Узнала о той португальской песне про парня в зеленом свитере как раз в то время, когда слушала Сезарию Эвору, а она ведь тоже поет песни в жанре фаду (хотя, конечно, не только их). Мне очень нравится ее голос. А начала я ее слушать потому, что о ней мне одновременно написали Amethyst deceiver и Masudi.

@темы: музыка

---

O Rapaz da Camisola Verde

Руки в карманах, взгляд в сторону,
Манеры моряка или солдата,
Это был парень в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.



Песню (в жанре фаду) на слова Педру Омена де Мелу (Pedro Homem de Mello) исполняет Фрей Эрману да Камара.

Все стихотворение (в переводе FleetinG_). В песню вошло не все (только то, что жирным шрифтом)

СОЖАЛЕНИЕ
Помню его фигуру, тонкую, как призрак,
Угловатый, бледный, сутулый,
Это был парень в зеленом свитере*,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Руки в карманах, взгляд в сторону,
Манеры моряка или солдата,
Это был парень в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Кто видел его, проходя, может быть, не замечал,
Что он был похож на принца в изгнании,
Там, на углу, в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Я спросил его, кто он, и он мне сказал:
- Я с холма**, сеньор, к вашим услугам.
Бедный парень в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Почему меня осаждают мрачные мысли?
Передо мной стоит приговоренный:
- Уходи, парень в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень!

Слушая меня, парень дерзко стоял на месте,
Равнодушный к гневу в моем окрике,
Там он стоял, в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Там он стоял... И я цинично бросил его,
Оставляя ночи, людям, греху,
Там он стоял, в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень.

Потом я узнал, что там он пропал,
Тот, кого лишь я мог спасти.
Эх, парень в зеленом свитере,
Черная прядь на ветру,
Матросская шапка набекрень!

Перевод с португальского  FleetinG_.
*Camisola - по-испански, может быть, и рубашка, но по-португальски только свитер.
**Monte - это повыше холма и пониже горы. Я так понимаю, имеется в виду холм, на котором стоит Алфама, то есть парень - из бедного квартала. [Примечания  FleetinG_]

Стихотворение в оригинале

REMORSO
Lembro o seu vulto, esguio como espectro
Naquela esquina, pálido, encostado
Era um rapaz de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado

De mãos nos bolsos e de olhar distante
Jeito de marinheiro ou de soldado
Era um rapaz de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado

Quem o visse, ao passar, talvez não desse
Pelo seu ar de príncipe, exilado
Na esquina, ali, de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado

Perguntei-lhe quem era e ele me disse:
_ Sou do monte, Senhor, e seu criado.
_ Pobre rapaz de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado

Por que me assaltam turvos pensamentos?
Na minha frente esteve um condenado?
_ Vai-te, rapaz de camisola verde
Negra madeixa ao vento,
Boina maruja ao lado!

Ouvindo-me, quedou-se, altivo, o moço
Indiferente à raiva do meu brado
E ali ficou, de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado

Ali ficou... E eu, cínico, deixei-o
Entregue à noite, aos homens, ao pecado
Ali ficou, de camisola verde
Negra madeixa ao vento,
Boina maruja ao lado...

Soube eu, depois, ali se perdera
Esse que eu só pudera ter salvado
Ai! do rapaz de camisola verde
Negra madeixa ao vento
Boina maruja ao lado!

французская ссылка
Запись FleetinG_.

В песню не вошли три строфы, а в заметке на французском (по ссылке) это объясняется тем, что в них особенно заметны гомосексуальные мотивы — поэтому то ли цензура при Салазаре не пропустила полный вариант, то ли сам Эрману да Камара (кстати, монах-бенедиктинец) сократил текст. Я думаю, и в стихотворении эти мотивы далеко не всем бросаются в глаза ("Сожаление" было написано в 1948 году, а гомосексуальность в Португалии перестала быть преступлением в 1982), однако седьмая строфа, в которой лирический герой оставляет парня, стоящего на углу, "ночи, людям, греху", пожалуй, действительно прозрачнее других. О Педру Омене де Мелу я прочитала, что он происходил из аристократической семьи (его полное имя — Pedro da Cunha Pimentel Homem de Melo), был женат, имел двоих детей, и, хотя никогда не признавал открыто своих гомосексуальных склонностей (в отличие, например, от Антониу Ботту, творчество которого повлияло на него, как и творчество Федерико Гарсиа Лорки), но и не очень их скрывал: об этой стороне его натуры упоминают в книге о гомосексуальности в Португалии во времена диктатуры Салазара (отзывы о книге 1 и 2) Об этом также пишут в Википедии в связи с другим известным фаду на стихи Педру Омена де Мелу, "Люди, которые купаются в реке" (это стихотворение одни понимают как выражение любви к простому народу, другие — как признание в гомосексуальных склонностях, но разве одно не может сочетаться с другим?)

Исполнение «Rapaz da camisola verde», которое мне нравится больше всего.


Поет Амалия Родригеш, "королева фаду", в 1972 году сделавшая эту песню популярной (Фрей Эрману да Камара написал ее в 1970). Амалия Родригеш также первая исполнила фаду "Люди, которые купаются в реке", о котором я упомянула выше.


Исполнители фаду (Stuart Carvalhais).

@темы: джентльмены и простые парни, гомосексуальность, музыка

---

А это рассуждение Шамфора я вчера хотела поместить у себя, потом решила, что не стоит, а сейчас опять пытаюсь представить, что было бы дальше с тем, кто принял такую таблетку: "В наши дни портреты пишут за семь минут, рисовать обучают за три дня, английский язык втолковывают за сорок уроков, восемь языков одновременно преподают с помощью нескольких гравюр, где изображены различные предметы и названия их на этих восьми языках. Словом, если бы можно было собрать воедино все наслаждения, чувства и мысли, на которые пока что уходит целая жизнь, и вместить их в одни сутки, сделали бы, вероятно, и это. Вам сунули бы в рот пилюлю и объявили: «Глотайте и проваливайте!»"
"В наши дни" — во второй половине 18-го века. Раз уж вспомнила Шамфора, вот еще одна его история: "Однажды Дюкло стал жаловаться г-жам де Рошфор и де Мирлуа на ханжество нынешних куртизанок — они не желают слушать даже мало мальски вольные речи. "Они теперь стыдливее порядочных женщин!", воскликнул он и тут же рассказал весьма пикантную историю, затем другую, посолонее, и, наконец, третью, с самого начала оказавшуюся еще более игривой. Тогда г-жа де Рошфор прервала его: "Полегче, Дюкло! Вы считаете нас слишком уж порядочными".

@темы: цитаты, история повседневности

---

Заметила сходство раннего рассказа Чехова "Вверх по лестнице" с одной историей из "Максим и мыслей. Характеров и анекдотов" Шамфора. В комментариях к рассказу в 3 т. полного собрания сочинений и писем Чехова (1950), в котором я нашла рассказ, о Шамфоре ничего не говорится. Думаю, где-то должны были писать об этом сходстве (оно, мне кажется, слишком заметно), но я пока не нашла упоминаний ни в книгах, ни в Интернете.
Шамфор: «Когда аббат Мори был еще беден, он взялся обучать латыни некоего старого советника парламента, пожелавшего читать в подлиннике юстиниановы "Институции". Через несколько лет он встречается с ним в одном и - к немалому удивлению его бывшего ученика - весьма родовитом семействе.
— Ба! Это вы, аббат? Каким ветром вас сюда занесло? - покровительственно осведомляется советник.
— Тем же, что и вас.
— Ну, я - это другое дело. Итак, ваши дела пошли на лад? Вы чего-нибудь добились на духовном поприще?
— Я - главный викарий господина де Ломбе.
— Черт побори, это уже кое-что! И сколько же вам дает ваше место?
— Тысячу франков.
— Немного,-бросает советник, вновь впадая в покровительственный и чуть пренебрежительный тон.
— Но у меня есть приорство, приносящее мне тысячу экю.
— Тысячу экю? Недурно. (Говорится это с видом уже куда более почтительным ).
— А с хозяином здешнего дома я познакомился у кардинала де Pогана.
— Oго. Вы бываете у кардинала де Pогана?
— Да. Он исхлопотал для меня аббатство.
— Аббатство? В таком случае прошу вас, господин аббат, сделайте мне честь и отобедайте у меня.»
Чехов: "Провинциальный советник Долбоносов, будучи однажды по делам службы в Питере, попал случайно на вечер к князю Фингалову. На этом вечере он, между прочим, к великому своему удивлению, встретил студента-юриста Щепоткина, бывшего лет пять тому назад репетитором его детей. Знакомых у него на вечере не было, и он от скуки подошёл к Щепоткину.
— Вы это... тово... как же сюда попали? — спросил он, зевая в кулак.
— Так же, как и вы...
— То есть, положим, не так, как я...— нахмурился Долбоносов, оглядывая Щепоткина.— Гм... тово... дела ваши как?
— Так себе... Кончил курс в университете и служу чиновником особых поручений при Подоконникове...
— Да? Это на первых порах недурно... Но... ээ... простите за нескромный вопрос, сколько даст вам ваша должность?
— Восемьсот рублей...
— Пф!.. На табак не хватит...— пробормотал Долбоносов, опять впадая в снисходительно-покровительственный тон.
— Конечно, для безбедного прожития в Петербурге этого недостаточно, но кроме того ведь я состою секретарём в правлении Угаро-Дебоширской железной дороги... Это даёт мне полторы тысячи...
— Дааа, в таком случае, конечно...— перебил Долбоносов, причём по лицу его разлилось нечто вроде сияния.— Кстати, милейший мой, каким образом вы познакомились с хозяином этого дома?
— Очень просто,— равнодушно отвечал Щепоткин.— Я встретился с ним у статс-секретаря Лодкина....
— Вы... бываете у Лодкина? — вытаращил глаза Долбоносов...
— Очень часто... Я женат на его племяннице...
— На пле-мян-ни-це? Гм... Скажите... Я, знаете ли... тово... всегда желал вам... пророчил блестящую будущность, высокоуважаемый Иван Петрович...
— Петр Иваныч...
— То есть, Петр Иваныч... А я, знаете ли, гляжу сейчас и вижу — что-то лицо знакомое... В одну секунду узнал... Дай, думаю, позову его к себе отобедать... Хе-хе... Старику-то, думаю, небось не откажет! Отель «Европа», № 33... от часу до шести...


Этот рассказ был напечатан в 1885 в журнале "Осколки" под псевдонимом "Человек без селезенки", Чехов не включил его позднее в собрание сочинений. Мне кажется, сходство заметно даже во второстепенных деталях: один из персонажей в обеих историях советник, а упоминание у Шамфора юстиниановых "Институций" могло отразиться в том, что Чехов сделал репетитора именно студентом-юристом. Еще мне кажется, что перемены в поведении одного из персонажей другой истории Шамфора могли подать Чехову идею рассказа "Хамелеон".
Шамфор рассказывает о том, как некий Герцог д'А*, у которого сломалась в пути карета, попросился в попутчики к высокомерному архиепископу Реймскому.
"Герцог подходит, кланяется. Архиепископ кивает ему головой и чуть-чуть отодвигается, чтобы тот мог сесть на краешек сиденья. Тут он замечает на незнакомце крест Святого Людовика.
- Сударь,-обращается архиепископ к герцогу,-мне, право, жаль. что я заставил вас ждать, но, согласитесь, не мог же я предоставить место в своей карете первому встречному. Теперь я знаю, что вы дворянин. Полагаю, бывший военный?
- Да, монсеньер.
- И едете сейчас в Версаль?
- Да, монсеньер.
- Наверно, подать прошение в какую-нибудь канцелярию?
- Нет, в канцеляриях мне делать нечего. Я должен принести благодарность. . .
- Г-ну де Лувуа? *'*
- Нет, монсеньер, королю.
- Королю? (Архиепископ отодвигается, освобождая немного больше места на сиденье). Значит, король только что оказал вам какую-то милость?
- Не совсем так, ваше преосвященство. Но это долго рассказывать.
- А вы все-таки расскажите.
- Дело в том, что два года назад я выдал дочь замуж за человека небогатого. . . (архиепископ снова рассаживается и теснит гостя), но очень старинного рода (архиепископ отодвигается). Его величество соизволил благосклонно отнестись к этому браку (архиепископ отодвигается еще дальше) и даже обещал моему зятю первое вакантное место губернатора.
- Место губернатора? Наверно, в каком-нибудь заштатном городишке? В каком же?
- Нет, монсеньер, это не город, а провинция.
- Что я слышу, сударь!-восклицает архиепископ, забиваясь в самый угол.- Место губернатора провинции? . .
- Да, и сейчас появилось такое место.
- А в какой провинции?
- В моей — Берри. Я хочу передать управление ею моему зятю.
- Как, сударь, вы губернатор? . . Значит, вы герцог д'А*? (архиепископ хочет вылезти из кареты). Что же вы сразу не сказали, ваша светлость? Это же невероятно! В какое положение вы меня поставили! Умоляю, простите меня за то, что я заставил вас ждать! . ."

@темы: французская литература, русская литература

---

«Jésus-la-Caille» ч.2 (окончание)

      Фернанда призналась в любви Жезюсу, они стали любовниками и прожили вместе около четырех месяцев. Когда я недавно читала отзывы об этом романе, я обратила внимание на то, как противоречиво там оцениваются мотивы Жезюса: кто-то пишет, что он влюбился в Фернанду (хоть и ненадолго), кто-то — что "Фернанда осознает, что он не любит ее и стал близок с ней, чтобы помочь себе и Бамбуку"(1).
     А у меня от романа осталось впечатление, что Жюзес какое-то время действительно чувствует себя влюбленным в Фернанду, хотя, похоже, принимает за любовь благодарность и симпатию, которые к ней испытывает (и продолжает испытывать в конце романа). В то же время, когда Фернанда спрашивает Жезюса, любит ли он ее, и тот отвечает утвердительно, он при этом смотрит в сторону. И обстоятельства, при которых происходит сближение Жезюса с Фернандой, наводят на мысли о мотивах, далеких от влюбленности: Жезюс хочет отомстить Корсиканцу, но чувствует страх при одном его виде, а близость с женщиной Корсиканца — тоже месть, к тому же это и способ ближе к нему подобраться, узнать его слабые места. Кроме того, Жезюс бессознательно разделяет взгляды окружающих на то, что мужчина, не способный к сексу с женщиной, не способен и проявлять решительность, смелость и т.д. (о себе он думает, что "слаб, как девушка", "трепещет перед Корсиканцем, как девушка").


Иллюстрация Андре Диньимона.


Обложка одного из изданий. Не знаю автора рисунка.
Три иллюстрации Огюста Бруэ.

Жезюс.

+2

Фернанда.


Фернанда и Жезюс.

      В то время, как Жезюс и Фернанда проводят вместе ночь, Корсиканца арестовывает полиция. После этого любовники начинают открыто жить вместе. Оба продолжают заниматься своим ремеслом, но Фернанда еще и отдает деньги Жезюсу. Становится понятно, что надежды Фернанды на любовь в очередной раз не сбылись. Живя с Фернандой, Жезюс тоскует по Бамбуку. "Маленькая желтая фотография, прицепленная на зеркало, напомнила Цыпочке об отсутствующем. Бамбук на этом снимке улыбался. Волосы, прилизанные на висках, его манера держать голову, его манера смотреть... Малыш Бамбук! Тут было все... Даже это мимолетное нежное выражение лица, эта чувственная твердость, это двусмысленная томность, которую обожали женщины. Чтобы довершить иллюзию Цыпочка даже подрисовал родинку в уголке левого глаза. Лучшего и пожелать нельзя было, и с волнением подростка он часами сидел, опершись на локти, перед этим волнующим и жестоким зрелищем."
      За Фернандой ухаживает Пепе (он давно уже был в нее влюблен и подстроил арест Корсиканца, чтобы ее заполучить — но об этом пока никто не знает). Фернанда сходится с Пепе, Жезюс — с младшим братом Бамбука.


Издание с иллюстрациями Дж. Баррета.

+2

Два рисунка Чаза (Чарльза) Лаборда.

Фернанда.


Кажется, Пепе, но я не уверена.

     Третья, заключительная, часть романа посвящена описанию жизни двух этих пар. У Жезюса и его нового любовника жизнь складывается удачнее, чем у Фернанды. Первоначально роман состоял лишь из двух частей, но через три года после его публикации Карко издал повесть "Несчастья Фернанды", которую позднее присоединил к роману. Жезюс в этой части оказывается оттеснен Фернандой на второй план, она становится главной героиней. Она узнает, что в аресте Корсиканца виноват Пепе и уходит от него. Если память меня не подводит, тот ее преследует. Неожиданно из тюрьмы возвращается Корсиканец (я не помню подробностей, но, кажется, он не бежал, а был выпущен на свободу) и убивает Пепе. Фернанда берет его вину на себя — видимо, потому, что все плохое, связанное с их совместной жизнью, успело забыться, а она привыкла жертвовать собой ради своего мужчины.


Рисунок Андре Диньимона (не к «Jésus-la-Caille»).
Рисунок Диньимона, тоже не связанный с романом. Изображает фронтальную мужскую наготу, поэтому я поместила его не у себя, а в Homoerotic ART
     Франсис Карко в автобиографии не рассказывает об истории создания этого романа, но зато пишет о том, как тот был напечатан. До этого Карко был поэтом, знаменитым в основном среди своих друзей. Правда, среди его друзей были Аполлинер, Пикассо, Модильяни и т.д., но они и сами в то время еще не были прославлены (а к некоторым из них, как известно, слава пришла лишь после смерти). Карко отнес роман главе издательства "Mercure de France" Альфреду Валетту, но тот обычно не читал принесенные ему рукописи. Как пишет Карко, он через несколько дней на свадьбе дочери Поля Фора пел популярные уличные песенки и вызвал интерес у незнакомой ему дамы, которая оказалась писательницей Рашильд, женой Валетта. Аполлинер шепнул Карко: "Ловкий маневр! Теперь твое дело в шляпе. ... Рашильд будет приставать к Валетту до тех пор, пока он не отдаст ей твою рукопись. И она ее прочтет, не откладывая в долгий ящик, будь спокоен! Нет лучшего союзника, чем Рашильд... Погоди — увидишь..."(2) Карко добавляет: "Гильом был прав. «Jésus la Caille» понравился автору «Monsieur Venus» (3), был принят в «Меркурии» и напечатан спустя три месяца"(2).
Он также пишет, что "не будь Рашильд", он бы, "вероятно, еще доныне фигурировал в роли "молодого, начинающего" в пивных, где слава горька как желчь."
     «Jésus la Caille» стал бестселлером, хотя и не принес своему автору признания в литературных кругах (правда, роман высоко оценил Поль Бурже, признанный мастер психологического романа), и Гонкуровскую премию Карко получил за другое произведение. На этом сайте нашла издания следующих годов: 1914, 1920, 1926, 1928, 1929, 1930, 1932, 1937, 1938, 1939, 1940, 1943, 1945, 1946, 1947, 1948, 1949, 1951, 1953, 1955, 1956, 1958, 1959, 1960, 1962, 1964, 1966, 1967, 1970, 1972, 1978, 1985, 1986, 1998, 2008.

1)French gay modernism by Lawrence R. Schehr, University of Illinois Press, 2004, р. 139
2)Франсис Карко. От Монмартра до Латинского квартала. Пер. с франц. М. Е. Абкиной. – Б.м.: Salamandra P.V.V., 2011.
3)«Monsieur Venus» (1884) - роман Рашильд, в котором женщина, живущая под видом мужчины, придает своему возлюбленному облик женщины и выдает его за свою жену.

Кадры из экранизации 1955 года, афиша к фильму и афиша к спектаклю 2004 года.

В 1955 роман был экранизирован. Фернанду, которая стала главной героиней, играла Жанна Моро, Жезюса — Филипп Лемэр. Действие романа перенесли в 50-е годы.







Афиша к спектаклю, в котором Фернанду играла Мари Лафоре (2004).

@темы: французская литература, гомоэротизм, иллюстрации, художники, женщины

---

«Jésus-la-Caille» ч.1

     Когда я писала прошлый пост и думала о молодых людях в кепках, вспомнила роман Франсиса Карко «Jésus-la-Caille».

Жезюс занимается проституцией на Монмартре. Время действия — начало XX века, конец Прекрасной эпохи. Роман начинается с того, что Жезюс сообщает владельцу бара, Пепе, что Бамбук (Bambou), любовник Жезюса, был арестован, когда пошел с клиентом, найденным некой Миной...

     Я его читала в английском переводе лет пятнадцать назад и уже не очень хорошо помню. Мне даже казалось, что это роман, написанный в 20-е годы. Но нет, там изображена Прекрасная эпоха. Роман был издан в 1914 году.
     Я поискала в Интернете, что пишут об этой книге. Оказывается, она была бестселлером и многократно переиздавалась. Последнее издание, о котором я прочитала, было в 2008 году. Странно: хотя в Википедии об этом романе нет статьи на французском, зато есть на немецком (в Германии лет десять назад вышел новый перевод книги).
     На русском я даже общепринятого варианта перевода названия не нашла, хотя издавались некоторые другие произведения Карко: книги о Франсуа Вийоне и о Верлене, воспоминания "От Монмартра до Латинского квартала", три романа и несколько стихотворений (одно перевел Бенедикт Лившиц). В воспоминаниях (кстати, они есть в виде pdf) название «Jésus-la-Caille» оставили без перевода, а в послесловии перевели как "Иисус-милашка", но мне такой вариант перевода не нравится, т.к. Jésus — не прозвище, а имя героя, а словарь рекомендует передавать французское личное имя Jésus как Жезюс. Прозвище "La Caille" дословно значит "перепелка", а в арго может значить "девушка", оно, как написал один комментатор, отражает женственность и робость главного героя. В текстах о романе, написанных по-английски, и в переводах романа на английский я видела это прозвище оставленным без изменения, переведенным английским названием перепелки, "quail" (Jesus-the-Quail) и переданным как Berdie (Птичка, Пташка). В немецком переводе герою дали прозвище Schnepfe, т.е. "бекас", а также "девка". Кажется, удачный вариант: название птицы, но в то же время и указание на женственность и на профессию героя. Возможно, когда-нибудь хороший переводчик придумает, как лучше всего перевести прозвище героя на русский, я же буду тут называть его Цыпочкой (хотя можно было бы, наверное, и Перепелкой).


Обложка издания 1978 года.

     Жезюс занимается проституцией на Монмартре. Время действия — начало XX века, конец Прекрасной эпохи. Жезюс — красивый, изящный, слегка накрашенный юноша в традиционном наряде жиголо. Роман начинается с того, что Жезюс сообщает владельцу бара, Пепе, что Бамбук (Bambou), любовник Жезюса, был арестован, когда пошел с клиентом, найденным некой Миной — этот клиент захотел секса втроем, попросил позвать жиголо (это слово использует Карко), Мина обратилась к Бамбуку и Цыпочке, пошел Бамбук, и вот он арестован. Жезюс идет разыскивать Мину, а Пепе задумывается: он догадывается, что арест был подстроен его другом, сутенером по прозвищу Корсиканец (сам Карко, кстати, тоже корсиканец). Пепе "была известна инстинктивная ненависть Корсиканца к этой сомнительной парочке, и, как Корсиканец, он не выносил Бамбука, Цыпочку и всех того же сорта, но не показывал этого".
     Жезюс расспрашивает Мину (которая при виде его восклицает "Ah! la Caille! ... Bambou! ... ton homme (твой мужчина)!"), и она рассказывает, как сперва разделся клиент, потом они, а потом она видела, как Бамбук вытащил деньги клиента. И тут оказалось, что клиент — агент полиции, появились еще двое полицейских, они схватили Бамбука, а Мина убежала (видимо, голая). Мина подозревает, что засада была устроена полицией потому, что кто-то донес — как я думаю, сообщил не только то, что Бамбук обворовывает клиентов, но и то, что Мина часто работает в паре с Бамбуком, если попадаются клиенты, желающие сразу парня и девушку.
     Я так подробно написала о начале романа, потому что нашла в сети его первые страницы (pdf), а дальше буду опираться на свою память и на книги, в которых этот роман упоминается (и приведу несколько цитат, найденных в этих книгах). Доминик Корсиканец — сутенер, на которого работают многие проститутки. У него есть свои подручные, его боятся окружающие. Он живет с некоей Фернандой, которая тоже работает на панели, но выделена им среди других девушек, считается кем-то вроде его жены. Фернанда, видимо, когда-то сильно любила Корсиканца, но уже устала от его грубости и жестокости. Она заглядывается на хорошенького Жезюса, он привлекает ее своей женственной красотой, бледностью, хрупкостью, кажется ей "ребенком, испорченной и чувствительной куклой". Фернанда любит гадать на картах, и Жезюс кажется ей похожим на карточного валета, только в мягкой кепке жиголо вместо бархатного шаперона. "Ей было интересно, какими могут быть его чувства по отношению к женщинам. Она не знала, испытывает ли он к женщинам отвращение. Его порок, которого он не скрывал, приводил ее в крайнее замешательство и соблазнял."
     Танцуя однажды вечером с Жезюсом, влюбленная Фернанда сообщает ему, что это Корсиканец подстроил арест Бамбука, потому что ненавидит гомосексуалистов (сама Фернанда, кстати, хорошо понимает чувства Корсиканца, отчасти даже разделяет, но этого, понятно, не говорит).

Роман несколько раз иллюстрировали, но я нашла только иллюстрации Андре Диньимона (André Dignimont) к изданию 1929 года.

Жезюс сидит одинокий и задумчивый.


Предполагаю, что это Корсиканец с Фернандой (вот и карты рядом лежат).


Не могу сказать, что это за девушка и с кем идет Жезюс — с клиентом для себя или для Фернанды (я забегаю вперед).

Еще несколько работ Диньимона. Он иллюстрировал многие книги Карко и вообще любил изображать кабаки и их посетителей — апашей, проституток, жиголо, матросов и т.д. — словом, тот мир, который часто описывал Карко. Только большинство этих рисунков изображают более позднее время — 20-е-40-е годы.

10

1926.

1920-е.





Иллюстрация к роману Эмманюэля Бова "Мои друзья". 1927.


Иллюстрация к романы Карко "Невинные".


Модный танец "Ява". 1921.


1943.

Продолжение

@темы: французская литература, гомоэротизм, иллюстрации, женщины

---

Сначала я увидела изображение в сети: "На улице" Стейнлена на обложке сборника песен Аристида Брюана.

Офорт Стейннлена "На улице" (1898).
Подзаголовок (или второе название) — "Gigolos et gigolettes", т.е. проститутки и парни, с которыми они живут (и содержат их на свои деньги), вроде героев песни "À Saint-Lazare".
О женской одежде того времени пишут больше, чем о мужской, а об одежде мужчин из низших классов пишут меньше всего, но она меня сейчас интересует больше всякой другой. Вопреки начавшейся в 19 веке "нивелировке людей в области костюма"(1) (по выражению Федора Коммиссаржевского, который также писал, что "революции [ВФР] удалось уравнять хоть внешний вид граждан" и что "существенно стали лишь отличаться костюмы горожан от одежды сельских жителей"(1)), у молодых мужчин, не принадлежащих к превилигированным сословиям, но желающих выглядеть привлекательно, была своя манера одеваться — например, вместо шляп они, как и большинство рабочих, носили кепки (в то же время в одежде девушек из их среды не было никаких особенностей, которые отличали бы их от других парижанок, следящих за модой). В 1903 году в одной газете так описали парней, занимавшихся гомосексуальной проституцией: "молодые люди с гладко выбритыми лицами, в блузах, какие носят рабочие, и в кепках — молодых людей такого типа вы увидите каждую ночь на главных улицах между Монмартром и площадью Оперы".
Пока искала "На улице", увидела картину Стейнлена, которую знала и раньше, но теперь она почему-то сильнее обычного привлекла внимание. Такой цвет глаз я видела только у рыжих котов.

1897
Еще понравился этот рисунок.

1900
(Тут были две афиши, которые больше всего люблю у Стейлена.)
1) Федор Коммиссаржевский. История моды. Мн., 2001, стр.343-344.
2) Queer Follies: Effeminacy and Aestheticism in fin-de-siècle France, the Case of Baron d’Adelsward Fersen and Count de Warren by Nancy Erber, in Disorder in the Court : Trials & Sexual Conflict at the Turn of the Century, 1999.

@темы: французская литература, история повседневности, художники

---

Узнала от  Amethyst deceiver об этом исполнении песни, которая мне нравится с детства (я слишком часто вспоминаю о детстве, но у меня плохая память, как у клоуна Красти — "помню, как меня учили кататься на велосипеде, а потом сразу вчерашний день"). Может быть, это не совсем та же песня, потому что Марк Алмонд поет слова в английском переводе, но то, что у него получается, вызывает у меня те же чувства (или мне так кажется).

(Кстати, если говорить о самом стихотворении Полонского, то в детстве я иногда пела другую вторую строфу — ту, которая была в первом варианте, напечатанном в журнале:
Видишь, ветер мачту клонит;
В степь далеко, милый мой,
Нас от города прогонит
Этот ветер кочевой.)

@темы: музыка

---

21.09.2011 в 05:34

Пишет  Nosema:

(С телефона не могу найти вариант "закрыта для взрослых", но описаний тут нет.)

для t3m

После секса с джинном рыбак чувствует себя бестелесным и жидким и горит там, где с чем-то соприкасается. По лицу джинна невозможно понять, доволен ли он; рыбак взглядывает и отводит глаза; воздух вокруг тяжелый и серебристый. Вроде и надо что-то сказать, и не хочется ничего говорить; ладонь джинна лежит на шее у рыбака, бутылка валяется на песке, пустая, и рыбак долго и пристально, пытаясь узнать, разглядывает ее.
Наконец что-то щелкает в голове; рыбак без голоса спрашивает: ты что, не предохранялся?

(Джинн отталкивает бутылку подальше и прижимается к рыбаку поближе, так близко, что рыбаку начинает казаться: он уже не может понять, где джинн.)

@темы: N

---

Пишет  Nosema:
"Для t3m
1
Дама дарит рыцарю немножко слизи, объявляя: это то, что появляется, когда люди любят друг друга. Рыцарь озадачен, но не решается спорить; он оставляет слизь на столе, и за ночь из нее поднимаются маленькие и очень склизкие рога.
2
Вроде бы рыцарь дышит, а даме в каждом выдохе слышится: положи меня в сундук, положи меня в сундук! Грудь у него надувается и опадает, как парус, и дама просто не может вынести мысли, что этот парус от нее уплывет. Да, бормочет она, я тебя сохраню. Рыцарь так утомлен, так обессилен ее фантазиями, что не просыпается, когда она берет его за ноги.
(В сундуке шуршащие юбки перемяты подсохшими рыцарями; рыцарь проваливается в шорох и треск, крышка захлопывается над ним, дама прижимает ладонью сердце - оно даже не в груди колотится, даже не в горле. Ах, это рыцарь стучит.)
3
Какие острые ощущения, думает дама. Между ней и рыцарем лежит меч, и она чувствует его каждый раз, когда немного сдвигает ладонь."

@темы: N

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Из "Книги о чудесах Индии" Бузурга ибн Шахрияра (X век).

     "Про обезьян рассказывают остроумные вещи; между прочим, передают следующее. Какой-то исфаханский шейх, много путешествовавший на своем веку, отправился однажды в Багдад. Он ехал туда с большим караваном, в котором среди других был один юноша, пылкий и сильный, точно мул. Исфаханский шейх по ночам сторожил свои вещи и спал только днем, когда ехал верхом на своем верблюде. И вот однажды ночью, бодрствуя по обыкновению, он увидел, что юноша подошел к одному из погонщиков и уселся сзади него, чтобы соединиться с ним. Погонщик проснулся, набросился на него и намял ему бока, как кожевник мнет кожу. Юноша вернулся, шатаясь, как пьяный, от тумаков и пощечин погонщика; но, едва он пришел в себя, как пошел к нему опять.

Когда молодой человек очнулся от побоев, я подозвал его и сказал: “Дитя мое, что побудило тебя вести себя так сегодня ночью?"

     Задремавший погонщик яростно вскочил и избил его пуще прежнего. Вернувшись на место, молодой человек не мог пошевелиться, но потом он снова собрался с силами и подошел к погонщику в третий раз. Погонщик снова, уже в третий раз, поколотил юношу. Тот ушел от него ползком, мотаясь по земле направо и налево, а погонщик кричал ему вслед: «Если ты сунешься в четвертый раз, я, ей-богу, проткну тебе брюхо!»
     «Я наблюдал за этими неоднократными покушениями и слышал слова погонщика. В душе я оправдывал этого человека, однако мне было бы жаль, если бы убили такого юношу. Когда молодой человек очнулся от побоев, я подозвал его и сказал: “Дитя мое, что побудило тебя вести себя так сегодня ночью? Сегодня ты ушел целым из рук этого погонщика, но берегись, как бы он в другой раз не убил тебя и лучше потерпи”. — “Клянусь тебе, дядя! — воскликнул юноша. — У меня теперь бывают ночи, когда огонь похоти не дает мне сомкнуть глаз. Когда я испытываю это волнение, все остальное, чему бы я ни подвергался, ничего для меня не значит”. — “Дитя мое, — ответил я, — между нами и Городом Мира осталось всего два дня езды; в Багдаде мы найдем, чем успокоить твою страсть”. И всю остальную дорогу я из жалости не переставал уговаривать его. Но, когда мы подъехали к Багдаду, меня охватил сильный страх. Я говорил себе: “Это чужестранец, молодой, никогда до сих пор не бывавший в Багдаде. Быть может, он увидит кого-нибудь из свиты халифа или везиров, набросится на него, как набросился на погонщика, и наверняка погибнет”. Поэтому я не оставил своего молодого спутника, а увел его в помещение, где остановился сам.
     Спрятав наши вещи, я первым делом отправился с ним к своднице, чтобы приискать женщину, которая бы помогла его горю. Но, когда мы проходили по какой-то улице, приятель мой остановился и сказал: “Дядя! Я только что видел в этом окне женщину с лицом, подобным солнцу. Я хочу ее во что бы то ни стало”. Я начал его отговаривать, но юноша сел на землю и объявил, что тут же умрет. Тогда я сказал себе: “В пустыне я сберег этого молодца. Неужели я брошу его здесь, в Багдаде, в этом городе искушений?” Ничего от него не добившись, я стал оглядывать улицу и заметил лачугу, которая видом своим ясно показывала, что владельцы ее — нищие. Когда я постучался в дверь, оттуда вышла старуха; и я расспросил ее про дом, в окне которого мой спутник видел женщину. “Это дом везира такого-то, — ответила старуха. — Женщина, которую юноша видел, — супруга везира”. — “Сын мой, — обратился я тогда к молодому человеку, — откажись от этой мысли. Пойдем со мной, я покажу тебе обитательниц Багдада. Ты, наверное, найдешь среди них женщину прекраснее этой”. — “Клянусь Аллахом, — ответил мой друг, — я не сойду с места, пока не добьюсь ее или сам не погибну”. — “А если я соединю тебя с ней. — вмешалась старуха, — что ты дашь мне за это, юноша?” Мой молодой приятель поспешно развязал кошель, висевший у него на поясе, и отсчитал старухе десять динаров. Обрадовалась сводница, быстро оделась и пошла стучаться к везиру. Евнух впустил ее в дом; она вошла и, возвратившись оттуда, оказала юноше: “Твое желание будет исполнено, но с условием” — “С каким?” — опросил тот. — “Ты уплатишь пятьдесят мискалей ей самой, пять мискалей за угощение и пять мискалей евнуху”. Получив шестьдесят мискалей, старуха снова вошла в дом, потом вернулась и сказала: “Пойди в баню и перемени платье, а между молитвой заката и вечерней молитвой стой наготове у моей двери и жди, пока тебя не позовут”».
     Молодой человек так и сделал, сходил в баню, привел себя в порядок и в назначенное время стал у дверей старой сводницы. Явился евнух, подал знак и провел его в приемную, обставленную подобающим образом. Подали прекрасное кушанье, потом вино; юноша ел и пил. Покончив с питьем, он вместе с женщиной направился к постели. Но едва они сняли с себя одежду, как из-под занавеса вышла обезьяна, исцарапала гостя когтями и изранила ему в кровь ляжки и половые части. Молодой, человек оделся, но, отяжелев от вина, тут же заснул. На рассвете евнух разбудил его со словами: “Встань, уйди, пока еще нельзя различать лиц”. И юноша ушел, полный печали.
     Когда наступило утро, старый исфаханец сказал себе: “Пойду к тому молодцу, узнаю, как обстоит его дело: достиг ли он, чего желал, хорошо ли кончилось его предприятие”. Но шейх нашел своего друга у дверей старой сводницы; он сидел неподвижно, опустив голову на ворот платья. Расспросив его о случившемся, шейх позвал старуху и обо всем ей рассказал. Та поспешила к женщине, справилась о причине и вернулась с ответом: “Знай, что мы забыли про подарок хозяйской обезьяне: ей полагается сверток сладостей весом в ратль. Но, если юноша пожелает вернуться, мы возьмем с него за эту ночь вдвое меньше, чем за прошлую”. Молодой человек тут же уплатил тридцать динаров, и старуха сказала ему: “Когда-ты придешь сегодня ночью, в известное тебе время, принеси в бумаге ратль сладостей для хозяйской обезьяны”.
     Юноша приготовил несколько свертков, и его впустили в дом везира; он ел и пил там то, что ему подали, Едва он обратился к женщине, как к нему подскочила обезьяна, но, получив сверток сладостей, она возвратилась на свое место. Удовлетворив свою нужду, юноша думал начать сызнова; как только явилась обезьяна, он швырнул ей новый сверток. Так он отгонял ее несколько раз; но когда он утомился и отяжелел от питья, обезьяна разбудила его и стала тащить к женщине, засовывая палец одной своей руки в другую, сомкнутую руку.
     Смысл рассказа тот, что, подладившись к слугам, можно достигнуть цели вопреки желанию господ. Обезьяна этим знаком приглашала юношу действовать дальше. До утра она возбуждала его и не давала ему уснуть; а утром он вышел из этого дома и отправился своей дорогой."
Бузург ибн Шахрияр. Книга о чудесах Индии. М., 1959, стр. 62-65. В сети эта книга есть тут.
Потом в этой истории появится женщина, а потом станет понятно, при чем тут обезьяны.

@темы: восток

---

Понравился портрет Майринка, сделанный Карлом Александром Виттеком в 1919 году.



Жаль, не нашла в большом разрешении: хотелось лучше рассмотреть его руки и детали одежды.
Зато увидела фотографию немецкого художника Мельхиора Лехтера (1865 - 1937). Не знаю, почему он так одет (и обувь на ногах разная). Других его портретов нигде не нашла.

1895
Лехтер был заметной фигурой в немецком прикладном искусстве, а больше всего известен как витражист. Сильное влияние на него оказали прерафаэлиты, особенно Уильям Моррис. Тут можно увидеть образцы его книжной графики.
Нашла только сведения о его работах, а о его личности ничего не пишут. Впрочем, узнала, что он иллюстрировал произведения Стефана Георге с 1897 по 1907 и умер в Швейцарии во время посещения могилы Рильке.

@темы: художники

---

"Écoutez, race future, écoutez, écoutez la sinistre aventure"

Последнее время слушаю только Оффенбаха, больше всего нравится баллада о "мрачном приключении и истории любви" — "Max était soldat de fortune".

La Grande duchesse de Gerolstein

Трио заговорщиков ("Max était soldat de fortune" с 0:44).



Max était soldat de fortune ;

Mais il avait

L’œil vif et la moustache brune…

On l’adorait !

...
Écoutez, race future,

Écoutez, écoutez la sinistre aventure

Et l’histoire d’amour

Du comte Max de Sedlitz-Calembourg !

Хотелось бы найти в другом исполнении, но нашла только на английском — и мне тот вариант совсем не понравился. Я привыкла к французскому тексту.
У меня есть запись этой постановки. Но "Ah! que j`aime les militaires" мне хочется слушать только в исполнении Мэрилин Хорн.


upd

@темы: музыка

---

     Из книги "Забытые романы о геях"(1) узнала о романе Рекса Стаута "Лесной пожар" (1933), в котором описывается, как женатый мужчина средних лет, начальник лесной охраны, неожиданно для себя влюбляется в красивого студента, нанявшегося на лето поработать под его началом. Стэн Дарем, главный герой романа, гордился тем, что на территории, за которую он отвечал, все пожары удавалось погасить еще в самом начале. Его уважали и побаивались окружающие, в том числе и жена — кстати, жаловавшаяся на отсутствие страсти с его стороны, на то, что он занимается с ней любовью как-то машинально. Генри Фэллон, студент, белокурый и голубоглазый красавец, оказался беззаботным и безответственным подчиненным: вместо того, чтобы объезжать лес, он мог, например, отправиться на рыбалку, но Дарем осознает, что не способен его выгнать. Сперва он не понимает, что с ним происходит: "он мог сказать себе лишь одно: иногда случаются вещи, которые нельзя объяснить — что-то словно надломилось в нем".
     Дарем начинает анализировать свои чувства ("Лесной пожар" называли психологическим романом в антураже вестерна). "Он слышал много существующих в лесах и прериях выражений, фраз и шуток, относящихся к интимным отношениям между мужчинами или между мужчиной и мальчиком, но все же ничего не знал о реальных фактах, на которых они были основаны. Он сознавал, что большинство мужчин видело в этом что-то одновременно постыдное и смешное, но для него это не было ни тем, ни другим."
     Дарем постоянно думает о Фэллоне, вспоминает, как тот при первой же встрече положил ему руку на ногу выше колена, а он, взглянув ему в глаза, не смог отодвинуть ногу.
     Вот тут, на самом интересном месте, я обнаружила, что в книге "Забытые романы о геях", которую я читала в "Book Search", закрыты две последующие страницы, а на очередной доступной странице автор, историк поп-культуры Энтони Слайд, уже завершил пересказ сюжета и пишет, что сразу же вслед за "Лесным пожаром" был создан первый роман о Ниро Вулфе — "Fer-de-lance", после чего к Стауту и пришла известность. "Лесной пожар", как и те романы, что были написаны Cтаутом раньше, не имел успеха у читателей, хотя рецензия в "Time magazine book review" (April 17, 1933) (2) была в целом положительной, несмотря на замечание о том, что автора нельзя признать "американским Д.Г.Лоуренсом". Рецензия, кстати, написана осторожно, о гомосексуальности в ней прямо не говорится.
     Я посмотрела в Википедию (на английском) — там "Лесной пожар", оказывается, назвали "ранним романом в духе "Горбатой горы"(3).

     Но по тому, что я смогла прочитать у Слайда и по рецензии в "Time magazine book review" я поняла, что любовь Дарема не была разделена. Фаллена соблазнила приезжая красотка, начались свидания, что еще больше отвлекло его от работы, а когда и Дарему уже стало не до работы из-за жгучей ревности, в лесу начался пожар.
     Увы, что происходило во время пожара, я пока не знаю. Правда, в рецензии написали, что Стаут "без особых оснований закончил роман трагически", а из одной цитаты, приведенной Слайдом, ясно, что погибли двое из четырех главных персонажей.

1)Lost gay novels: a reference guide to fifty works from the first half of the twentieth century by Anthony Slide, Routledge, 2003, pp. 157-161
books.google.ru/books/about/Lost_gay_novels.htm...
2) www.time.com/time/magazine/article/0,9171,84732...
3) en.wikipedia.org/wiki/Rex_Stout#Other_Novels

@темы: Рекс Стаут, гомоэротизм, американская литература

---

В мифе папуасов киваи, объясняющем происхождение обычая, связанного с крупой саго, рассказывается, как одна женщина обвинила другую, недавно родившую, в воровстве саго, которое съела сама.

Мрачные подробности.

"Все поверили, что саго съела эта женщина. Ее родные принесли бамбуковый нож и вспороли ей живот, чтобы посмотреть, нет ли там саго, но саго там не было, а были только кровь и вода. Тогда они посмотрели вокруг, увидели женщину, укравшую саго, вспороли живот ей тоже и закричали:
— Вот саго, она ела его совсем недавно!...
Родные похоронили женщин. Никто ни на кого не обижался, за убитых никто никому не платил, но всем было стыдно."
Сказки и мифы папуасов киваи. М., 1977, стр.309

@темы: мифы и легенды

---

«Не смотри так на меня — лучи твоих глаз разгоняют тучи, нависшие над моею душою, а теперь не свет мне нужен, не лазурь ясного неба, мне нужна тьма хаоса, чтобы вернее обрисовать характер коварного злодея Яго! (садится и пишет)».
Это из пьесы "Актриса и поэт", написанной в 1850 неким Имшенецким по мотивам повести "William Shakespeare" французской писательницы Клеманс Робер (в 1844 повесть перевели на русский и напечатали в "Отечественных записках" под названием "Ариэль").
Ариэль — имя актрисы, она играет в "Глобусе"(она не выдает себя за мальчика, просто Клеманс Робер и Имшенецкий думали, что женские роли в театре времен Шекспира играли актрисы).
Сюжет такой: Шекспир влюблен в сестру своего друга Саутгемптона, но та хочет выйти замуж за лорда Кларисона. Кларисон влюблен в актрису Ариэль, а она влюблена в Шекспира. Злодей по имени Полночь, нанятый сестрой Саутгемптона, убивает Ариэль, Шекспир убивает негодяя «и тот, испуская последний вздох, открывает свою тайну: он брат поэта, подброшенный матерью, которая испугалась его уродства»*.

*Ю.Левин. Шекспир — герой русской романтической драмы. //Шекспировские чтения 1976. М., 1977, 193-194

@темы: Шекспир

---

Когда мои родители и я жили в другом городе и у нас был большой сад, мама полюбила выращивать цветы. Деревьев в саду было мало. Хорошо помню только бузину возле дровяного сарая, на крыше которого я обычно играла. В дальнем конце сада росли клены. По пути к ним и к дальней ограде было много кустов малины, а потом просто пустая земля — с вырытыми в ней ямами, в которых тоже было интересно играть — но между домом и малиной было большое (для меня — огромное) пространство, на котором мама выращивала цветы. Турецкую и китайскую гвоздику, дельфиниум, аквилегии, лилейник, белые и огненные лилии, георгины, хризантемы и астры, левкои, душистый табак, бархатцы, настурции, васильки (синие, розовые, белые и лиловые), анютины глазки, левкои, мирабилис, ирисы, пионы, портулак (очень красивый цветок), душистый горошек и другие. Я читала о них в книгах ("Травянистые растения СССР" в двух томах и т.д.) и хотела увидеть резеду, но ее как раз не было. Был цветок, который назывался мыльнянка — белый и с очень сильным запахом. Над ним все время кружились прозрачные бледно-зеленые насекомые. Еще в саду летали бабочки (капустницы, лимонницы, крапивницы, павлиний глаз) и, естественно, ползали гусеницы.
Когда позволяла погода, я целый день играла и читала во дворе. Вечером запиралась в доме и ждала, когда мама вернется с работы (отец приезжал совсем поздно). Дом стоял так, что окна с одной стороны выходили на улицу — их обычно закрывали ставнями, чтобы я не боялась: хотя улица была пустынной, а на окнах занавески, но кто-нибудь мог подойти и постучать в стекло. Но когда темнело, а мамы еще не было, я начинала бояться окон, выходящих во двор. Однажды мама задержалась в институте дольше обычного, вошла в дом и не увидела меня. Потом она заметила, что в пустой с виду комнате на тахте у стены прислонена большая подушка: оказалось, я спряталась за ней и заснула.
Мы поселились там, когда мне было четыре года, уехали, когда исполнилось десять. Мама вспоминала, как она однажды летом возилась с цветами и подумала: какое счастье — лето и работа в саду, и как жалко, что все это повторится еще только тридцать-сорок раз. Она подумала: но хватит и этого. А через несколько лет продали дом и переехали в другой город, потому что бабушка заболела и надо было за ней ухаживать. А в ее саду было совсем мало цветов, все место в нем было занято деревьями: вишнями и яблонями, абрикосами и шелковицами.

@темы: цветы, Z

---

Вспомнилось, как в одной "Истории западноевропейской литературы" (не помню автора и точного названия, книга лежит у родителей), изданной в начале 20 века, описывается выступление шансонье Аристида Брюана (он упоминается в конце книги среди поэтов того времени): Брюан исполняет песню, в которой проститутка пишет своему сожителю из тюрьмы Сен-Лазар (ее забрали для принудительного лечения) — беспокоится о нем, просит не ввязываться ни в какие преступления и пожить пока на деньги какой-нибудь ее подружки, которой она вернет долг, когда сможет снова зарабатывать (мне особенно запомнились слова о том, что этот парень слишком гордый, чтобы подбирать окурки). Посетители кабаре, в котором выступает певец, плачут.
После этого мне было непонятно, чему удивлялся тот французский писатель, который увидел, как в Москве публика плачет, слушая "Пару гнедых", и, по словам Власа Дорошевича, "в антракте разводил руками:
-- Удивительная страна! Непонятная страна! У них плачут в оперетке".

"À Saint-Lazare" (Aristide Bruant 1887)

В исполнении самого Брюана я "À Saint-Lazare" не нашла.

Сначала рассказывают о песне и ее создателе, а пение звучит с 00:02:12.

upd  ehwaz нашла эту песню в исполнении Эжени Бюффе. Здесь ей 67 лет, а впервые она спела эту песню в 1892, когда ей было 28 (до нее эту песню исполнял только сам Брюан).

@темы: французская литература, история, музыка, женщины

---

     Кажется, авторы, пишущие о гомоэротизме в романах Лоти, преувеличивают, говоря, что по этому вопросу в дневнике Лоти нет ничего заслуживающего внимания. Хотя автор и его потомки и сокращали этот дневник, но я нашла любопытные цитаты из него в "Колониализме и гомосексуальности" Роберта Ф. Олдрича (он взял цитаты в биографии Лоти, написанной Лесли Бланш). Из записей, сделанных в то время, когда происходили события, легшие в основу "Азиаде":

Его рука трепетала в моей, и я приподнял его голову. ... В его глазах был странный свет, и все его тело дрожало. ... "Чего вы хотите от меня?" — повторил он голосом мрачным и тревожным. И затем он обнял меня, и стиснув в объятьях, страстно прижался своими губами к моим.

     "Вечера я провожу с Даниилом. С Даниилом я повидал странные вещи: странные обычаи и проституцию в винных погребках, где допьяна напиваются ракией или мастикой. Вот как обстоят дела в Турции: женщины для богатых, которые могут иметь их много, а для бедных — мальчики. ...
     Грехи Содома цветут повсюду в этом древнем городе Востока... Хотя я не разделяю тайные телесные желания этого человека [Даниила], случай свел нас вместе... Неужели я всегда обречен носить эту маску крайней молодости? Очарование, которым я могу воздействовать на мужчину, погружает меня в пучину беспокойных мыслей, смутной тревоги и даже таинственных страхов... Все же как я могу оттолкнуть скромного человека, который беззаветно любит меня, когда мне ничего не стоит избавить его от категорического отказа такого рода - самого горького из всех? (Yet how can I repulse some humble creature who loves me without reserve when it costs me nothing to spare him that sort of rebuff - the most bitter of all?) Все относительно. Существует ли Бог - или мораль? "
      Оказывается, сцена, в которой герой пытается выяснить, что угнетает Самуила (так зовут в романе Даниила), была создана на основе записи из дневника Лоти, но в романе кое-что пропущено. В квадратных скобках я цитирую отрывок из романа (в переводе Н. Глен), а дальше отрывок из дневника:
     "[...Ласковой июньской ночью мы с Самуилом лежали, вытянувшись на земле, дожидаясь двух часов утра условленного часа. Я хорошо помню эту волшебную ночь; ее покой нарушал лишь еле слышный плеск прибоя; кипарисы смотрелись на фоне горной гряды, как черные слезы, платаны – как сгустки тьмы...
     Однако Самуила наша ночная вылазка, похоже, не приводила в восторг – он даже перестал мне отвечать.
     Тогда я взял его за руку – я сделал это впервые, в знак дружбы, – и произнес по-испански примерно такую речь:
     – Мой добрый Самуил, вы каждую ночь спите на твердой земле или на голом полу. Трава, на которой мы здесь лежим, куда мягче и пахнет тимьяном. Постарайтесь заснуть, и вы проснетесь в прекрасном расположении духа. Или, быть может, вы недовольны мной? Что я могу для вас сделать?]
     — Но чего вы хотите от меня? Che volete mi?
     Его рука трепетала в моей, и я приподнял его голову. ... В его глазах был странный свет, и все его тело дрожало. ... "Чего вы хотите от меня?" — повторил он голосом мрачным и тревожным. И затем он обнял меня, и стиснув в объятьях, страстно прижался своими губами к моим. Я достиг своей цели... более того, вышел страшно далеко за ее пределы: я должен был предвидеть эту развязку."
Лоти тут под достижением цели (I had achieved my ends) подразумевает, конечно же, то, что он хотел узнать, отчего мрачен Самуил (Даниил) — и узнал.
Я не нашла этих цитат в оригинале, надеюсь, что Лесли Бланш правильно перевела их на английский, а я не ошиблась, переводя то, что у нее получилось, на русский.
В этой записи можно увидеть фотографию, на которой Лоти стоит рядом с Даниилом.
* Colonialism and homosexuality by Robert F. Aldrich - 2003, р. 141 или Pierre Loti: the legendary romantic by Lesley Blanch, Harcourt Brace Jovanovich, 1983, pp. 109-110

@темы: французская литература, гомоэротизм, восток