В очерке Лескова «Русское общество в Париже» (1863 г.) генерал, знакомый с писательницей Марко Вовчок, недоумевает: «Вот она женщина, вот она ходит, вот она бродит, одета в платье, шевелится, платье шуршит, как и у моей Натальи Ивановны или у Леночки, простудится: у нее насморк будет, точно как и у меня; а она писатель. Странно! неловко!
— Отчего же это, ваше превосходительство, неловко?
— Да так, как-то странно.
— Не вижу, что тут странного.
— Понимаете, у меня свой взгляд, и я говорю с моей точки зрения; а глядя au niveau du siècle [с точки зрения нашего времени]… разумеется, отчего же! Ведь вон Дурова была: кавалерист-девица; на коне, походы, бивачная жизнь «хоп-ля», марш-марш и равняйся. Да au niveau du siècle… военное время… ничего».

@темы: русская литература, цитаты

---

Марк Гетисс в роли Луи Арагона в комедии "Surrealissimo: The Scandalous Success of Salvador Dali" (2002). Сперва не могла увидеть в нем Арагона, даже шарж на Арагона, и дело не в несходстве внешности, оно не такое уж значительное (кстати, фотографии Арагона есть в моей записи о нем и его стихотворении "Счастливой любви не бывает"), а в том, что Гетисс показался мне и в этой роли типичным англичанином.

Стивен Фрай в роли Андре Бретона.

Дали (Юэн Бремнер) показался чуть более карикатурным, чем нужно.

Гала (Кэтрин Картлидж).

Гала и Бретон борются за душу Дали.
Бретон: Не обращай внимания на русскую. Ты хочешь быть чистым? (Ignore the Russian. Do you want to be pure?)
Гала: Не обращай внимания на придурка. Хочешь быть знаменитым? (Ignore the prick. Do you want to be famous?)

Тут Арагон пытается сказать Дали колкость.

А это Арагон после того, как Дали, которого он упрекнул в желании понравиться аристократам, ответил: "А разве аристократы не читают твоих стихов, Арагон?" (и тому нечего возразить, потому что, действительно, читают).

@темы: французская литература, кино, Дали

---

Мама принесла мне книгу (объяснила: "Ты же любишь всякие биографии"), не могу сказать, что было очень интересно, но порадовал отрывок: «Мы направляемся в пивную Саймонса-младшего. ... После двенадцатого круга один из типичных «чиновников», носивший фамилию Ватсон, неожиданно теряет обычную для английских офицеров манеру растягивать слова и говорит на простонародном лондонском «кокни».
Этого вполне достаточно, чтобы стоящий рядом со мной Венаблс, тридцатилетний верзила с тупым аристократическим лицом, каковым в Англии считается похожая на лошадиную, вытянутая физиономия, украшенная крупными зубами (позднее я установил, что Венаблс был капитаном контрразведки), повернулся ко мне и с презрительной усмешкой шепнул: «И эта серость недавно получила «майора»!» А так как в английских вооружённых силах установлены различные для разных родов войск наименования воинских званий, то этого вполне достаточно, чтобы сделать вывод: Ватсон служит в армейской разведке или контрразведке».
Понравилось не из-за знакомой фамилии Ватсон, просто описание офицера с "аристократическим лицом" напомнило английских офицеров на карикатурах Олафа Гульбранссона времен Первой мировой войны (до этого они у него были привлекательнее).

1914 г. Турка ничем нельзя озадачить.

1914 г. Де Вет.

1915 г. Союзники после поражения. (Француз и англичанин обвиняют друг друга в том, что немцы их разбили, немец их "мирит", говоря, что на самом деле в их поражении виноваты немцы.)
Вспомнилась и пародия С.Ликока «Гувернантка Гертруда, или Сердце семнадцатилетней»: «со стороны дома показался всадник — высокий молодой человек с удлиненным аристократическим лицом, обличавшим его знатное происхождение, верхом на лошади, морда которой была еще длиннее, чем лицо молодого человека». Кстати, когда искала цитату, обратила внимание на строчки, которых не помнила (о том же молодом человеке): «С самого рождения он был многообещающим мальчиком. В Итоне он зарекомендовал себя прекрасным игроком в волан, а в Кембридже был первым по классу вышивания. Его имя называли в связи с предстоящим всеанглийским чемпионатом по пинг-понгу, победа в котором обеспечила бы ему место в парламенте».

@темы: Англия, secret agents, Олаф Гульбранссон

---

Я обещала сразу нескольким людям написать, чем мне понравился третий сезон «Шерлока», но вижу, что писать об этом значило бы повторять, за что я вообще люблю эту версию истории ШХ. Для меня третий сезон ничем существенным не отличается от первого и второго.
Лучше напишу о другом. Меня удивляет, что авторы и в этом сезоне все еще не попытались посильнее замаскировать гомосексуальность Шерлока, хотя их явно раздражают попытки фанатов убедить их сделать Шерлока и Джона парой. До сих пор, насколько мне известно, даже в интервью авторы говорили чистую правду, что Шерлок и Джон — друзья, а не любовники, но недвусмысленного отрицания гомосексуальности Шерлока не было, хотя в сущности они могут даже и не слишком кривить душой, сказав "Шерлок не гей", потому что это может значить, например, что говорящий считает его бисексуалом, или гомосексуальным человеком, не относящим себя к гей-сообществу, или человеком с гомосексуальными склонностями, не являющимся практикующим геем и т.п. Впрочем, интервью, разумеется, не так важны, как то, что было показано в самих сериях.
Зная, что в новом сезоне будет серия по рассказу о Милвертоне, я ожидала, что эпизод с "горничной Милвертона" послужит для маскировки сексуальной идентичности Шерлока. Такой удобный случай — эпизод из канона, да еще и отнесенный ко времени, когда Джон женился. Мне тут вспомнилось, как Зигфрид Сассун после того, как его бросил Стивен Теннант, поспешно женился, причем вовсе не фиктивным браком, хотя до этого у него никогда не было женщины, а ему было уже 47 лет. Если бы Шерлок занялся сексом с женщиной, это послужило бы для многих доказательством его гетеросексуальности, судя по тому, как часто приходится читать что-то вроде "Эндрю Скотт рассказывал, что когда-то у него была девушка, значит, он не может быть геем, он, наверное, бисексуал" (это уже после его каминг-аута, а до него та девушка служила для кого-то доказательством стопроцентной гетеросексуальности). В то время, как, например, Марк Гетисс смотрит на вещи иначе: «У меня была девушка до того, как появился парень, но это была всего лишь стадия. Думаю, многие из тех, кто называет себя бисексуалами, ими не являются. Я очень ее любил, мы хорошо проводили время, но я бы сказал, что по шкале Кинси я всегда был преимущественно геем» (отсюда). А у Одена, к примеру, даже и не в молодости была гетеросексуальная связь, одна-единственная — с Родой Яфф, его секретаршей. Причем сексуальная близость была всего несколько раз, а друзьями они остались надолго. Примеров много, не буду на них сейчас отвлекаться.
И вот в третьей серии стали показывать, казалось бы, именно то, что я ждала — роман Шерлока с Джанин. Кстати, перед этим мелькнуло упоминание о том, что Шерлок, по сведениям Магнуссена, предпочитает в порно. Хотя там не сказано, что это гетеросексуальное порно, а сказано лишь "porn preference — normal". Слово "normal" употреблялось в значении "гетеросексуальный" в те времена, когда гомосексуальность в Великобритании еще не считалась вариантом нормы, но не теперь, поэтому если бы Магнуссен противопоставлял гетеросексуальное порно гейскому, он, скорее всего, назвал бы его "straight", а "normal", похоже, относится ко всему, что не запрещено законом и не шокирует общественное мнение и чем, следовательно, нельзя шантажировать. Тем не менее, я думаю, что порно, о котором узнал Магнуссен, было гетеросексуальное (или бисексуальное), потому что, предполагаю, оно должно было сделать более правдоподобным в глазах Магнуссена роман Шерлока с Джанин. Мне не верится, что скрытный Шерлок просто так позволил бы кому-то узнать, какое порно он смотрит. Вот, например, в "досье" Джона вслед за такими же предпочтениями указана информация о состоянии финансов, а финансы Шерлока неизвестны. Мог же, значит, скрыть то, что хотел. Вообще, наверное, главное назначение этой детали — подразнить зрителя, не сообщая ему ничего конкретного, и подготовить к последующему: Шерлок и Джанин на глазах у Джона ведут себя как любовники. Правда, Шерлок целуется, не разжимая губ, а выражение его лица, как только Джанин отворачивается, сразу меняется. Вообще вся сцена показалась мне разыгранной напоказ, я еще тогда усомнилась, что Шерлок и Джанин действительно любовники, однако подумала, что это так и не объяснят до конца, чтобы часть зрителей поверила, другая нет. Но Моффат неожиданно развеял сомнения.
В больнице Шерлок говорит: «Я воспользовался тем, что у нас связь», подразумевая, что воспользовался их "романом", чтобы проникнуть к Магнуссену. Но Джанин понимает иначе: «Когда это? Хоть бы один раз воспользовался». Шерлок, бегая глазами, быстро отвечает, что ждал свадьбы. Джанин насмешливо возражает, что никакая свадьба им и не планировалась (о чем и сам Шерлок говорил Джону). Уходя, она с сожалением говорит: «Тебе не стоило мне лгать. Я знаю, какой ты, но мы могли бы быть друзьями» (You shouldn't have lied to me. I know what kind of man you are, but we could have been friends). Мне кажется, "what kind of man" тут может относиться не к отрицательным качествам Шерлока, а к тому, что он, по мнению Джанин, тайный гей. И это же может скрываться за ее словами, обращенными к Шерлоку на свадьбе после того, как он учил ее танцевать. Она с восхищением и с сожалением говорит: "Хотела бы я, что бы ты не был... ну, кем бы ты ни был" (Oh, I wish you weren't... whatever it is you are). Возможно, Джанин даже во время романа с Шерлоком продолжала считать его тайным геем (если вспомнить ту же шкалу Кинси, не исключительно геем, а, например, относящимся к категории "преимущественная гомосексуальность, неслучайные проявления гетеросексуальности"), который с ней начнет новую жизнь. Но кем бы ни считала его она, по-моему, он после этого эпизода действительно выглядит еще большим геем, чем раньше. И даже нельзя объяснить такое поведение Шерлока тем, что Моффат считает его асексуалом, потому что как раз Моффат и отрицал в интервью асексуальность Шерлока (говорил, что это было бы неинтересно).
Кстати, поскольку оказалось, что Джанин не подыгрывала Шерлоку, изображая его любовницу, а действительно считала, что он в нее влюблен, просто пока у него ничего не выходит с женщиной, думаю, что поведение Джанин перед Джоном объясняется, главным образом, ее желанием похвастаться своим успехом — ведь она первая женщина, ставшая любовницей Шерлока Холмса. Такое поведение вполне согласуется с тем, как потом она продает газетчикам историю своей связи со знаменитостью.

@темы: кино, Шерлок Холмс, гомоэротизм, женщины

---

«Как раз тогда я завязал дружбу с Уилли Сомерсетом Моэмом. ... Он был не из тех, кого легко понять, особенно, если учесть, что разница в возрасте между нами составляла примерно тридцать лет. Некоторые из тех, кто писал о нем впоследствии, изображали его мрачным, вечно чем-то недовольным, одержимым страхом, что его гомосексуальность станет известна. Мне это кажется сущим вздором. Он родился в то время, когда мужчины молчали о своих маленьких слабостях, и скорее из-за хороших манер, чем из-за скрытности. ... Конечно, Уилли не обсуждал во всеуслышание свои отличия от других, но он к ним прекрасно приспособился и вовсе не беспокоился из-за того, что все о них знали. Он был застенчивый человек и, если бы родился на шестьдесят лет позже, когда во всем мире начали распахиваться двери чуланов, мне кажется, вел бы себя точно так же. [Я не уверена, что Прайс-Джонс тут прав, но его взгляды и так часто не совпадают с моими, однако в любом случае интересны как взгляды человека другой эпохи.]
А еще он тогда, в начале 30-х годов, был очень привязан к своей дочери. Раз или два, приглашая меня к себе в Кап Ферра, он добавлял: "И постарайся приехать, когда там будет Лиза". Также помню, однажды я шел по Слоун-сквер на ланч с Осбертом Ситуэллом и увидел, как Уилли проскользнул в паб. Я не удержался — последовал за ним и пошутил по поводу этого поступка, показавшегося мне нехарактерным для него. Он ответил, что в тот день вышла его новая книга и он нес один экземпляр Лизе. "Но, — добавил он, заикаясь, — до меня дошло, что я могу столкнуться с Сири [бывшая жена Моэма], так что решил выпить для храбрости"» (1). Алан пошел вместе с ним, но у самых дверей дома Моэм попросил его позвонить, отдал книгу и поспешно ушел.
Алан довольно часто упоминает о Моэме, в частности вспоминает такой эпизод: Джеральд Хакстон, спутник жизни Моэма (Алану он очень не нравился) однажды вечером пригласил всех, находившихся на вилле Моэма, «в Канны на порнографический фильм. Сюжет был довольно забавный. Супруги, томящиеся в Бастилии вместе с сыном и дочерью, решают, что их единственный шанс спастись — соблазнить тюремщика. Наконец маркиза решается пожертвовать собой. Пробует, но безуспешно. Может быть, она слишком стара? Тогда должна попытаться Луиза. Не вышло? Возможно, у тюремщика особые вкусы. Нечего делать, приходится послать Шарля-Анри. Наконец вся семья за работой, но тюремщик, у которого сильное расстройство речи, все время пытается что-то сказать, и все их старания оказываются напрасны. Наконец ему удается заговорить. Они свободны. Он пытался им это объяснить в течение двадцати минут. Уилл, воспринимавший любой намек на заикание как личное оскорбление, был не в духе весь вечер».
1) The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 81.
2. Ibid., p. 83.

@темы: биографии, The Bonus of Laughter, Сомерсет Моэм

---

Алан Прайс-Джонс рассказывает о гувернантке младших сестер его жены, что это была «восхитительная леди», за которой долго ухаживал мужчина намного ее моложе. «Ему исполнилось сорок, а ей шестьдесят, и тогда она наконец вышла за него замуж, заключив, что разница в возрасте между ними больше не имеет значения» (The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 88).

@темы: биографии, история повседневности, The Bonus of Laughter, женщины

---

Стивен Моффат и Эндрю Скотт о Мориарти

Из записи того, что создатели "Шерлока" говорили после предпоказа первой серии третьего сезона. Стивен Моффат: «Третья серия основана на истории, которая называется "Чарльз Огастес Милвертон", так что вы можете вернуться домой и прочитать ее прямо сейчас. Он действительно интересный злодей, действительно отвратительный злодей, я думаю, единственный злодей, которого Шерлок Холмс искренне ненавидит. Он в действительности не ненавидит Мориарти, по всей видимости» (

в оригинале

SM: Episode three is based on a story called Charles Augustus Milverton, so you can go home and read that right now. He’s a really interesting villain, a really hideous villain, I think the only villain that Sherlock Holmes genuinely hates. He doesn’t really hate Moriarty, apparently [in reference to the almost kiss in The Empty Hearse].). За последней фразой следует примечание в квадратных скобках (видимо, от того, кто записывал?): «подразумевается почти поцелуй в "Пустом катафалке"». Но я не думаю, что Моффат имеет в виду эту сцену. По-моему, он серьезно говорит о том, что Холмс не испытывает подлинной ненависти к Мориарти, хотя они и враги. Так у Конан Дойля (это особенно заметно, если сравнить цитаты, относящиеся к Мориарти и Милвертону), так и в "Шерлоке".
О том же говорит и Эндрю Скотт в документальном фильме "Unlocking Sherlock", вышедшем перед третьим сезоном: «В некотором смысле Шерлок и Мориарти любят друг друга. Тут не ненависть, а нечто иное. И тут есть уважение».

Дальше он говорит: «Нужно полюбить злодея так же, как героя, если хотите, чтобы у вас была великая история».

@темы: кино, Шерлок Холмс

---

У Прайс-Джонса упоминается еще один эвфемизм, но на этот раз не выходящий за пределы узкого круга лиц — его сослуживцев в военной разведке во время Второй мировой войны. Он пишет: «сперва я провел год или два в Блетчли, хотя формально все еще числился в Секции 14. ... Люди, среди которых я работал, представляли собой на редкость разнородную компанию. Другие уже описали математиков, чья криптографическая работа оправдывала существование сложных суперструктур Блетчли-парка. Но как и в любой разветвленной организации, в Блетчли-парке собрались примечательно разнообразные таланты» (1). Он описывает этих людей, в том числе и Уильяма Кинга, эксперта по фарфору, «эксцентричного алкоголика, которому не давала пропасть его жена Вива» (2). У Вивы Кинг было так много друзей-геев, что «это привело к возникновению эвфемизма. "Он друг миссис Кинг?" — этот вопрос помогал респектабельным особам выражаться вполне понятно. "Ну да, в молодости он ее знал, но теперь уже потерял к ней интерес". Или " Боюсь, он по ней с ума сходит"» (2).
1) The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 118.
2) Ibid., p. 119.

@темы: биографии, гомосексуальность, secret agents, The Bonus of Laughter, слова

---

Видео "Свадебный альбом" из John Watson's blog

Видео, по замыслу создателей сериала, делал Шерлок.

@темы: Шерлок Холмс, музыка

---

Алан Прайс-Джонс-4

История о том, как двоюродная бабушка Алана графиня Минто, которую он обычно называет тетей Мэри, пыталась устроить его будущее: «Я был снобом, я просто наслаждался, когда сопровождал Мельбу к королеве Румынии или когда Лэнсдауны пригласили меня на обед, данный ими в Лондоне для короля Георга и королевы Марии — но я был в то же время совершенно не способен принять участие в той жизни, которая делала подобные случаи возможными: слишком бедный, слишком неспортивный, слишком аполитичный, слишком лишенный честолюбия везде, кроме сферы литературы, причем даже там лень и природная несерьезность стояли между мной и успехом.
Неудивительно, что родные забеспокоились. Перед поездкой в Египет благодаря посредничеству моей двоюродной бабушки Мэри Минто я начал работать с Уинстоном Черчиллем над книгой, которую он собирался написать — "Мои великие современники". Тетя Мэри до этого пыталась устроить меня на службу к махарадже — кажется, княжества Индаур? — я должен был провести год в Индии, а затем за его счет продолжить обучение в Оксфорде, чтобы у его сына-студента был хотя бы один английский друг. Этот план был разрушен моим отцом, который сперва, как обычно, погрузился в долгое молчание, полное оскорбленной гордости. Будь то нигерийский племенной вождь — еще куда ни шло, но речь шла об индийце, у которого мне, как казалось отцу, предстояло стать кем-то вроде старшего камердинера.
Тетя Мэри вновь принялась за дело и через своего друга Эдди Марша пристроила меня Уинстону, который был в то время Канцлером казначейства Великобритании. Моим первым поручением было написать эссе о Венизелосе, для чего мне дали карт-бланш на покупку любых книг, которые могли понадобиться, у Бэйна, книготорговца со Стрэнда. Я купил, начитался и набросал около пяти тысяч слов, которые и отнес в кабинет Канцлера. Он был очень любезен и предложил мне сесть. Затем начал говорить обо всем, что его занимало: о возможной депрессии на Уолл-стрит, о безрассудном поведении французов, о разнице в характерах между Клемансо, который незадолго до того скончался, и Пуанкаре, о недостатках лорда Керзона в качестве вице-короля Индии в противовес достоинствам его предшественника Минто. Я мог в лучшем случае кивать или шире открывать глаза: второму говорящему не было места в этой комнате. Внезапно он прервал свою речь. "Почему вы тратите мое время? — спросил он сурово, — Вы здесь для того, чтобы рассказывать мне о Венизелосе". При этом, впрочем, подмигнул.
Прочитав написанное мной, он сказал, что вышло неважно и отпустил меня, велев все переделать. Прошел результат третьей попытки. А затем я обнаружил, что он собирается создать совсем другой текст, в точности повторяющий, тем не менее, структуру моего. Если у меня Венизелос оканчивал школу на середине второй страницы, в его тексте было то же самое без всяких отклонений, только изложенное другими словами.
Я набросал черновики еще одного или двух эссе — с тем же результатом. И тогда до меня дошло, что я получаю по пять фунтов за эссе, проделывая, как оказалось, уйму работы. Так что на следующий день я оставил на столе записку, в которой сообщал, что не вернусь, и таким образом, полагаю, потерял возможное место министра, посла или зятя»*.
*The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 68.

@темы: биографии, The Bonus of Laughter, Черчилль

---

Прослушать или скачать Voltaire Ravens Land бесплатно на Простоплеер

@темы: музыка

---

Я уже видела новую серию "Шерлока" два раза (сперва вместе с семьей по первому каналу, потом в оригинале), а сейчас собираюсь смотреть с мужем, который в первый раз постоянно жаловался, что хотел бы вернуться чуть назад, пересмотреть эпизод и т.п. О впечатлениях напишу, как и в прошлые годы, после третьей серии. Пока скажу лишь, что мне нравится, хотя это и не такая идеальная для меня серия, как "The Great Game" и "The Reichenbach Fall" (но там ведь, помимо всего прочего, был Мориарти).

@темы: кино, Шерлок Холмс

---

Из книги Джона Тьюринга «Мой брат Алан»: «Однажды утром мне пришло письмо от Алана — необычно было уже то, что не открытка и не телеграмма. Я его распечатал и первым же предложением, которое прочитал, было "Полагаю, ты знаешь, что я гомосексуален". Я не знал ничего подобного. Я сунул письмо в карман и прочитал его в офисе.Дальше следовала история "взломщика". Тот не был ни взломщиком, ни даже вором-домушником. В это время Алан работал в Манчестерском университете. Так называемый "взломщик" был на самом деле мерзким молодым человеком, которого Алан подцепил в Манчестере (или наоборот) и который пришел по приглашению Алана в его дом. Уходя, он избавил Алана от золотых часов, подаренных отцом, и еще от нескольких ценных вещей. Такой это был "взломщик" — как его тогда и впоследствии описывал Алан.
     Алан поступил глупо, но характерно для себя — сообщил о пропаже полиции, которая явно не слишком заинтересовалась "взломщиком". Зато очень заинтересовалась перспективой начать уголовное преследование за гомосексуальные действия (они тогда были запрещены законом) университетского преподавателя, чемпиона по бегу почти олимпийского уровня и члена Королевского общества. Алан затем посоветовался со своими друзьями в университете, которые настоятельно рекомендовали ему защищаться на суде, нанять адвоката для ведения дела и еще бог знает что. А пока не буду ли я так добр, что сообщу о ситуации нашей матери? Короткий ответ на это был "не буду".
     Поэтому я бросил все и поехал в Манчестер, где посоветовался с мистером Г., старшим партнером в лучшей манчестерской адвокатской конторе. Он в свою очередь встретился с адвокатом Алана, мистером К., который убедил Алана признавать себя виновным. В результате это дело получило минимальную огласку. Алану назначили пробацию [форма условного осуждения] в ответ на взятое им обязательство пройти лечение. Он остался на своем месте в университете, и в национальной прессе не было заголовков, которые обеспокоили бы мою мать. Между тем он нехотя согласился к ней зайти, так как я настаивал, что она должна узнать об этом деле раньше, чем до него доберутся журналисты. Я не знаю, что в точности он ей сказал или что она из этого поняла: она не обнаруживала особого интереса.
     Алан, казалось, даже теперь не понимал, как близок он был к катастрофе, хотя, задавал я себе вопрос, не было ли у него какого-то предчувствия того, что произойдет? Он продолжал говорить о "взломщике" и написал мне неприятное письмо, в котором утверждал, что мне и дела нет до его положения или положения гомосексуалистов в целом (последнее, возможно, было не так уж далеко от действительности) и что я попросту обеспокоен тем, чтобы защитить себя и своих деловых партнеров от недоброжелательных пересудов в Сити со стороны наших друзей из влиятельных кругов. Это было так далеко от истины, что я послал ему раздраженный ответ, из-за которого мне стыдно. Это было неприятное происшествие и, как я помню, единственный случай, когда мы поссорились»*.
*

В оригинале

"One morning, there arrived a letter for me from Alan—a remarkable thing of itself, neither a postcard nor a telegram. I opened it and the first sentence read “I suppose you know I am a homosexual.” I knew no such thing. I stuffed the letter in my pocket and read it in the office. There followed the story of “the burglar.” He was not a burglar, not even a housebreaker. At this time, Alan was working at Manchester University. The so-called “burglar” was, in fact, a nasty young man whom Alan had picked up in Manchester (or the other way about) and had come by invitation to Alan’s house. On his way out, he relieved Alan of his gold watch (left to him by his father) and a few other portable items. That was the “burglar”—so then, and for afterwards, described by Alan.
     Alan foolishly but typically reported the loss to the police, who did not seem much interested in “the burglar.” But they were greatly interested in the prospect of prosecuting a don, a near-Olympic runner and a Fellow of the Royal Society for homosexual practices, then proscribed by the law. Alan then consulted his University friends, who strongly advised him to defend the case, instruct leading counsel and heaven knows what else. In the meantime, would I kindly inform our mother of the situation? The short answer to that was that I would not.
     So I dropped everything and went to Manchester where I consulted Mr. G, the senior partner in a leading firm of Manchester solicitors. He, in turn, saw Alan’s solicitor, Mr. C, who persuaded Alan to plead guilty. In consequence, the case received the minimum of publicity. Alan was put on probation in return for an undertaking that he would undergo medical treatment. He remained secure in his university post and there were no headlines in the national press to alarm my mother. Meanwhile, he had grudgingly consented to visit her upon my insistence that she must be forewarned in case the journalists got hold of it. What exactly he told her or what she understood of it, I don’t know: she did not seem to be greatly interested.
     Alan did not seem to understand, even then, how close he had been to disaster, though did he, I wonder, have some premonition of things to come? He continued to talk about “the burglar” and wrote me an unpleasant letter suggesting that I cared nothing for his plight or that of homosexuals in general (the latter, perhaps, being not far wide of the mark) and that I was merely concerned to protect myself and my partners from adverse comment in the City from our Establishment friends. It was so far from the truth that I sent him a tart reply of which I feel ashamed. It was a disagreeable business and the only occasion I can remember that we quarreled" (Alan M. Turing: Centenary Edition, Cambridge University Press, 2012, pp. 163-164).
     Судя по тому, что я читала в других источниках, Джон Тьюринг напрасно иронизирует над рассказом брата о взломщике. Вот и Мартин Дэвис, автор предисловия к юбилейному изданию воспоминаний матери Алана Тьюринга, приложением к которым являются воспоминания его старшего брата, пишет, что тот самый молодой человек, с которым Тьюринг познакомился в Манчестере, «Арнольд упомянул о богатом доме Тьюринга перед неким Гарри, а Гарри направился в этот дом и взял, что хотел. Оказалось, что Гарри был известен полиции и оставил отпечатки пальцев на месте кражи. Джон Тьюринг думал, что сам Арнольд был вором и не было никакого взлома, но явно заблуждался» (Alan M. Turing: Centenary Edition, Cambridge University Press, 2012, p.)

@темы: биографии, гомосексуальность, Тьюринг

---

«Несколько дней она подвергала скованного цепями шахзаде страшным пыткам.
Потом шахзаде вспомнил, что некогда ему довелось отведать коры дерева авсанг, и поэтому ему не страшны никакие цепи. И едва он коснулся цепей, как они тотчас же упали» («Иранская сказочная энциклопедия», М., 1977, с. 419).

@темы: восток, сказки

---

Алан Прайс-Джонс-3

В 1927 году Алан Прайс-Джонс начал учиться в Оксфорде, в колледже Магдалины. Он пишет об оксфордской жизни того времени: «На эту тему так много написано моими современниками, что я не буду повторять, как эхо, их наблюдения — возможно, лучшие из них запечатлены Осбертом Ланкастером* в книге "С точки зрения будущего".
В этой жизни женщины, и особенно оксфордские женщины, играли очень незначительную роль. Мы гордились, обнаружив, что наши приглашения приняли Элизабет Харман или Энн Хат-Джексон, но в целом девушки у нас ассоциировались с Лондоном, и мы существовали в строго мужском, но не обязательно гомоэротическом мире. Гомосексуальность была изысканна, примерно так же, как изысканно было что-то знать о додекафонии или о картине Дюшана «Обнаженная, спускающаяся по лестнице». Но не каждый хотел быть изысканным. Подозреваю, что среди державших у себя в комнатах книги Жида и Кревеля кое-кто интересовался де Шарлю больше как бароном, чем как сексуальным архетипом.
Разумеется, у всех оксфордских эстетов 1927 года или около того были почти одни и те же книги, даже если они их и не читали. Мы находили Фербенка чрезвычайно смешным. Мы восхищались Ситуэллами и подражали им. Как Роберт Байрон, мы все были византинистами с особой склонностью к Греции девятнадцатого века. Мы с нетерпением ожидали каждого нового романа Олдоса Хаксли, хотя все как один были верны "Желтому Крому". Путевые заметки Д.Г. Лоуренса нравились нам больше его романов. Мы провозгласили последним по времени шедевром "Фальшивомонетчиков" Жида и сделали героиню из Гертруды Стайн. Но мы почти ничего не знали об американской литературе, считавшейся провинциальной и подражательной, хотя, конечно, Т. С. Элиот и Генри Джеймс искупили это, когда обнаружили здравый смысл, став британцами. Культ немецкой литературы едва возник. Скандинавия и имперская Россия казались достойными, хотя и нереальными цивилизациями, лишь слегка старомодными. Сказывалось влияние Ибсена, как и Толстого.
Но мы не терпели наследников девятнадцатого века, как отечественных, так и зарубежных, в любом виде искусства. Никаких Киплинга и Голсуорси, Беннета и Уэллса!» (The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987, p. 43).

* Осберт Ланкастер — известный карикатурист, учившийся в Оксфорде в одно время с Прайс-Джонсом. Тут есть перевод небольшого отрывок из его воспоминаний об Оксфорде более позднего времени. Об этом художнике я впервые прочитала в журнале "Англия" (1970, №2): «Он [Осберт Ланкастер] изображает мир аристократов... В то время как леди Моди Литтлхэмптон (в газете «Дейли Экспресс») высказывается с сардоническим пессимизмом по поводу меняющегося облика Англии, ее супруг Уилли, с пышными усами, дремлет в кресле в своем любимом клубе, внешне безразличный к текущим событиям — если только правительство не предлагает какой-нибудь ужасной новой меры в виде налога.
Характерной для ланкастеровской манеры умелого смешения тем является сцена, где леди Моди читает о вызывающей споры трансплантации органов. Уилли, как обычно, попивает винцо, и Моди ... говорит: «Держу пари, тот, кому пересадят твою печень, уже не будет просыпаться в хорошем настроении и с улыбкой». Дополнительные штрихи на рисунке — картина на тему о лошадях на стене и до смешного волосатый пиджак из твида, в который облачен Уилли».

А эту карикатуру нашла сейчас.

2 июня 1965
Уилли Литтлхэмптон (он же 8-й граф Литтлхэмптон) читает статью в газете с заголовком "Демографический взрыв". Его дочь: "Ну, давай, старый обыватель. Послушаем, как ты обвинишь в этом гомосексуалистов!"

@темы: биографии, гомосексуальность, юмор, английская литература, The Bonus of Laughter, художники

---

В Википедии на русском чаще, чем в других, не любят писать в биографических статьях, что тот или иной известный человек был геем или бисексуалом. Я к этому привыкла и почти забыла, что подобные вещи не очень неохотно признают не только у нас (хотя и реже). Заглянула в статью на немецком, посвященную Джеймсу Крюсу: там наконец-то упомянули о человеке, с которым Крюс провел последние 30 лет своей жизни — о Дарио Франсиско Пересе. Но не дали ссылку ни на какой источник. Из-за этого там — совершенно справедливо, потому что все утверждения в Википедии должны подтверждаться ссылками — задали вопрос: "Есть ли доказательства того, что у Джеймса Крюса был спутник жизни по имени Дарио Франсиско Перес?"
А между тем в 2009 году была издана первая и единственная, если не ошибаюсь, биография Джеймса Крюса — книга его друга и почти ровесника Клауса Додерера (он родился в 1925, а Крюс — в 1926) «Джеймс Крюс, островитянин и гражданин мира», в которой на многих страницах говорится о Дарио именно как о спутнике жизни (Lebensgefährte) писателя. Странно, что те, кто писал биографическую статью в Википедии, не дают ссылку на эту книгу или на документальный фильм о Крюсе "James Krüss oder Die Suche nach den glücklichen Inseln" (о фильме).

@темы: биографии, гомосексуальность, Джеймс Крюс

---

Даже в одном из тех немногих произведений Лескова, которые я считаю неудачными, в написанном ритмизированной прозой рассказе "Kochanko moja! na со nam rozmowa?" (цитата из Мицкевича) есть строки, которые мне запомнились: «Умела она говорить по-французски; Гёте и Шиллера знала на память; книг русских немало читала; но Богу молилась по-польски»; «И сказали Ядвиге моральные люди: «Себя уронивши так страшно, жить с нами не можете вы» (после того, как она забеременела, а любовник ее бросил).

@темы: русская литература

---

Алан Прайс-Джонс-2

Алан Прайс-Джонс, как Берти Вустер, учился в Итоне, затем в Оксфорде, но в подготовительную школу, как тот, не ходил, поскольку родители считали его очень умным и слишком чувствительным (он и то, и другое называет полной чепухой) и опасались, что ему грозит умственное перенапряжение. Таким образом, Алана отправили сразу в Итон в 14 лет. До этого он много времени проводил среди взрослых: леди Виктория Доуни, его бабушка по материнской линии и дочь личного секретаря королевы Виктории графа Грея, полагала, что подростку полезно слушать разговоры политиков, дипломатов, генералов и т.п., и неизменно брала внука с собой, отправляясь в гости в загородную усадьбу кого-нибудь из своих друзей. Надо заметить, что у Алана Прайс-Джонса знатные родственники были только с материнской стороны. Его отец родился в семье богатого уэльского предпринимателя сэра Прайса Прайс-Джонса, «классического викторианского магната», как называет его Алан, ничуть не преувеличивая. История сэра Прайса и его потомков разворачивалась почти по Теккерею: «Старик Памп метет лавку, бегает на посылках, становится доверенным приказчиком и компаньоном; Памп-второй становится главой фирмы, нагребает все больше и больше денег, женит сына на графской дочке. Памп-третий не бросает банка, но главное дело его жизни — стать отцом Пампа-четвертого, который уже является аристократом в полном смысле слова и занимает место в палате лордов как барон Памп, а его потомство уже но праву наследования властвует над нашей нацией снобов»*. Отличие в том, что Прайс-Джонс-первый был одновременно и вторым: он начинал подручным у торговца мануфактурой и он же стал главой фирмы и был возведен в рыцарское звание королевой Викторией. И он не захотел, чтобы кто-то из сыновей продолжил его дело, вместо этого он поощрял их идти в армию или стать членом парламента, «вследствие этого, уйдя из жизни в восемьдесят пять лет, он не оставил надежного преемника, и то, что почти 60 лет было могущественной коммерческой империей, ушло в небытие». Алан Прайс-Джонс продолжает: «И поэтому с годами мы почувствовали себя неуютно бедными. ... Впрочем, ничто не изменилось. Был "Хамбер", кажется, и — поскольку ни папа, ни мама не умели водить машину — шофер. Были дворецкий, повар и столько горничных, сколько нужно».
Алан вспоминает 22 января 1922 года — день, когда родители привезли его в Итон. Отец выглядел «как типичнейший полковник: волосы и усы мышиного цвета, золотая цепочка для часов — он считал наручные часы, замшевые туфли, и, одному богу известно почему, карманные расчески, знаками Зверя (женоподобного Зверя)», а мама надела бриллиантовую брошь с эмблемой полка Колдстрим и «приличные, но не навязчивые жемчуга». Отец вспоминал, как сам учился в Итоне, мать пыталась всунуть в руку Алана записную книжку, куда она переписала девяносто первый псалом — «разве он не помог ее брату уцелеть в битве при Монсе?»
Родители беспокоились, что Алану, не привыкшему к обществу ровесников, придется нелегко, и обещали забрать его, как только он попросит. Однако в Итоне ему понравилось. Только два года спустя он заскучал — как я понимаю, по большей части потому, что не очень любил учиться.
Когда-то я написала заметку "О гомосексуальности в английских частных школах начала 20 века", и, конечно, мне было интересно, скажет ли Прайс-Джонс что-то на эту тему в связи с Итоном, ведь в Итоне учился его отец, потом он сам, а потом его сын. Алан Прайс-Джонс пишет: «В те дни для обеспокоенных взрослых было обычным делом обвинять частные школы в чуть ли не поголовной сексуальной испорченности, но на самом деле мы в целом были невинной компанией. Спустя более шестидесяти лет я иногда вижу пожилого джентльмена, лысого, грузного, с унылыми усами, и я помню, что когда-то он был застенчивым Адонисом в цилиндре, сдвинутом на бок, и гордился репутацией школьной "конфетки" (tart). Мы верили в систему "живи и давай жить другим"; мы развязно шутили; мы повторяли непристойные стихи, чтобы показать нашу искушенность; но очень немногие из нас подтверждали развязную непристойность действиями».
Помню, что кто-то раньше предлагал вариант перевода слова "tart" (в этом значении), который показался мне удачным, но я не нашла, где это было, и написала пока "конфетка".

* Уильям Мейкпис Теккерей, «Книга снобов, написанная одним из них» (перевод Н.Л.Дарузес).
Остальные цитаты — фрагменты автобиографии Алана Прайс-Джонса "The Bonus of Laughter" (1987). Я потом добавлю ссылки на страницы.

@темы: биографии, гомосексуальность, английская литература, public schools, The Bonus of Laughter

---

Алан Прайс-Джонс-1

Некоторое время назад я читала воспоминания Джонатана Гэторн-Харди. Он упоминал своего дядю Эдди Гэторн-Харди (одного из Bright Young Things), я поискала его фотографию в сети и вроде бы нашла, даже поместила у себя, но потом выяснила, что это фотография Алана Прайс-Джонса работы Хорста.

Мне стало интересно, кто это, и я нашла его воспоминания. Алан Прайс-Джонс (1908-2000) — такой же, как и Джонатан Гэторн-Харди, типичный британец из привилегированных слоев общества, только старше на 25 лет. Тоже литератор. Кстати, обнаружилось, что мать Прайс-Джонса — сестра Алана Доуни, сослуживца Т.Э.Лоуренса.
Я сперва хотела процитировать из книги Алана Прайс-Джонса только фразу об одном эвфемизме для обозначения гомосексуальности в Англии начала XX века, но потом перевела весь отрывок, в котором упоминается этот эвфемизм. В квадратных скобках мои объяснения мест, непонятных вне контекста всей книги.
Алан Прайс-Джонс вспоминает друга семьи его родителей — Роберта Прэтта Барлоу: «Он был офицером гвардейского полка Колдстрим, как мой отец и дяди. Они, любя, его поддразнивали — разве он не был музыкален (слово, которое около 1910 года также служило эвфемистическим обозначением гомосексуальности)? Он опубликовал вальс, который часто играли на лондонских балах, написал по крайней мере одну песню на слова Алана Доуни; его деньги помогли Ноэлю Кауарду получить образование; он играл на фортепиано с журчащей неточностью; он унаследовал состояние; он был холостяком. Неудивительно, что его собратья-офицеры относились к нему чуть подозрительно.
Насколько это касалось меня, их подозрения были напрасны. Безусловно, я чрезвычайно многим ему обязан. В 1931 году он собрался поехать на Дальний Восток c Аланом Доуни, но в последнюю минуту мой дядя был назначен главой штабного колледжа в Сандхерсте, так что не мог оставить Англию. Билеты были уже куплены, и в это время Бобби Прэтт Барлоу вспомнил, что, когда речь заходит обо мне, молчание моего отца становится все дольше и все мрачнее. [За три года до этого Алан был отчислен из Оксфорда, где "даже и не пытался делать вид, что учится" (отсюда), поэтому отец беспокоился о его будущем.] Почему бы мне не поехать вместо дяди? Согласие было получено, и вскоре я уже ехал на Сицилию — в дом, где Барлоу проводил зимы.
Я ничего не знал о путешествиях за границу. Мой отец не доверял иностранцам, за исключением нигерийцев, к которым он сохранил теплую память, вроде той, что может остаться о неуклюжем, но милом домашнем питомце. [Как нетрудно догадаться, отец автора со своим полком некоторое время находился в Нигерии.] Мама один или два раза ездила с братом в Монте-Карло на двух машинах: багаж — на "Нейпире", брат с сестрой — на "Даймлере". Она гостила у своих дядей, когда один был генерал-губернатором Канады, а другой — вице-королем Индии, но при обстоятельствах, не дающих представления о путешествиях в целом. Я довольно часто самостоятельно ездил во Францию, но лишь однажды был за пределами Европы, в Марокко, и то лишь потому, что меня взяли с собой еще один колдстримский офицер и его мать — сочетание, которое для моего отца означало безопасность».
Я пропускаю отрывок о том, как Алан приехал на Сицилию, и перечисление мест, которые он посетил вместе с Барлоу: Каир, Луксор (там они жили на вилле "Белла Донна" и общались с жившими в соседнем отеле оперной певицей Мельбой и румынской королевой Марией), Баальбек, Пальмира и т.д. Дальше он пишет: «Эта поездка стала темой моей первой книги, "Весеннее путешествие"; и так хорош был человеческий фактор в наших маленьких приключениях, что мы провели вместе еще две зимы — в Южной Америке и Центральной Африке. Без сомнения, некоторым это казалось странным. Мне было двадцать два, Бобби — под сорок. Он был немного похож на Гилберта "Франта" [Gilbert the Filbert, персонаж музыкального ревю 1914 г.]: щеголявший очень изящными усами; порой напоминающий старую деву — устраивал сцены в ресторанах гостиниц, если обнаруживал, что на столе еще нет горчицы; временами игривый, с манерой как-то неуверенно склонять голову на бок; догматичный, остроумный; безумно любящий театр; но прежде всего музыкальный — в любом значении, какое только можно вложить в это слово. А еще он был добрый, готовый прийти на помощь и сдержанный. Не было такого момента, чтобы его личная жизнь как-то нарушила границы моей, в то время как он проявлял бесконечное понимание по отношению к тому утомительному юноше, каким я был в то время. Он очень беспокоился о своем здоровье. Мои родные рассказывали мне, что в окопах во Фландрии он обнаруживал чрезвычайную храбрость, но всегда шел в атаку, завернувшись в плед, с аспирином в золотой коробочке и с фляжкой работы ювелирной фирмы "Аспри". Не существовало вопроса, который нельзя было с ним обсудить, поскольку непреклонность он проявлял лишь по отношению к мелочам: например, шортам полагалось быть действительно короткими и отутюженными так, чтобы складка находилась сзади, а не спереди. Он принял католицизм, был воздержанным, иногда чопорным, как гувернантка, но, думаю, его радовала возможность стать наполовину наставником, наполовину отцом и всецело другом кого-то, о ком он не нес никакой ответственности, но кто разделял его интересы настолько, что мог быть его спутником в поездке» (The Bonus of Laughter by Alan Pryce-Jones, 1987).
Алан позднее уже не проводил зимы с Барлоу, потому что женился на баронессе Терезе Фульд-Спрингер, с которой познакомился в 1933 году в Вене.
* Для сравнения, портрет уже немолодого Алана Прайс-Джонса.

@темы: биографии, гомосексуальность, Англия, The Bonus of Laughter, слова

---

О голливудских фильмах (из статьи в "Гардиан" с подзаголовком: "Имеет ли до сих пор значение, если главный герой фильма — гей? И нужно ли создателям фильма предупреждать об этом зрителей?"): «Сохраняется тенденция изображать геев женоподобными шутами, если они лучшие друзья [мне кажется, имеются в виду такие роли, как у Руперта Эверетта в "My Best Friend's Wedding"], разодетыми в пух и прах queens, если они злодеи (Хавьер Бардем в "Скайфолле") или канонизированными мучениками — в тех редких случаях, когда они становятся главными героями (возможно, Камбербетч в роли Тьюринга)»*. Автор статьи называет и примеры другого рода — некоторые второстепенные персонажи-геи показаны обычными людьми (Митч в "Паранормане" и еще два персонажа из фильмов, которые я не знаю). А в фильме Ферзана Озпетека "Присутствие великолепия" таким является главный герой. Это обстоятельство никак не затрагивалось в рекламной компании "Присутствия великолепия" в Италии, хотя в итальянском трейлере французского фильма "Незнакомец на озере" настойчивее, чем в трейлерах, показанных в других странах, подчеркивали, что основные персонажи фильма — геи. Но в "Незнакомце на озере" это важно для сюжета (и там, соответственно, есть откровенные сцены), а в "Присутствии великолепия", по словам дистрибьютора фильма, "сексуальность главного героя несущественна для самой истории". Поэтому о ней и не упоминали, представляя фильм зрителям. Автор статьи считает это хорошим признаком, для него вопрос о рекламе, вынесенный в подзаголовок, — «еще один способ спросить, рассматривают ли геев и лесбиянок до сих пор как "других"».
Я во многом согласна с этой статьей, но злодей из "Скайфолла" мне все-таки нравится. Я, как и раньше, считаю его вполне соответствующим духу романов Флеминга и старых фильмов о Бонде. Кстати, в другой статье говорится, что теперь стало возможным возвращение в бондиану Блофельда. Конечно, другой вопрос, захотят ли его вернуть, но мне бы это понравилось.
* "Gay characters still tend to be swishy clowns when they're best friends, preening queens when they're villains (Javier Bardem in Skyfall) or sainted martyrs on the rare occasions that they're the lead (presumably Cumberbatch as Turing)".

@темы: кино, гомосексуальность, secret agents