запишу здесь на всякий случай, а то уже один раз теряла эту цитату.
В Online Etymology Dictionary пишут, что сокращение 'bi' от слова 'bisexual' впервые зафиксировано в 1956 году (а слово bisexual стало употребляться в привычном нам смысле (а не в смысле "двуполый") с 1914), но я нашла его в письме 1931 года (предположительно).
Письмо цитируется в комментариях к переписке поэтессы Хильды Дулиттл (Х.Д.): ее друг, шотландский писатель Роберт Херринг (1903 – 1975) писал, что он 'normally queer' (I mean it`s normal to me to be queer), но 'I should like to be 'bi'. Он объясняет, что быть "чем-то одним, так или иначе, значит что-то упускать"(19 января 1931?)
Analyzing Freud:letters of H.D., Bryher, and their circle, 2002, р.111

@темы: язык, бисексуальность, гомосексуальность, слова

---

"Трагедия в Штеглице"

Когда писала этот пост, заинтересовалась историей, произошедшей в Германии в 1927 году (так называемая «Школьная трагедия в Штеглице»). Флоранс Тамань написала об этом случае немного — коснулась его лишь в той мере, в какой он имеет отношение к истории гомосексуальности. Тамань даже не упомянула о девушке, участнице этих событий.

Хильда Шеллер — свидетельница на суде. Фотограф Э.Саломон. Отсюда.

Утром 28 июня 1927 полиция была вызвана в квартиру семьи Шеллер в Штеглице (район Берлина). В спальне полиция обнаружила два мертвых тела: гимназиста старшего класса Гюнтера Шеллера, 19 лет, и ученика повара Ганса Штефана, 18 лет. В квартире находились еще Хильда Шеллер, 16, сестра покойного Гюнтера, и Пауль Кранц, его товарищ по гимназии. Родители Гюнтера и Хильды отсутствовали — они уехали на несколько дней в Швецию по торговым делам. Хильда и Пауль были задержаны полицией. При этом Хильда, как рассказал на суде заместитель начальника полиции Бернхард Вайсс, не выглядела потрясенной и даже улыбалась. В то время как полиция еще пыталась реконструировать события, в газетах уже писали о „трагедии 19-летних“, в которую вылилась вечеринка с алкоголем и наркотиками, устроенная братом и сестрой Шеллер в отсутствие родителей.

Предыстория событий выглядит следующим образом: раньше гимназисты Гюнтер Шеллер и Пауль Кранц были влюблены друг в друга и поклялись умереть, когда перестанут любить. Затем Пауль Кранц влюбился в сестру своего друга, Хильду, а Гюнтер — в Ганса Штефана. Дружба между Паулем и Гюнтером сохранилась, некоторое время все было хорошо, но затем стало ясно, что Хильда любит не Пауля, посвящавшего ей романтические стихи, а Ганса.

Молодежь выясняла отношения на вечеринке, в которой сначала принимала участие и подруга Хильды, Эллинор, влюбленная в Пауля. Когда та ушла, Хильда с Гансом удалилась в спальню, а Гюнтер пошел с Паулем в отцовский винный погреб. Они пили вино и ликер, а потом заговорили о самоубийстве. Гюнтер теперь ненавидел Ганса: тот изменил ему не только с Хильдой, но и с одним пожилым богатым коммерсантом, с которым что-то было и у самого Гюнтера, и у Пауля тоже (Пауль утверждал, что ничего серьезного не было из-за плохого состояния здоровья этого господина). У Пауля был револьвер, который он получил от другого школьного товарища. Гюнтер попросил Пауля, решившего умереть из-за любви к Хильде, сначала убить Ганса, затем его, Гюнтера, затем Хильду, а потом уже себя. Позднее Пауль передумал и отдал оружие Гюнтеру.

Как пишут в современной статье, "выстрелы в Штеглице встревожили всю нацию. Они показали миру взрослых, как мало те знали о собственных детях". На суде говорили о „нравственном упадке молодежи“, которая занимается сексом до брака и принимает наркотики. Свидетельница Хильда Шеллер возбуждала фантазию публики. В газетах она описывалась как „такая необыкновенно красивая девочка“, „что это должно было привести к бесчисленным соблазнам“.

Кранц вызвал сочувствие как талантливый юноша из небогатой семьи — старший из четырех детей музыканта, игравшего в кафе. „Кажется, молодой Шеллер был более сильным и более решительным из них двоих“, — писали в газете. Гюнтер интересовался и женщинами, и мужчинами, с детства привык носить одежду сестры, потом стал пользоваться косметикой. Он был избалован родителями, хотевшими воспитать его властным руководителем. Отец, в частности, разрешил ему прогулять занятия и поехать в Париж, чтобы научиться водить машину (вместо этого Гюнтер поехал с немолодым поклонником, о котором я писала выше, в Гамбург).
Пауль, которого на суде защищал Магнус Хиршфельд, был оправдан и после процесса сдал экзамены на аттестат зрелости. Он продолжал писать, а после прихода к власти национал-социалистов эмигрировал в США.


Пауль Кранц (1909-1983), принявший в 1931 году псевдоним Эрнст Эрих Нот.

О фильме «К чему помыслы о любви?»(2004), основанном на этих событиях.

Источники.
www.tagesspiegel.de/politik/geschichte/nachrich...
de.wikipedia.org/wiki/Ernst_Erich_Noth
www.glotzi-verlag.de/EENBiografie.htm
A history of homosexuality in Europe: Berlin, London, Paris, 1919-1939 by Florence Tamagne, 2006, р.116

@темы: бисексуальность, гомосексуальность, история повседневности, Криминальная хроника или Der neue Pitaval

---

Аль-Исфахани (X век) рассказывает, что в IX веке в Багдаде произошла следующая история. Аль-Мамун, сделавшись халифом, не стал мстить поэту ад-Даххаку за то, что тот высмеивал его в своих стихах, но отказался видеть поэта ("Клянусь Аллахом, он увидит меня только на улице!") Поэт уехал из Багдада в Басру. Младший брат халифа, Салих, как-то попросил певца Амра дать ему тетради с какими-нибудь красивыми песнями. Тот ответил: "Пошли в мой дом, пусть тебе принесут тетради с записями, выбери что хочешь...". Салих так и поступил, но, когда взял одну из тетрадей, натолкнулся на стихи ад-Даххака, в которых тот осуждал аль-Мамуна и оплакивал его противника Мухаммада:

"Пусть будет долгой печаль, оплакивай имама Мухаммада,
Грусти, даже если боишься острого меча,
Пусть не будет порядка после Мухаммада,
Пусть будет расколото единство державы,
Пусть не радуется аль-Мамун царству после него,
Пусть скитается в мире как постоянный изгнанник!

— Ты ведь знаешь, что аль-Мамун каждый час заходит ко мне! — воскликнул Салих.— Как ты думаешь, что он сделает, если прочтет вот это?
С этими словами он приказал подать нож и стал соскабливать стихи. В это время по лестнице поднялся аль-Мамун, и Салих бросил тетрадь. Аль-Мамун приказал:

— Эй, гулям, подай мне тетрадь!
Ему подали тетрадь, он просмотрел ее, увидел выскобленное место и произнес:
— Если я спрошу у вас, что здесь было, вы скажете правду?
Все ответили:
— Да.
— Должно быть, мой брат велел Амру послать домой за тетрадями, чтобы выбрать песни, ... нашел какие-то стихи, не захотел, чтобы я увидел их, и приказал их выскоблить.
— Так и было, — признались они.
— Спой эти стихи, Амр! — приказал аль-Мамун. ...
Амр спел аль-Мамуну эти стихи, и он велел повторить. Амр повторил их три раза, и халиф приказал выдать ему тридцать тысяч дирхемов и добавил:
— Это чтобы ты знал, что стихи не повредили тебе."

(Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани. Книга песен. М., 1980, стр. 323-324)

@темы: литература и жизнь, восток